— начала она весело.
Черный предмет издал низкий смешок.
— Ага, это удар по моей гордости — неужели вы действительно никогда обо мне не слышали? Я, девушка, спас дюжину невест, а то и больше. Несчастные уже готовились идти под венец против собственной воли.
— Расскажите, пожалуйста, как именно вы им «помогаете»?
— Отправляю на континент или в Америку и даю достаточно средств, чтобы они начали новую жизнь.
— Но для этого нужно очень много денег.
Он пожал плечами.
— Я ими располагаю.
— Понятно. Деньги вы тоже крадете? Он снова фыркнул.
— До чего же вы подозрительны. Нет, девушка, я не вор. Деньги, которые я им даю, мои собственные.
Самми не могла скрыть удивления. Господи, кто же он, этот человек?
— Кажется, я начинаю понимать. — Она кивнула. — Вы как Робин Гуд. Но Робин Гуд крал драгоценности, а вы — невест. И вместо того, чтобы давать этим бедняжкам деньги, предлагаете им свободу.
— Вы правы, хотя подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
Тут Самми осенило, и она шумно вздохнула.
— И вы намеревались предложить мне этот дар свободы… чтобы спасти от замужества с майором Уилширом?
— Так оно и есть. Но у вас хватило сил самостоятельно решить эту проблему. Кстати, почему вы не захотели выйти за майора Уилшира?
— У нас мало общего, и мы не подходим друг другу. Впрочем, если честно, я вообще не хочу выходить замуж. Я вполне довольна своей жизнью, поскольку имею возможность отдаваться научной работе. А какому мужчине это понравится? — Она махнула рукой. — Но хватит обо мне. Лучше расскажите мне о ваших похищениях. Вряд ли ваша деятельность нравится родителям похищенных девушек.
— Это так.
— И власти вас разыскивают.
— Да, им не терпится посмотреть, как я буду болтаться на виселице.
Самми подалась вперед.
— Тогда зачем вы это делаете? Зачем подвергаете себя такой опасности?
Помолчав, Эрик заговорил своим хриплым скрипучим голосом:
— Некую особу, которую я любил, силой выдали за ненавистного ей человека. Мне не удалось ее спасти. Вот я и пытаюсь помочь тем, кто оказался в такой же беде. Женщина должна иметь право отказаться от брака. — Он замолчал и едва слышно добавил: — Наградой мне служит благодарность в глазах этих женщин. И это хоть немного смягчает мою вину перед той, которую я любил, но не смог спасти.
— О Боже, — произнесла Самми со вздохом. — Как это… благородно. И романтично. Рисковать собственной жизнью ради достойного дела. — По спине у нее пробежал холодок, ничего не имеющий общего со страхом. — Видит небо, я тоже была бы вам благодарна за помощь, если бы нуждалась в ней.
— Но вы не нуждались, и это ставит меня в неловкое положение — вас придется вернуть.
— Да, это так. — Самми посмотрела на него, и сердце забилось так громко, что ей показалось — он слышит его стук. Как жаль, что она не может рассмотреть его получше, ведь перед ней герой ее мечтаний, ее тайных фантазий, глубоко скрытых в ее простой, не приспособленной к светской жизни душе книжного червя. Он крупный, сильный, под маской наверняка скрывается привлекательное лицо, выражающее целеустремленность и силу характера. Он стремителен, смел, безрассуден и благороден.
Казалось, он материализовался из ее воображения и сошел со страниц ее дневника, единственного собеседника, которому она могла открыть свои самые глубокие, затаенные желания. Желания, искрящиеся неосуществимыми мечтами о том, что такой человек, как он, найдет такую женщину, как она, сорвет ее с места и умчит в заоблачные дали.
Она вздохнула — то был вздох мечтательный, непрактичный, женственный, который она редко позволяла себе. Нужно узнать побольше… о нем и о той волнующей, полной опасностей жизни, которую он ведет. Поставив кочергу на дощатый пол, она поднялась, подошла к нему и села рядом.
Саманта устремила взгляд на его маску, и их взгляды встретились сквозь узкие прорези. Ее охватила дрожь, ей захотелось увидеть, какого цвета у него глаза. При слабом свете очага они казались темными и бездонными.
— А вам не бывает страшно? — спросила она.
— Ага, бывает. Каждый раз, когда я надеваю этот костюм. — Он наклонился к ней, и она затаила дыхание. — Я не хочу умирать, тем более от руки палача.
От него замечательно пахло. Кожей и лошадьми… и приключениями.
— Вы берете с собой оружие? — спросила она.
— Ношу нож в сапоге. И больше ничего. Я терпеть не могу держать в руке пистолет.
Ей показалось, что в глазах его мелькнула боль, но она не была уверена.
— А скажите, куда бы вы послали меня? — спросила она. — В Америку или на континент?
