— Но мы быстро сумеем наверстать упущенное. Можно ли найти лучшее место, чтобы оживить старую дружбу, чем живописный берег ручья? Ну, что вы на это скажете, сэр? Идите сюда и дайте вашей тетушке Лил обнять вас покрепче.
Теперь уже движение со стороны кресла нельзя было не заметить. Сильные загорелые руки, на мизинце одной из которых, левой, поблескивал крупный перстень с печаткой, обхватили подлокотники. Высокий человек, мускулистый и широкоплечий, рывком поднялся с кресла и, обернувшись, оказался с ней лицом к лицу.
— Как бы ни была мне приятна мысль об объятиях, — произнес незнакомый мужчина спокойным, чуть язвительным тоном, — боюсь, мне придется довольствоваться кон-конфетами… тетушка Лили.
Лилиан Бид была великолепна.
Потрясение, испытанное им от ее внешности, не только не оставило камня на камне от его былых предубеждений, но буквально лишило его дара речи. Слава Богу, что он заранее придал своему лицу вежливое выражение, прежде чем обернуться и посмотреть на нее. Стоило ему ее увидеть, как он уже не был уверен, сможет ли выдавить хоть одну мало-мальски связную фразу. И вот не прошло и пары минут с момента их первой встречи, а Лили Бид уже удалось взять над ним верх. Но сколь бы прекрасной она ему ни показалась, единственное, что Эйвери усвоил твердо за пять лет их переписки, так это то, что Лили Бид никогда, ни в коем случае не следовало позволять брать над собой верх.
Широкий лоб, небольшой аккуратный подбородок. Темные, с экзотическим разрезом глаза, устремленные на него, были обрамлены такими густыми и длинными ресницами, что они бросали тень на ее нежные щеки. Ее губы были полными, как у египтянок, и такими красными, словно она все время смачивала их крепким хересом. Иссиня-черные волосы, похожие на облачко из тугих завитков, были стянуты на макушке в пучок, что подчеркивало ее длинную стройную шею и делало и без того внушительную фигуру еще выше.
Она великолепна, снова подумал Эйвери. Лили Бид. До чего же несправедлива порой судьба!
Девушка поднесла руку к горлу жестом одновременно обольстительным и обороняющимся, тем самым привлекая его внимание к своей одежде. Она носила то, что со стороны напоминало обычную мужскую льняную рубашку, а также темно-бордовую шерстяную… Боже правый, да ведь она носила штаны! Но несмотря на строгий мужской наряд, а быть может, именно благодаря ему она выглядела так же причудливо и эксцентрично, как одалиска, переодетая во власяницу.
Внезапно Эйвери осознал, что уже целую минуту пялится на нее с самым глупым видом. Разумеется, Лили тоже не теряла времени, присматриваясь к непрошеному гостю, однако выражение ее лица едва ли можно было назвать доброжелательным.
— Вы должны меня извинить, — сказала она наконец. — Я приняла вас за другого.
Безупречно правильный выговор, присущий представителям аристократии, придавал дополнительное очарование ее необычной внешности. Должно быть, он и впрямь сошел с ума. Сначала Лили Бид ошеломила его, теперь — очаровала.
— Я очень рад с вами поз…
— У вас большой багаж? — осведомилась она.
— Нет, не очень.
Он пересек комнату и приблизился к ней. Ее кожа цветом напоминала песок на таитянском побережье, а когда Лили подняла голову, чтобы взглянуть на него, ему в глаза бросился небольшой шрам под одной из ее прямых темных бровей.
— Я хотел сказать, что безмерно счастлив наконец встретиться с вами, мисс Бид. Я очень ценю ваше…
— Полагаю, ни вам, ни мне нет нужды тратить время на светские любезности. Где Бернард?
Стало быть, она еще пытается разыгрывать из себя хозяйку поместья?
— Понятия не имею, — ответил он. — А вы что, его потеряли?
— Я? — Глаза ее округлились от изумления. Они были чрезвычайно выразительными, а их густой темный оттенок наводил на мысль о кофе по-турецки. Внезапно они превратились в щелочки. — Послушайте, сэр. Я не потерплю никакой фамильярности от лица, которому поручено сопровождать Бернарда, и думаю, его наставники в Харроу — тоже. Кто вы, собственно, такой? Тренер футбольной команды?
О Боже! Эта девчонка даже не знает, кто перед ней! У Эйвери возникло ощущение, будто он получил пощечину. Правда, он сам никогда бы не выделил ее из толпы в качестве предполагаемого автора тех хлестких посланий, которые неотступно следовали за ним через четыре континента, однако у него не было другой подсказки, кроме плохо запомнившейся ему карикатуры в газете. А вот Лили не с чем было его сравнить. Его портрет, будь он неладен, висит в галерее на третьем этаже… По крайней мере когда-то там висел.
