Уже начали составлять список требований к лорду Кендалу, когда в гостиную вдруг вошел дедушка Джорджа. Он был в расшитых домашних тапочках и сливового цвета широком халате, его волосы словно необработанный шелк свисали из-под ночного колпака. Теперь стало ясно, от кого Джордж унаследовал волосатые ноги и орлиный нос.
Старый герцог сердито огляделся, увидел Джорджа и строго спросил:
— Что это за люди, черт возьми?
Любому было понятно, что никому не удастся удрать как благородным гражданам. Джордж размяк, будто восковая фигура, и теребил пальцами край рубашки, пытаясь создать видимость уверенности. Дедушка был единственным человеком в семье, способным заставить Джорджа задрожать.
Шарлотта вскочила, неуклюже присела в реверансе и произнесла:
— Извините, ваша светлость, мы пришли узнать о вакансиях для прислуги.
— У нас есть свободные вакансии? — удивился герцог.
— Да, сэр, — сказал Джордж, обретя наконец способность говорить. — Я как раз провожу… собеседование.
— Собеседование? — Герцог свирепо оглядел собравшихся, пока компания изо всех сил изображала покорность и заискивающе улыбалась. Его светлость заметил чернила на носу Шарлотты, повязку на глазу у Элфа и то, что Рупа пыталась съесть восковое яблоко на декоративном блюде. «Черт побери, они выглядят, как банда головорезов». Его взгляд упал на стоявшие тут и там бокалы, опустошенные в различной мере, что красноречиво свидетельствовало само за себя. — Господи! — рявкнул герцог. — Ты дал им вина?
— Нет, сэр. Конечно, нет. — Джордж пытался выглядеть так же осанисто, как и дед. — Это… это… я достал бокалы, чтобы проверить кандидатов. Посмотреть, как хорошо они их вымоют после… вечеринки.
Дедушка Джорджа прищурил один глаз и скосился на пустую бутылку бургундского.
— Не понимаю, зачем для этого брать бутылку 1797 года. Я привез ее с собой с континента. — Похоже, воспоминания смягчили его. Слегка успокоившись, он указал на Шарлотту. — Вон та, длинная, пусть начинает их мыть. — Потом он увидел Люси и строго добавил: — Твой отец имел слабость к голубоглазым и рыжеволосым женщинам. Ты, небось, пришла, чтобы завлечь в ловушку моего внука?
— О нет, сэр. — Люси попыталась говорить с акцентом кокни. — Я парядышная деушка.
— Хм, держу пари, не лучше, чем тебе следует быть. — Он перевел взгляд на Элфа. — А вы, сэр, в следующий раз посетите хорошего цирюльника, прежде чем идти искать работу. — Потом устало махнул рукой Джорджу. — Можешь продолжать, но держись подальше от моего погреба. Увидимся за обедом. — Оглядев груду грязных тарелок, дед нахмурился. — Начинайте прямо сейчас.
Он повернулся и, шаркая ногами, направился к дверям. Вскоре звук его шагов затих в коридоре.
Джордж посмотрел на Шарлотту.
— Ты принята. Остальные свободны. — И в него полетел град подушек со стульев.
Все как раз проголосовали за перенос заседания, когда Шарлотта заметила, что дождь кончился и выглянуло солнце.
— Смотрите, — сказала Рупа, выглядывая в окно. — Радуга. Кажется, что она начинается прямо из ручья.
Благодаря солнечной погоде и тому, что Люси поймала двух очень приличных щук, она обнаружила, что может выкинуть мысли о бутылочке из головы. Она даже рассмеялась, вспомнив свои прежние сомнения и страхи. Временное помешательство.
Завтра они похищают лорда Кендала.
Люси провела вечер, придумывая новый вариант приманки из мух, перечитывая «Наблюдение за угрями и другими рыбами, не имеющими чешуи, и как их ловить», в потрепанном «Руководстве рыболова», пожелала маме спокойной ночи и уснула, как школьница.
Глава 6
Утром Люси надела соломенную шляпу с фиалками и васильками и с нежностью посмотрела, как мать завтракает и читает газету.
— Я сейчас ухожу, мама. И не вернусь до вечера.
— Хм, — раздалось из-за газеты.
— У меня дело с Элфом и всеми остальными. Ради справедливости, ты же понимаешь.
— Справедливость. Великолепно, — донесся равнодушный ответ.
— Ты знаешь что-нибудь о лорде Кендале, мама?
— Хм. О Кендале? Либерал. И ярый фанатик. — Мать выглянула из-за края газеты и сказала: — Как приятно видеть, что ты начинаешь проявлять интерес к политике. — И снова скрылась за газетой. — Пожалуйста, постарайтесь не доставлять папе Шарлотты неприятности, как в прошлый раз, когда ему пришлось вызволять вас из полицейского участка. Ты помнишь, что у него от этого началось расстройство желудка?
— Да, конечно. Он гонялся за нами по Пиккадилли с кнутом.
— Такие упражнения не полезны мужчине в его возрасте.
— Конечно. Совсем не полезны. Но он сейчас за городом. Так что никаких помех.
— Совершенно никаких, — промолвила мать. Но Люси заметила легкую усмешку в ее голосе.
Люси сделала глоток остывшего чая и посмотрела, как чаинки в чашке гоняются друг за другом.
Она вынула из садовой корзины еще один колокольчик и внимательно посмотрела на его лепестки.
— Мама?
— Да.
— Ты помнишь вчера…
— Несмотря на приближающуюся старость, я пока помню, что было вчера.
Люси засмеялась и поцеловала мать в затылок.
— Я хотела сказать, ты помнишь, мы вчера видели мужчину в парке?
— Ты сыплешь пыльцу мне на гренок. Да, я помню вчера мужчину в парке.
— Это ведь был Генри Лэмб.
— Знаю. Но я надеялась, что ты этого не знаешь.
Внимательно посмотрев на шляпу, Люси нашла место, куда можно добавить колокольчик, и небрежно произнесла:
— Мне кажется, он привлекательный.
— Да.
— Очень привлекательный.
— Он красивый, бесспорно.
— Но он плохой человек, — добавила Люси. — То есть он не выглядит плохим, но я слышала, что он плохой.
— Очень плохой. — Газета с шелестом опустилась, и мать взяла в руку чашку с чаем.
— Женщины платят ему?
— Я счастлива сообщить тебе, что у меня нет личного опыта относительно этой сферы его жизни, — ответила мать равнодушно.
— А тебе не кажется интересным, мама, что профессия, которая вызывает столько сочувствия, когда дело касается женщин, вызывает столько же отвращения, если ею занимаются мужчины? Как получилось, что Генри Лэмб стал таким?
Мама Люси решительно закрылась газетой.
— С ним плохо обращались в детстве?
— Его мать имела постороннюю связь, а когда родила ребенка, муж отказался усыновить его. Он был крайне жестоким человеком и не умел прощать. Он отправил ребенка в деревню, где его воспитывали в суровых условиях. Ее муж сделал все, что было в его силах, чтобы ни мать, ни ребенок не были счастливы до самой смерти.
— Какая жестокость. Какое варварство.
— Да. Но муж очень любил свою жену и потому так остро переживал предательство. Генри Лэмбу осталось маленькое утешение, что его нынешний образ жизни доставляет массу неприятностей человеку, который не является его отцом, но мое бы им быть.
Люси ждала продолжения, но мать, по-видимому, сказала все, что хотела сказать по этому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17