— А куда бы вам хотелось поехать, девушка?
— О, — выдохнула она, и от одной возможности выбирать глаза у нее закрылись. Страстное желание понесло ее, точно буйная река, проделав щель в плотине, за которой она прятала свои чувства. — Есть очень много мест, которые мне страшно хотелось бы увидеть.
— И все же, куда бы вы предпочли отправиться?
— В Италию. Нет, в Грецию. Нет, в Австрию. — Открыв глаза, она рассмеялась. — Пожалуй, это к счастью, что мне не требуются ваши услуги, сэр, потому что я не смогла бы решить, куда именно вам отослать меня. — Казалось, его взгляд проник ей в самую душу, и смех ее замер. Тяжесть этого настойчивого взгляда одновременно горячила и леденила кровь.
— В чем дело? — спросила она.
— Вам, мисс Бриггем, нужно бы почаще это делать.
— Что? Быть нерешительной?
— Нет. Смеяться, вот как сейчас. Это… меняет вас.
Она не знала, нужно ли принимать эти слова как комплимент, но, произнесенные голосом горячим, бархатным и хрипловатым, они окутали ее, как теплый мед.
— Скажите, — прошептал он, — если бы вам предоставили выбрать только одно место, куда бы вы поехали?
Почему-то сердце у нее забилось медленно и тяжело.
— В Италию, — тоже шепотом ответила она. — Я всегда мечтала увидеть Рим, Флоренцию, Венецию, Неаполь… и города между ними. Исследовать развалины Помпеи, походить по Колизею, побывать в галерее Уффици, увидеть работы Бернини и Микеланджело, поплавать в теплой воде Адриатики… — Голос ее замер, превратившись в легкий вздох.
— Исследовать? — повторил он. — Походить? Поплавать?!
Щеки ее жарко вспыхнули, ее охватило смятение: сама того не заметив, она сказала этому незнакомцу то, что говорила только Хьюберту.
От стыда у нее мурашки побежали по телу. Уж не смеется ли он над ней? Она прищурилась, глядя на него, пытаясь увидеть его глаза, боясь прочесть в них явную насмешку. Но к ее удивлению, его упорный взгляд вовсе не был насмешлив. В нем была лишь глубокая настойчивость, которая странно смущала ее и от которой по телу пробегала дрожь.
Поспешив нарушить неловкое молчание, она заметила:
— Наверное, никто не знает, кто вы такой на самом деле.
Поколебавшись, он ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Черный предмет издал низкий смешок.
— Ага, это удар по моей гордости — неужели вы действительно никогда обо мне не слышали? Я, девушка, спас дюжину невест, а то и больше. Несчастные уже готовились идти под венец против собственной воли.
— Расскажите, пожалуйста, как именно вы им «помогаете»?
— Отправляю на континент или в Америку и даю достаточно средств, чтобы они начали новую жизнь.
— Но для этого нужно очень много денег.
Он пожал плечами.
— Я ими располагаю.
— Понятно. Деньги вы тоже крадете? Он снова фыркнул.
— До чего же вы подозрительны. Нет, девушка, я не вор. Деньги, которые я им даю, мои собственные.
Самми не могла скрыть удивления. Господи, кто же он, этот человек?
— Кажется, я начинаю понимать. — Она кивнула. — Вы как Робин Гуд. Но Робин Гуд крал драгоценности, а вы — невест. И вместо того, чтобы давать этим бедняжкам деньги, предлагаете им свободу.
— Вы правы, хотя подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
Тут Самми осенило, и она шумно вздохнула.
— И вы намеревались предложить мне этот дар свободы… чтобы спасти от замужества с майором Уилширом?
— Так оно и есть. Но у вас хватило сил самостоятельно решить эту проблему. Кстати, почему вы не захотели выйти за майора Уилшира?
— У нас мало общего, и мы не подходим друг другу. Впрочем, если честно, я вообще не хочу выходить замуж. Я вполне довольна своей жизнью, поскольку имею возможность отдаваться научной работе. А какому мужчине это понравится? — Она махнула рукой. — Но хватит обо мне. Лучше расскажите мне о ваших похищениях. Вряд ли ваша деятельность нравится родителям похищенных девушек.
— Это так.
— И власти вас разыскивают.
— Да, им не терпится посмотреть, как я буду болтаться на виселице.
Самми подалась вперед.
— Тогда зачем вы это делаете? Зачем подвергаете себя такой опасности?
Помолчав, Эрик заговорил своим хриплым скрипучим голосом:
— Некую особу, которую я любил, силой выдали за ненавистного ей человека. Мне не удалось ее спасти. Вот я и пытаюсь помочь тем, кто оказался в такой же беде. Женщина должна иметь право отказаться от брака. — Он замолчал и едва слышно добавил: — Наградой мне служит благодарность в глазах этих женщин. И это хоть немного смягчает мою вину перед той, которую я любил, но не смог спасти.