Забыв о своей решимости сохранять спокойствие и вести себя с ней как можно вежливее, Эйвери широким шагом проследовал мимо нее в коридор. Из-за спины до него доносилось шуршание ее злосчастных штанов.
— Послушайте, вы не можете так…
Эйвери не обращал на нее внимания, твердо решив выяснить, где сейчас находится его портрет. Это было единственное его изображение, написанное по настоянию дяди. Правда, раньше оно для него ровным счетом ничего не значило, однако с недавнего — совсем недавнего — времени приобрело в его глазах особую важность. И как только она посмела его убрать?
— Что вы себе позволяете?! — гневно воскликнула Лили, стараясь от него не отставать. — Клянусь, это будет стоить вам места!
Эйвери, гордо подняв голову, направился через главную анфиладу, уголком глаза подмечая скромное изящество обстановки в комнатах, через которые ему пришлось проходить, — пустой, хотя и начищенный до блеска столик с инкрустацией из слоновой кости, потертую ковровую дорожку восточной работы с обтрепавшейся кромкой, запах воска и лимонного масла. Он поднялся вверх по винтовой лестнице и свернул в то крыло, где обычно висели некоторые из бесчисленных фамильных портретов. Вот здесь, рядом с изображением его прапрабабки, Кэтрин Монтроуз, должен быть…
Он вдруг остановился. Его портрет висел там же, где и всегда, — на самом видном месте. Его никто не снял.
Нахмурившись, Эйвери обернулся. Лили Бид стояла всего в футе от него, уперев кулаки в бока, ее пылающие гневом глаза напоминали два ярких сердолика.
— Если вы через две минуты не покинете мой дом, я прикажу выставить вас отсюда силой!
В ее голосе по-прежнему звенело раздражение, однако от прежнего высокомерия не осталось и следа.
Ах вот как? Выставить его из ее дома? Он сделал шаг в ее сторону, однако она не собиралась сдаваться. Ее взгляд был прикован к нему, и Эйвери понял, что она скорее предпочтет столкнуться с ним нос к носу, чем отступит хотя бы на шаг. Да, эту женщину невозможно было не узнать. Воинственная, с крутым нравом, независимая в словах и поступках…
— Прежде всего скажите, как вам вообще удалось проникнуть в дом через парадную дверь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Теперь уже движение со стороны кресла нельзя было не заметить. Сильные загорелые руки, на мизинце одной из которых, левой, поблескивал крупный перстень с печаткой, обхватили подлокотники. Высокий человек, мускулистый и широкоплечий, рывком поднялся с кресла и, обернувшись, оказался с ней лицом к лицу.
— Как бы ни была мне приятна мысль об объятиях, — произнес незнакомый мужчина спокойным, чуть язвительным тоном, — боюсь, мне придется довольствоваться кон-конфетами… тетушка Лили.
Лилиан Бид была великолепна.
Потрясение, испытанное им от ее внешности, не только не оставило камня на камне от его былых предубеждений, но буквально лишило его дара речи. Слава Богу, что он заранее придал своему лицу вежливое выражение, прежде чем обернуться и посмотреть на нее. Стоило ему ее увидеть, как он уже не был уверен, сможет ли выдавить хоть одну мало-мальски связную фразу. И вот не прошло и пары минут с момента их первой встречи, а Лили Бид уже удалось взять над ним верх. Но сколь бы прекрасной она ему ни показалась, единственное, что Эйвери усвоил твердо за пять лет их переписки, так это то, что Лили Бид никогда, ни в коем случае не следовало позволять брать над собой верх.
Широкий лоб, небольшой аккуратный подбородок. Темные, с экзотическим разрезом глаза, устремленные на него, были обрамлены такими густыми и длинными ресницами, что они бросали тень на ее нежные щеки. Ее губы были полными, как у египтянок, и такими красными, словно она все время смачивала их крепким хересом. Иссиня-черные волосы, похожие на облачко из тугих завитков, были стянуты на макушке в пучок, что подчеркивало ее длинную стройную шею и делало и без того внушительную фигуру еще выше.
Она великолепна, снова подумал Эйвери. Лили Бид. До чего же несправедлива порой судьба!
Девушка поднесла руку к горлу жестом одновременно обольстительным и обороняющимся, тем самым привлекая его внимание к своей одежде. Она носила то, что со стороны напоминало обычную мужскую льняную рубашку, а также темно-бордовую шерстяную… Боже правый, да ведь она носила штаны! Но несмотря на строгий мужской наряд, а быть может, именно благодаря ему она выглядела так же причудливо и эксцентрично, как одалиска, переодетая во власяницу.
