Не стоит оплакивать утраченные мечты – ни к чему хорошему это не приведет. Нужно думать о будущем, о том, как сберечь людей и дом, который она так любит. Они зависят от нее и рассчитывают, что она их защитит, что будет за них бороться.
Получается, что Уолтер сумел благополучно провести их сквозь долгие годы гражданских войн и беззакония только для того, чтобы она сдала замок лорду, который должен был стать их союзником. И чтобы быть обвиненным в мятеже против нового короля…
Отец может поплатиться за это жизнью. Она потеряла его имение, то единственное, что могло бы ему помочь и дать какие-то преимущества при переговорах. Но даже если Божьей милостью жизнь ему сохранят, наказание за измену будет очень жестоким, Ариана представила себе отца слепым, или без рук, или без гениталий, и слезы снова вскипели в горле.
Ариана закрыла лицо руками и негромко заплакала, отдаваясь отчаянию и душевному напряжению.
– Не припоминаю, чтобы я разрешал тебе покинуть мою постель, демуазель.
Хриплый сонный голос Ранульфа заставил Ариану вздрогнуть. Давясь рыданиями, она резко обернулась и увидела, что на нее внимательно смотрят золотистые глаза. Ариана с трудом сглотнула и поспешно вытерла слезы. Унижение от собственного поражения и так велико, ни к чему добавлять позор и плакать перед Ранульфом.
– Подойди сюда, – негромко велел он.
На какое-то мгновение она заколебалась, но непреклонный взгляд не допускал возражений, и Ариана подошла к постели. К ее испугу и потрясению, Ранульф схватил ее за подол и, потянув, вынудил сесть рядом с ним.
Он долго смотрел на девушку, пытаясь решить для себя, правдивы или лживы светившиеся в ее глазах чувства и не были ли негромкие рыдания, разбудившие его, игрой, рассчитанной на его сочувствие.
Его порыв прикоснуться к ней был сильным и приводил в замешательство. Желание обнять Ариану, утешить ее, поцелуями прогнать ее печали было для него совершенно новым и пугающим. Он никогда не обнимал женщину, чтобы утешить ее, – им всегда двигала похоть. И Ранульф решительно подавил в себе порыв успокоить Ариану. Он не хотел, чтобы она поняла, как сильно он ее хочет – или как на него действуют ее слезы.
– Почему ты плакала?
– Я не плакала, – ответила Ариана, но дрожащий голос опровергал ее слова.
– Нет? – Ранульф поднял руку и вытер катившуюся по щеке слезинку. – В таком случае, отчего у тебя мокрое лицо? – Она молчала, и Ранульф прищурился: – На меня не повлиять слезами, демуазель. И не поколебать женскими чарами.
Ариана услышала это несправедливое объяснение ее мотивов, и ее пронзила обида. Она была слишком горда, чтобы пользоваться подобными уловками, и никогда этого не умела. Ни разу не появившись при дворе, она не умела флиртовать и не знала, как склонить мужчину к выполнению своих просьб.
Ранульф сердито взглянул на Ариану:
– Я задал тебе вопрос и жду честного ответа. Почему ты плакала?
Ариана отвела взор.
– Моего отца объявили изменником… на мне позор потери его владений… я ваша пленница, милорд… вы расторгли нашу помолвку. Кажется, у меня хватает причин для слез.
– То, что я обошелся без кровопролития и без издержек длительной осады, не успокаивает твою совесть?
Ариана печально покачала головой:
– Мой отец надеялся на меня.
– А мой король надеялся на меня, – резонно ответил Ранульф. – Я только выполнял приказы Генриха.
Ариану задело, что он таким рассудительным тоном приводит разумные аргументы, но прежде, чем она успела придумать достойный ответ, Ранульф озадачил ее новым вопросом:
– Ты сказала, что с радостью расторгнешь наше обручение. Ты говорила правду?
Она царственно вздернула подбородок:
– Я никогда не лгу, милорд.
– Тогда почему ты из-за этого плачешь?
– Если я больше не хочу выходить замуж за вас, милорд, это еще не значит, что я вообще не хочу замуж!
Ранульф задумчиво посмотрел на Ариану, не понимая, отчего она так тревожится. Она еще молода и достаточно красива – невероятно красива! – поэтому с легкостью привлечет к себе внимание другого поклонника.
– Не вижу причин, по которым ты не можешь выйти замуж.
– После того как меня отвергли? Без приданого, которое я должна принести своему новому лорду? Подозреваю, что это сделало мое будущее замужество невозможным.
– Почему невозможным, демуазель? Может быть, то, что замок твоего отца достался мне, и несправедливо… но отсутствие приданого не должно стать непреодолимым препятствием для брака. За тобой нет дурной славы, а у благородной девицы, да еще и девственницы, всегда найдутся женихи. Может быть, кто-нибудь из моих собственных вассалов заинтересуется тобой.
