— Но вы ведь наверняка слышали о приютах, правда? Вы же знаете, что в них творится?
— Да, кое-что слышал, — сказал Том.
Об этих лондонских детских заведениях ходила дурная слава.
— В таком случае… забирайте ее! — решительно заявила миссис Фишпоул, подталкивая Мэгги к священнику.
Девочка испуганно вскрикнула и попыталась снова спрятаться за юбку кухарки.
— Что?! — изумленно воскликнул Том.
— У вас ей будет лучше. В восточном райдинге не такие испорченные нравы, как в Лондоне. Я помню, что у нас никогда не выпускали детишек на улицу одних без присмотра, а в этом городе мне не углядеть за малышкой. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, но…
— Вы должны помочь ей, — сказала миссис Фишпоул. — Я боюсь, как бы с ребенком не стряслась беда. Девочка спит прямо здесь… — Она кивнула на груду тряпья, лежавшую в углу. — Не знаю, долго ли хозяева трактира будут терпеть ее присутствие в своем доме. Честно говоря, у меня все это вызывает большое беспокойство.
Том понимал, что миссис Фишпоул совершенно права.
— Я старалась воспитать ее, как могла, научила говорить «спасибо» и «пожалуйста». Она знает, что такое хорошо и что такое плохо. И мне бы очень не хотелось, чтобы Мэгги пошла по стопам своей матери. Прошу вас, заберите ее и скажите преподобному Рануолду, что я исполнила свой долг милосердия.
Мэгги снова попыталась спрятаться от Тома за юбку миссис Фишпоул.
— Я буду скучать по тебе, Мэгги, — промолвила кухарка. Положив скалку на стол, она повернула девочку лицом к себе. — Не думай, что я отдаю тебя этому господину без сожаления. Ты очень милая и ласковая. И всегда оставайся такой.
На глаза Мэгги навернулись слезы.
— Я не хочу никуда уходить отсюда, — прошептала она.
— Я знаю, что ты хорошая, — продолжала миссис Фишпоул. — Ты никогда не капризничаешь и не визжишь, как другие дети. Но я не могу оставить тебя здесь, Мэгги. Трактир на постоялом дворе — не самое безопасное место для подрастающей девочки. И домой к себе я тоже не могу тебя взять, ты сама это знаешь. — Кухарка взглянула на Тома. — Мэгги раньше жила со мной, но три года назад мой муж умер. Я вынуждена была переехать к своей золовке, а ее супруг не желает видеть сироту в своем доме.
Том кивнул и протянул девочке руку.
— Пойдем со мной, Мэгги, — сказал он. — Сначала мы немного погостим у моего брата, а потом отправимся в мой приход. Я найду для тебя семью, которая примет тебя как родную.
А про себя Том поклялся, что пока не пристроит эту девочку, не взглянет на детей, шатающихся без присмотра по улице.
— Нет! — закричала Мэгги, громко рыдая. — Я не хожу по домам с незнакомыми мужчинами! Я хочу жить с миссис Фишпоул!
Подбежав к кухарке, она обхватила ручонками ее ноги и уткнулась лицом в ее колени. В этот момент в кухню ворвался трактирщик. Размахивая руками, он начал что-то говорить о пирогах с рыбой и колбасой, но миссис Фишпоул опустилась перед девочкой на корточки, не обращая на него никакого внимания.
— Я приеду проведать своего отца, Мэгги, и навещу тебя, — сказала она. — Пойми, малышка, я не могу оставить тебя здесь. Тебе больше нельзя спать в кухне.
— Я такая маленькая, меня никто здесь не заметит, — утирая слезы, принялась упрашивать Мэгги кухарку. — Я никогда не вырасту и не повзрослею. И зачем только я заговорила с этим господином! Теперь я буду продавать яблоки только дамам.
— Нам нужны пирожки с колбасой, — снова заговорил трактирщик. — Или вы хотите, чтобы сюда пришел мистер Сигглет? Вы же знаете, что он терпеть не может эту девчонку.
Подняв Мэгги на руки, миссис Фишпоул на мгновение крепко прижала ее к груди. Ее лицо как будто окаменело. И Том понял, что если кухарка сейчас заплачет, то уже не сможет остановиться, поэтому она изо всех сил сдерживала слезы.
— Если бы у меня была дочь, то я хотела, чтобы она была похожа на тебя, Мэгги, — сказала миссис Фишпоул. — А теперь иди к господину священнику. Не бойся, он не причинит тебе никакого зла. Я вижу по его лицу, что он добрый человек. Я хочу, чтобы ты выросла и стала хорошей порядочной женщиной.
— Нет, я не пойду к нему! — завопила Мэгги. — Я хочу остаться здесь!
Но миссис Фишпоул передала ее на руки Тому, несмотря на сопротивление малышки.
— Уходите! — сказала она. — Видите, в каком она состоянии? Хотя вообще-то Мэгги очень послушная и спокойная.
На мгновение лицо кухарки сморщилось так, будто она собиралась заплакать, однако ей удалось взять себя в руки. Повернувшись, она набросилась на трактирщика:
— Что ты встал как истукан?! Принеси мне пирожки с колбасой из кладовой, и я их разогрею!
Крепко прижимая к груди брыкающуюся девочку, пытавшуюся вырваться из его рук, Том вышел за дверь под аккомпанемент отчаянных воплей миссис Фишпоул. Мэгги тоже кричала во все горло.
— Я не хочу уходить отсюда! Я не желаю быть хорошей порядочной женщиной, я мечтаю стать кухаркой, как миссис Фишпоул! Отпустите меня, ну, пожалуйста!
Ее крики разрывали Тому сердце.
В дверь барабанили уже добрых десять минут. Лина была одна. «Лик, наверное, распустил сегодня вечером всех слуг по домам», — подумала она, не спеша спускаясь в вестибюль. На ней был лишь полупрозрачный французский пеньюар. Она надеялась, что в таком одеянии смутит незваного гостя и заставит его уйти. Лина не сомневалась, что к Рису пожаловал один из его приятелей.
Тщательно расправив кружева на своей полуобнаженной пышной груди, она распахнула входную дверь.
На крыльце стоял незнакомый мужчина в запыленном черном дорожном сюртуке, а на руках он держал маленькую плачущую девочку. Позади незнакомца стоял мрачного вида конюх с постоялого двора, державший два чемодана.
— Кто вы такой, черт подери? — спросила Лина, хотя уже догадалась, что перед ней был брат Риса.
У графа Годуина был всего лишь один-единственный родственник, но он никогда не говорил, что брат женат и имеет детей. И конечно же, он забыл сообщить Лине о том, что Том может в ближайшее время нанести ему визит.
— Меня зовут Томас Холланд, — сказал человек в черном сюртуке, отвесив легкий поклон. — А это — Мэгги. Конюх доставил мой багаж, поскольку я приехал погостить к брату и пробуду здесь некоторое время. А кто вы будете, мадам?
Однако Лина не успела даже открыть рот. Окинув певичку в неглиже испуганным взглядом, Мэгги вдруг заголосила, задыхаясь от слез:
— Я знаю, кто она! Это вавилонская блудница! Мне о ней рассказывала миссис Фишпоул. Вы ей солгали! Вы сказали, что я буду в безопасности, а сами привезли меня в обитель порока!
И она начала колотить кулачками в грудь Тома.
Лина подняла бровь. События принимали неприятный для нее оборот. Пошире распахнув дверь перед гостями, она посторонилась.
— Я так понимаю, что его преподобие вернулся домой, — любезным тоном промолвила она, стараясь сгладить неловкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85