Кроме нее с Андреем, никто не знал о беременности Татьяны, и только он мог поддержать ее, ибо сама же она и послужила причиной ее недомогания. Наташа просто не сообразила, что сочный цветочный букет может вызвать столь неожиданный для нее эффект. Она, конечно, видела, как Татьяна упала в обморок в кабинете у доктора Штерна, но ведь то были медицинские запахи, а это же духи?!
Будучи человеком отходчивым и справедливым, Наташа почувствовала свою вину перед Татьяной и собралась сейчас же навестить ее, но, проходя через гостиную, столкнулась с только что приехавшим Забалуевым. Он по своей обычной наглости, прежде чем пройти в кабинет к князю Петру, покусился на наливку в буфете. Наташа застала его за дегустацией и недовольно кашлянула, давая понять, что тот в гостиной уже не один.
— О! — растекся в сладчайшей улыбке Забалуев. — Давно не виделись, княжна. Как ваши приготовления к свадьбе? Надеюсь, уже все готово? Я молюсь, чтобы у вас все прошло так же благополучно, как и на нашей свадьбе с Елизаветой Петровной. И, кстати, где она?
— Не знаю, — нехотя ответила Наташа, — мы ее с обеда не видели.
— А чего это к вам Никитка пожаловал? Поди-ка, с поручением от Корфа? Опять ваш братец против меня чего-то затевает?
— Никита здесь? Уже приехал? — обрадовалась Наташа.
— Вот так радость! — ехидно заметил Забалуев. — А вас-то он чем ублажил?
— Он не ко мне, а к своей невесте приехал, противный вы человек, — осуждающе покачала головой Наташа. — Во всем заговоры видите, а до простых человеческих радостей вам и дела нет.
— А позвольте узнать — кто счастливица? Глядишь, и я порадуюсь.
— Татьяна.
— И с каких это пор они так близки стали?
— Татьяна за него замуж выходит, — улыбнулась Наташа, — какой вы непонятливый.
— Быть не может того! — воскликнул Забалуев, и это вышло у него столь убежденно, что Наташа насторожилась.
— Почему не может?
— Никита по Анне сохнет, бывшей возлюбленной вашего брата, она для него — как свет в окошке. Разве только разлюбил он ее и полюбил Татьяну? А жениться-то сразу с чего?
— Татьяна ребеночка от него ждет, — растерянно объяснила Наташа, и сама не понимая, почему рассказывает ему все это.
— Нет, вот уж это точно не от него. Здесь кто-то другой постарался, — Забалуев выдержал солидную паузу и словно невзначай поинтересовался, — и Андрей Петрович это разрешили?
— А при чем здесь Андрей? — вздрогнула Наташа.
— Сами-то не догадываетесь? — гадко ухмыльнулся Забалуев. — Так подумайте, умишком пораскиньте. Вы барышня взрослая, с головой, может, до чего и додумаетесь. Извините, мне пора — хотел к господам наведаться, про их столичный вояж разузнать. Честь имею!
Наташа мужественно перенесла его нахальство и дождалась, пока Забалуев уйдет. Потом она несколько раз глубоко вздохнула и решилась — пошла к Татьяне.
То, что она увидела, открыв дверь, ее потрясло — Андрей стоял на коленях перед кроватью, на которой сидела усталая и слегка опухшая от слез Татьяна, и утешал ее.
— Наташа?! — воскликнул он, обернувшись на ее сдавленное «ах!».
Татьяна тут же зарделась и, намеренно вежливо поблагодарив его за помощь, попросила оставить ее. Андрей смутился и поднялся с колен. Наташа встретила его у двери полным гнева и боли взглядом.
— Андрей, мне невыносимо долее делать вид, что все в порядке, — настойчиво сказала она, когда они вышли в коридор. — Я хочу знать правду. Я хочу задать тебе прямой вопрос и получить на него честный ответ. Ты отец Татьяниного ребенка?
— Почему ты считаешь, что Татьяна ждет ребенка от меня? — Андрей отвел глаза в сторону.
— Я прошу тебя — если ты хотя бы немного уважаешь меня, ответь мне правду! Или что — духу не хватает? Совершать ошибки проще, чем раскаиваться в них?
— Ты права, — разом выдохнул Андрей после непродолжительного молчания, — отец ребенка Татьяны — я.
— Значит, так теперь любят в благородных семействах? Или это такая традиция в доме Долгоруких? — зло спросила Наташа, памятуя рассказанную ей Соней историю воскрешения князя Петра. — А не ты ли говорил мне, что любишь меня и только меня?
— Но я действительно люблю тебя! — вскричал Андрей.
— И это любовь ко мне толкнула тебя в постель к крепостной?
— Поверь, я всю жизнь буду жалеть о той боли, которую причинил тебе. Прошу, прости меня.
— Боже мой, — схватилась за голову Наташа, — как же ты горячился, когда увидел мой поцелуй с цесаревичем? А сам в это время преспокойно развлекался с Татьяной.
— Я не понимал, что делаю. Это было помутнение рассудка. Наваждение.
— И теперь ребенок всю жизнь будет напоминать тебе об этом. Ты оскорбил не только меня, но и Татьяну.
— Я знаю, что заслуживаю твоих упреков и презрения. Я вел себя как лицемерный лгун. Но в одном я был честен перед тобой — я всегда любил и люблю только тебя.
— А Татьяну ты, значит, не любишь? — усмехнулась Наташа и вдруг взорвалась:
— Да как ты смеешь говорить со мной о любви? Сомневаюсь, что тебе вообще известно, что это такое!
— Наташа…
— А то я наблюдала за вашими нежностями, и мне даже в голову не могло прийти, что между вами что-то есть. Господи, какая же я была дура! Воистину говорят — любовь делает человека слепым. Но теперь я поняла — ты черствый и жестокий, ты вообще не способен любить.
— Наташа, постой, постой! — Андрей попытался взять ее руки в свои, но она оттолкнула его. — Остановись, наше чувство друг к другу — настоящее, а его невозможно так быстро разрушить!
— Если бы ты дорожил нашими чувствами, ты никогда бы не совершил такую подлость, — лицо и голос Наташи пылали гневом.
— Дорогая, позволь мне доказать, что я люблю тебя, — взмолился Андрей. — Я не хочу тебя терять, я не мыслю своей жизни без тебя.
— Нет, Андрей, — Наташа вдруг остыла и покачала головой. — Я не смогу простить тебя.
— Наташа! — Андрей, казалось, был в крайнем отчаянии. — Я прошу тебя!
— Нет, Андрюша… — Наташа посмотрела на него пустым и потухшим взглядом. — Все кончено. Мы должны расстаться…
Глава 6. Ночью все кошки серы
На этот раз дорога из Петербурга в Двугорское показалась Анне волшебно прекрасной и бесконечно приятной. Убаюканная мерным покачиванием кареты, она незаметно для себя уснула на плече у Корфа, и он вынужден был просидеть весь путь неподвижно и трепетно, сохраняя осанку. Владимир мужественно переносил это неудобство, ибо не считал его таковым. Он, как и Анна, был счастлив — они возвращались домой, вдвоем, и судьба, казалось, благоволила к ним. Позади был суетный и неверный придворный Петербург, страдания и ошибки, впереди — новая жизнь, в которой им суждено пройти рука об руку.
— Вы не устали? — с нежностью спросил Корф, когда Анна проснулась от внезапно наступившей тишины — карета въехала на двор ее родного имения и остановилась у крыльца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41