— О Боже, — произнесла Самми со вздохом. — Как это… благородно. И романтично. Рисковать собственной жизнью ради достойного дела. — По спине у нее пробежал холодок, ничего не имеющий общего со страхом. — Видит небо, я тоже была бы вам благодарна за помощь, если бы нуждалась в ней.
— Но вы не нуждались, и это ставит меня в неловкое положение — вас придется вернуть.
— Да, это так. — Самми посмотрела на него, и сердце забилось так громко, что ей показалось — он слышит его стук. Как жаль, что она не может рассмотреть его получше, ведь перед ней герой ее мечтаний, ее тайных фантазий, глубоко скрытых в ее простой, не приспособленной к светской жизни душе книжного червя. Он крупный, сильный, под маской наверняка скрывается привлекательное лицо, выражающее целеустремленность и силу характера. Он стремителен, смел, безрассуден и благороден.
Казалось, он материализовался из ее воображения и сошел со страниц ее дневника, единственного собеседника, которому она могла открыть свои самые глубокие, затаенные желания. Желания, искрящиеся неосуществимыми мечтами о том, что такой человек, как он, найдет такую женщину, как она, сорвет ее с места и умчит в заоблачные дали.
Она вздохнула — то был вздох мечтательный, непрактичный, женственный, который она редко позволяла себе. Нужно узнать побольше… о нем и о той волнующей, полной опасностей жизни, которую он ведет. Поставив кочергу на дощатый пол, она поднялась, подошла к нему и села рядом.
Саманта устремила взгляд на его маску, и их взгляды встретились сквозь узкие прорези. Ее охватила дрожь, ей захотелось увидеть, какого цвета у него глаза. При слабом свете очага они казались темными и бездонными.
— А вам не бывает страшно? — спросила она.
— Ага, бывает. Каждый раз, когда я надеваю этот костюм. — Он наклонился к ней, и она затаила дыхание. — Я не хочу умирать, тем более от руки палача.
От него замечательно пахло. Кожей и лошадьми… и приключениями.
— Вы берете с собой оружие? — спросила она.
— Ношу нож в сапоге. И больше ничего. Я терпеть не могу держать в руке пистолет.
Ей показалось, что в глазах его мелькнула боль, но она не была уверена.
— А скажите, куда бы вы послали меня? — спросила она. — В Америку или на континент?
— А куда бы вам хотелось поехать, девушка?
— О, — выдохнула она, и от одной возможности выбирать глаза у нее закрылись. Страстное желание понесло ее, точно буйная река, проделав щель в плотине, за которой она прятала свои чувства. — Есть очень много мест, которые мне страшно хотелось бы увидеть.
— И все же, куда бы вы предпочли отправиться?
— В Италию. Нет, в Грецию. Нет, в Австрию. — Открыв глаза, она рассмеялась. — Пожалуй, это к счастью, что мне не требуются ваши услуги, сэр, потому что я не смогла бы решить, куда именно вам отослать меня. — Казалось, его взгляд проник ей в самую душу, и смех ее замер. Тяжесть этого настойчивого взгляда одновременно горячила и леденила кровь.
— В чем дело? — спросила она.
— Вам, мисс Бриггем, нужно бы почаще это делать.
— Что? Быть нерешительной?
— Нет. Смеяться, вот как сейчас. Это… меняет вас.
Она не знала, нужно ли принимать эти слова как комплимент, но, произнесенные голосом горячим, бархатным и хрипловатым, они окутали ее, как теплый мед.
— Скажите, — прошептал он, — если бы вам предоставили выбрать только одно место, куда бы вы поехали?
Почему-то сердце у нее забилось медленно и тяжело.
— В Италию, — тоже шепотом ответила она. — Я всегда мечтала увидеть Рим, Флоренцию, Венецию, Неаполь… и города между ними. Исследовать развалины Помпеи, походить по Колизею, побывать в галерее Уффици, увидеть работы Бернини и Микеланджело, поплавать в теплой воде Адриатики… — Голос ее замер, превратившись в легкий вздох.
— Исследовать? — повторил он. — Походить? Поплавать?!
Щеки ее жарко вспыхнули, ее охватило смятение: сама того не заметив, она сказала этому незнакомцу то, что говорила только Хьюберту.
От стыда у нее мурашки побежали по телу. Уж не смеется ли он над ней? Она прищурилась, глядя на него, пытаясь увидеть его глаза, боясь прочесть в них явную насмешку. Но к ее удивлению, его упорный взгляд вовсе не был насмешлив. В нем была лишь глубокая настойчивость, которая странно смущала ее и от которой по телу пробегала дрожь.
Поспешив нарушить неловкое молчание, она заметила:
— Наверное, никто не знает, кто вы такой на самом деле.
Поколебавшись, он ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69