– И захотят подобрать твои объедки?
– Объедки?
– Да кто поверит в мое целомудрие после того, как ты вынудил меня спать в твоей постели?
Морщины на лбу Ранульфа разгладились, и он захохотал, чем привел Ариану в окончательное замешательство.
– Как просто насмехаться над моей болью!
Его взгляд смягчился.
– Я не насмехаюсь над тобой, леди. – Ранульф помолчал, всматриваясь в ее лицо. – Что, замужество так важно для тебя?
– Как и для любой женщины. Мужчина сражается, участвует в турнирах и путешествует. А у женщины есть только дом и семья. – Закусив губу, Ариана отвернулась. – У меня теперь нет ни того, ни другого.
Ранульф поерзал. Он не привык испытывать вину, однако сейчас ощутил ее.
– Ты можешь пойти в монастырь, – неловко предложил он, видя, что девушка по-прежнему хранит молчание.
Ариана покачала головой:
– Я не гожусь для церкви. Моя мать всегда говорила… – Она запнулась, сообразив, что вступает на опасную почву.
– Да? И что говорила твоя мать?
– Что для монастырского покоя у меня слишком ядовитый язык.
Твердые губы Ранульфа искривились во внезапной улыбке.
– Твоя мать – мудрая женщина. Я уже ощутил вкус этого ядовитого язычка. – Он с удовлетворением отметил, что в глазах Арианы вспыхнул огонь, – почему-то такое состояние ее духа ему нравилось гораздо больше отчаяния. – Леди Констанция… Я видел ее всего один раз, на церемонии обручения. Она была так изящна. Она умерла несколько лет назад, да?
Ариана застыла.
– Мы потеряли ее четыре весны назад, – осторожно сказала она, не желая обсуждать уход своей любимой матери.
То, что знали люди, не было правдой, но это всех удовлетворяло.
– Ты по ней тоскуешь?
– Да… очень.
Ранульф услышал грусть в ее голосе, увидел скорбь в ее глазах и невольно поднял руку, чтобы погладить изящную ямочку под ее скулой. Ариана вздрогнула от его прикосновения и отпрянула.
Ранульф подоткнул подушки себе под спину и сел. Взгляд Арианы тут же приковался к его мощной обнаженной груди и мягким завиткам на ней. Глядя на них, она вспомнила, как ощутила их под рукой вчера вечером, пытаясь оттолкнуть Ранульфа, и почувствовала совершенно неожиданное возбуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Получается, что Уолтер сумел благополучно провести их сквозь долгие годы гражданских войн и беззакония только для того, чтобы она сдала замок лорду, который должен был стать их союзником. И чтобы быть обвиненным в мятеже против нового короля…
Отец может поплатиться за это жизнью. Она потеряла его имение, то единственное, что могло бы ему помочь и дать какие-то преимущества при переговорах. Но даже если Божьей милостью жизнь ему сохранят, наказание за измену будет очень жестоким, Ариана представила себе отца слепым, или без рук, или без гениталий, и слезы снова вскипели в горле.
Ариана закрыла лицо руками и негромко заплакала, отдаваясь отчаянию и душевному напряжению.
– Не припоминаю, чтобы я разрешал тебе покинуть мою постель, демуазель.
Хриплый сонный голос Ранульфа заставил Ариану вздрогнуть. Давясь рыданиями, она резко обернулась и увидела, что на нее внимательно смотрят золотистые глаза. Ариана с трудом сглотнула и поспешно вытерла слезы. Унижение от собственного поражения и так велико, ни к чему добавлять позор и плакать перед Ранульфом.
– Подойди сюда, – негромко велел он.
На какое-то мгновение она заколебалась, но непреклонный взгляд не допускал возражений, и Ариана подошла к постели. К ее испугу и потрясению, Ранульф схватил ее за подол и, потянув, вынудил сесть рядом с ним.
Он долго смотрел на девушку, пытаясь решить для себя, правдивы или лживы светившиеся в ее глазах чувства и не были ли негромкие рыдания, разбудившие его, игрой, рассчитанной на его сочувствие.
Его порыв прикоснуться к ней был сильным и приводил в замешательство. Желание обнять Ариану, утешить ее, поцелуями прогнать ее печали было для него совершенно новым и пугающим. Он никогда не обнимал женщину, чтобы утешить ее, – им всегда двигала похоть. И Ранульф решительно подавил в себе порыв успокоить Ариану. Он не хотел, чтобы она поняла, как сильно он ее хочет – или как на него действуют ее слезы.
– Почему ты плакала?
– Я не плакала, – ответила Ариана, но дрожащий голос опровергал ее слова.