Внезапно Эйвери осознал, что уже целую минуту пялится на нее с самым глупым видом. Разумеется, Лили тоже не теряла времени, присматриваясь к непрошеному гостю, однако выражение ее лица едва ли можно было назвать доброжелательным.
— Вы должны меня извинить, — сказала она наконец. — Я приняла вас за другого.
Безупречно правильный выговор, присущий представителям аристократии, придавал дополнительное очарование ее необычной внешности. Должно быть, он и впрямь сошел с ума. Сначала Лили Бид ошеломила его, теперь — очаровала.
— Я очень рад с вами поз…
— У вас большой багаж? — осведомилась она.
— Нет, не очень.
Он пересек комнату и приблизился к ней. Ее кожа цветом напоминала песок на таитянском побережье, а когда Лили подняла голову, чтобы взглянуть на него, ему в глаза бросился небольшой шрам под одной из ее прямых темных бровей.
— Я хотел сказать, что безмерно счастлив наконец встретиться с вами, мисс Бид. Я очень ценю ваше…
— Полагаю, ни вам, ни мне нет нужды тратить время на светские любезности. Где Бернард?
Стало быть, она еще пытается разыгрывать из себя хозяйку поместья?
— Понятия не имею, — ответил он. — А вы что, его потеряли?
— Я? — Глаза ее округлились от изумления. Они были чрезвычайно выразительными, а их густой темный оттенок наводил на мысль о кофе по-турецки. Внезапно они превратились в щелочки. — Послушайте, сэр. Я не потерплю никакой фамильярности от лица, которому поручено сопровождать Бернарда, и думаю, его наставники в Харроу — тоже. Кто вы, собственно, такой? Тренер футбольной команды?
О Боже! Эта девчонка даже не знает, кто перед ней! У Эйвери возникло ощущение, будто он получил пощечину. Правда, он сам никогда бы не выделил ее из толпы в качестве предполагаемого автора тех хлестких посланий, которые неотступно следовали за ним через четыре континента, однако у него не было другой подсказки, кроме плохо запомнившейся ему карикатуры в газете. А вот Лили не с чем было его сравнить. Его портрет, будь он неладен, висит в галерее на третьем этаже… По крайней мере когда-то там висел.
Забыв о своей решимости сохранять спокойствие и вести себя с ней как можно вежливее, Эйвери широким шагом проследовал мимо нее в коридор. Из-за спины до него доносилось шуршание ее злосчастных штанов.
— Послушайте, вы не можете так…
Эйвери не обращал на нее внимания, твердо решив выяснить, где сейчас находится его портрет. Это было единственное его изображение, написанное по настоянию дяди. Правда, раньше оно для него ровным счетом ничего не значило, однако с недавнего — совсем недавнего — времени приобрело в его глазах особую важность. И как только она посмела его убрать?
— Что вы себе позволяете?! — гневно воскликнула Лили, стараясь от него не отставать. — Клянусь, это будет стоить вам места!
Эйвери, гордо подняв голову, направился через главную анфиладу, уголком глаза подмечая скромное изящество обстановки в комнатах, через которые ему пришлось проходить, — пустой, хотя и начищенный до блеска столик с инкрустацией из слоновой кости, потертую ковровую дорожку восточной работы с обтрепавшейся кромкой, запах воска и лимонного масла. Он поднялся вверх по винтовой лестнице и свернул в то крыло, где обычно висели некоторые из бесчисленных фамильных портретов. Вот здесь, рядом с изображением его прапрабабки, Кэтрин Монтроуз, должен быть…
Он вдруг остановился. Его портрет висел там же, где и всегда, — на самом видном месте. Его никто не снял.
Нахмурившись, Эйвери обернулся. Лили Бид стояла всего в футе от него, уперев кулаки в бока, ее пылающие гневом глаза напоминали два ярких сердолика.
— Если вы через две минуты не покинете мой дом, я прикажу выставить вас отсюда силой!
В ее голосе по-прежнему звенело раздражение, однако от прежнего высокомерия не осталось и следа.
Ах вот как? Выставить его из ее дома? Он сделал шаг в ее сторону, однако она не собиралась сдаваться. Ее взгляд был прикован к нему, и Эйвери понял, что она скорее предпочтет столкнуться с ним нос к носу, чем отступит хотя бы на шаг. Да, эту женщину невозможно было не узнать. Воинственная, с крутым нравом, независимая в словах и поступках…
— Прежде всего скажите, как вам вообще удалось проникнуть в дом через парадную дверь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78