— Но…
— Мне казалось, я найду какую-нибудь причину, чтобы и впредь хранить тайну. Я перерыл все бумаги в замке Мак-Гиннисов, я обшарил весь кабинет в Касл-Роке. Днями наблюдал за обитателями замков, ночью бродил по потайным ходам. Я подслушивал разговоры углекопов в шахтах, жил подобно кроту, стремясь найти ответы. Но ничего не нашел — кроме того, что здесь замышляют недоброе. Очевидно, существует тайный заговор. Но, продолжая подсматривать и подслушивать, я больше ничего не добьюсь. Мне осталось только разыграть воскрешение и предъявить свои права на все, что мне принадлежит. А затем попытаться узнать, кто хотел лишить собственности меня и моих родных любой ценой, в том числе с помощью убийства.
— Пожалуй, нам следует рассказать обо всем констеблю.
— Правильно, потому что он проявил такую мудрость, когда после пожара был найден мой труп! Шона, я уже говорил тебе: разобраться с этим делом мы должны сами.
Шона вздохнула. Констебль — неплохой человек. Он умеет брать под арест пьянчуг, разыскивать заблудившихся детей, наставлять на путь праведный юнцов, ошибочно полагающих, что жизнь грабителя легче, чем жизнь честного труженика. Но, по-видимому, разоблачение замыслов истинного зла ему не по зубам.
— Наверняка, — пробормотала Шона, вновь поворачиваясь, чтобы взглянуть Дэвиду в глаза, — завтра в склепе мы обнаружим какие-нибудь улики. Дэвид, там кто-то стрелял. Должно быть, на полу остались гильзы.
— Они подтвердят только, что кто-то стрелял из ружья в склепе, и более ничего. Мы с Ястребом отыщем эти гильзы завтра.
— Но они докажут: в замке что-то происходит.
— Исчезновение Сабрины служит тому доказательством, как и мое возвращение. — Дэвид помедлил, перебирая пряди волос Шоны. — Беда в том, — негромко продолжал он, — что в заговоре участвует слишком много людей.
Шона напряглась.
— Мак-Гиннисы? Он пожал плечами.
— Скорее всего только некоторые из них. Ты ведь не узнала человека в склепе. Но, очевидно, у этих людей есть свой союз. Помнишь человека, который пытался убить тебя возле озера?
— Того, что теперь лежит на дне?
— Да.
— Ну и что?
— Он был одет точно так же, как мужчины — или женщины, — которые приходили сегодня в склеп.
— В черный плащ с капюшоном?
— Да. Их одежда выглядит одинаково.
— Когда хочешь быть невидимым в темноте, наилучшее одеяние — черный плащ с капюшоном.
— Да, но…
— Что — но?
— Эти плащи совершенно одинаковые.
— Значит, их шил один и тот же портной, — с раздражением объяснила Шона.
— Двое убитых оказались мужчинами. Но, думаю, убитого сегодня мужчину сопровождала женщина.
— Почему ты так решил? — удивилась Шона.
— Она двигалась проворно и легко. И стремилась сбежать, а не вступить в борьбу. Шона покачала головой.
— Не знаю… я ничего не заметила. Я только… пыталась спастись.
Дэвид что-то пробурчал, сжимая плечи Шоны.
— Завтра — или уже сегодня — ты ни на шаг не отойдешь от моего брата, ясно?
— Но если ты намерен появиться сам…
— Так я и сделаю, но всему свое время.
— Днем раньше, днем позже — какая разница?
— Я хочу выяснить еще кое-что, если смогу. Шона разочарованно вздохнула.
— Но…
— Не отходи от Ястреба. Ты понимаешь? Шона сердито стряхнула с плеч руки Дэвида.
— Я понимаю только, что уже много лет живу в преисподней! Понимаю, что ты запугиваешь меня, дразнишь, обвиняешь, издеваешься и при этом…
— Время от времени спасаю тебе жизнь, — напомнил Дэвид, в ярко-зеленых глазах которого вспыхнули искры.
— Только чтобы вновь подвергнуть пытке! — вынесла приговор Шона.
Улыбка изогнула губы Дэвида.
— Это гордыня, — мягко произнес он.
— Что? — подозрительно пробормотала Шона, торопливо натягивая одеяло на колени.
— Гордыня, миледи. — Дэвид покинул свое место на сундуке и присел перед ней на каменный выступ — не прикасаясь к Шоне, но не сводя с нее глаз с коварно светящимся в зеленой глубине огоньком. — Видишь ли, я был наследником, доблестным молодым Дагласом, которому суждено занять свое место в политической и общественной верхушке Шотландии! Меня считали сильным человеком, прирожденным вожаком. Но однажды ночью ко мне в комнату вошла девушка в полупрозрачной рубашке… и я сделал глупость. Меня едва не убили, а затем обрекли на смерть в земном аду. Мне нелегко тебя простить.
Шона покачала головой, отводя глаза.
— Но я клянусь тебе…
— Верю.
— Что?
— Я верю тебе, — еле слышно повторил он. — Верю тому, что ты так же горда, как и я…
— Это правда!
— Конечно, — подтвердил он и широко улыбнулся. — В своей гордыне ты считала, что способна флиртовать, целоваться, дразнить — словом, отвлечь молодого лорда, пока твои родные спасают шкуру твоего кузена.
— Вот как!
— Конечно! — Он рассмеялся и вдруг привлек ее к себе. — В том, что случилось, нет твоей вины — о последствиях твоей выходки тебе было известно не более, чем мне.
— Дэвид… — протестующе выдохнула Шона, но замолчала, сдерживая дрожь, когда Дэвид вдруг сдернул одеяло с ее плеч и отбросил его на землю. Она дрожала не от холода.
Дэвид легко положил ее на землю и лег сам, укрывая ее своим телом. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, и в его глазах светилась насмешливая нежность.
— Лорд… — прошептала она, внезапно удивляясь, почему все так разительно изменилось, почему она чувствует себя такой беспомощной. Она вышла из озера вместе с ним, но настолько привыкла к нему, что не замечала своей наготы. Но эта нежность в голосе вызывала в ней прилив незнакомого страха. Шона мечтала услышать эту нежность, однако обстоятельства ничуть не изменились, и она боялась узнать вкус того, что будет так быстро отнято у нее.
— Да, миледи, трудно простить женщину, которая сумела одурачить мужчину. Особенно если он так страстно вожделел ее!
— Дэвид!
Он закрыл ей рот губами — сначала в медленном, бережном, а затем — в глубоком, влажном, страстном поцелуе, который, казалось, продолжался вечно, а его язык вонзался все глубже, смелее, торопливее, но вдруг беспечно и чувственно замедлял движения. Ее руки оказались прижатыми к его груди; теперь они скользили, поглаживали густые жесткие темные волоски, растущие на ней, расстегивали пряжку килта, скрывающего его тело. В свою очередь, он ласкал ее, проводил ладонями и кончиками пальцев по ее щекам касался большим пальцем шеи и спускался ниже, к ложбинке на груди. Его пальцы нашли ее сосок, принялись перекатывать его и потирать, рассылая жаркие вспышки пламени от ее груди по всему телу. Шона застонала под его поцелуями, невольно выгибаясь навстречу, и ее руки переместились с груди ниже, туда, где тело прикрывала клетчатая ткань.
Он нетерпеливо отбросил в сторону килт, взял Шону за руку и потянул вниз, заставляя ощутить полноту его возбуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91