– Нет? – Ранульф поднял руку и вытер катившуюся по щеке слезинку. – В таком случае, отчего у тебя мокрое лицо? – Она молчала, и Ранульф прищурился: – На меня не повлиять слезами, демуазель. И не поколебать женскими чарами.
Ариана услышала это несправедливое объяснение ее мотивов, и ее пронзила обида. Она была слишком горда, чтобы пользоваться подобными уловками, и никогда этого не умела. Ни разу не появившись при дворе, она не умела флиртовать и не знала, как склонить мужчину к выполнению своих просьб.
Ранульф сердито взглянул на Ариану:
– Я задал тебе вопрос и жду честного ответа. Почему ты плакала?
Ариана отвела взор.
– Моего отца объявили изменником… на мне позор потери его владений… я ваша пленница, милорд… вы расторгли нашу помолвку. Кажется, у меня хватает причин для слез.
– То, что я обошелся без кровопролития и без издержек длительной осады, не успокаивает твою совесть?
Ариана печально покачала головой:
– Мой отец надеялся на меня.
– А мой король надеялся на меня, – резонно ответил Ранульф. – Я только выполнял приказы Генриха.
Ариану задело, что он таким рассудительным тоном приводит разумные аргументы, но прежде, чем она успела придумать достойный ответ, Ранульф озадачил ее новым вопросом:
– Ты сказала, что с радостью расторгнешь наше обручение. Ты говорила правду?
Она царственно вздернула подбородок:
– Я никогда не лгу, милорд.
– Тогда почему ты из-за этого плачешь?
– Если я больше не хочу выходить замуж за вас, милорд, это еще не значит, что я вообще не хочу замуж!
Ранульф задумчиво посмотрел на Ариану, не понимая, отчего она так тревожится. Она еще молода и достаточно красива – невероятно красива! – поэтому с легкостью привлечет к себе внимание другого поклонника.
– Не вижу причин, по которым ты не можешь выйти замуж.
– После того как меня отвергли? Без приданого, которое я должна принести своему новому лорду? Подозреваю, что это сделало мое будущее замужество невозможным.
– Почему невозможным, демуазель? Может быть, то, что замок твоего отца достался мне, и несправедливо… но отсутствие приданого не должно стать непреодолимым препятствием для брака. За тобой нет дурной славы, а у благородной девицы, да еще и девственницы, всегда найдутся женихи. Может быть, кто-нибудь из моих собственных вассалов заинтересуется тобой.
– И захотят подобрать твои объедки?
– Объедки?
– Да кто поверит в мое целомудрие после того, как ты вынудил меня спать в твоей постели?
Морщины на лбу Ранульфа разгладились, и он захохотал, чем привел Ариану в окончательное замешательство.
– Как просто насмехаться над моей болью!
Его взгляд смягчился.
– Я не насмехаюсь над тобой, леди. – Ранульф помолчал, всматриваясь в ее лицо. – Что, замужество так важно для тебя?
– Как и для любой женщины. Мужчина сражается, участвует в турнирах и путешествует. А у женщины есть только дом и семья. – Закусив губу, Ариана отвернулась. – У меня теперь нет ни того, ни другого.
Ранульф поерзал. Он не привык испытывать вину, однако сейчас ощутил ее.
– Ты можешь пойти в монастырь, – неловко предложил он, видя, что девушка по-прежнему хранит молчание.
Ариана покачала головой:
– Я не гожусь для церкви. Моя мать всегда говорила… – Она запнулась, сообразив, что вступает на опасную почву.
– Да? И что говорила твоя мать?
– Что для монастырского покоя у меня слишком ядовитый язык.
Твердые губы Ранульфа искривились во внезапной улыбке.
– Твоя мать – мудрая женщина. Я уже ощутил вкус этого ядовитого язычка. – Он с удовлетворением отметил, что в глазах Арианы вспыхнул огонь, – почему-то такое состояние ее духа ему нравилось гораздо больше отчаяния. – Леди Констанция… Я видел ее всего один раз, на церемонии обручения. Она была так изящна. Она умерла несколько лет назад, да?
Ариана застыла.
– Мы потеряли ее четыре весны назад, – осторожно сказала она, не желая обсуждать уход своей любимой матери.
То, что знали люди, не было правдой, но это всех удовлетворяло.
– Ты по ней тоскуешь?
– Да… очень.
Ранульф услышал грусть в ее голосе, увидел скорбь в ее глазах и невольно поднял руку, чтобы погладить изящную ямочку под ее скулой. Ариана вздрогнула от его прикосновения и отпрянула.
Ранульф подоткнул подушки себе под спину и сел. Взгляд Арианы тут же приковался к его мощной обнаженной груди и мягким завиткам на ней. Глядя на них, она вспомнила, как ощутила их под рукой вчера вечером, пытаясь оттолкнуть Ранульфа, и почувствовала совершенно неожиданное возбуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78