В то же самое время он исследовал пальцами высокий ворот жакета, надетого на ней, и платья под ним, и обнаружил ряд маленьких пуговок, на которые они застегивались от талии до самого горла. Ловко и терпеливо он начал расстегивать их одну за другой, пока не дошел до ее нежных округлых грудей, где, внезапно обезумев от стоящей перед ним задачи и ее теплого трепещущего тела, он сунул руки внутрь и одним движением разорвал оставшиеся пуговицы, порвав при этом и лифчик, который был надет под платьем.
У Ани перехватило дыхание, когда упругие груди были высвобождены и оказались у него в руках, которые тут же стали их тепло и нежно ласкать. Она тонула в ощущениях и в лунном свете, ее захлестывали темные воды рискованных желаний. Ее кожа горела от напряжения и желания, а разгоряченная кровь пульсировала в венах. Когда Равель наклонил голову, чтобы ощутить вкус абрикосово-розовых сосков, обнаженных им, она сбросила с его плеч рубашку, высвобождая его широкие загорелые плечи, которые казались особенно рельефными в обливающем их лунном свете. Она провела пальцами по его вьющимся волосам и наклонилась к его уху, короткими кошачьими движениями прикасаясь языком к изгибам ушной раковины.
Он с трудом оторвался от нее и выпрямился, чтобы расстегнуть пуговицы брюк. Она протянула к нему руку, но не для того, чтобы помочь, а для того, чтобы кончиками пальцев, в которых она ощущала покалывание, проследить очертания выпирающей изнутри продолговатости, провести вверх по его твердому плоскому животу с тонкой линией темных волос в центре, а затем с поглотившим ее интуитивным восторгом направить их туда, откуда брала свое начало его мужественность.
Он глубоко вдохнул и с силой прижал ее к земле, откинул вверх юбки и снял с нее панталоны, так что ее точеные длинные ноги матово замерцали среди вороха нижних юбок. Очарованный этим зрелищем, он провел рукой по напряженным мышцам ее бедра вниз к колену, а затем по нежным очертаниям икры. Он наклонил голову, чтобы прикоснуться языком в тому чувственному месту, где ее нога сгибалась в колене, затем поднялся выше по нежной внутренней поверхности бедра, и еще выше, к тайному и затененному месту соединения ее ног, где он и задержался.
Она скорчилась в пароксизме желания, поглощенная внезапно налетевшей волной экстаза. Она вцепилась пальцами в его плечи, впилась в них ногтями и притянула его к себе. В ответ на эту молчаливую мольбу он поднялся над ней, изучая своими потемневшими от страсти глазами ее лицо. Она встретила его взгляд своим безоружным, умоляющим взглядом. Он приготовился войти, мягко и нежно проверяя ее готовность. Она схватила его за талию и, тихо вскрикнув, быстро притянула его к себе, заставив его быстро и глубоко войти в нее, желая, ощущая потребность почувствовать его силу и власть. Он понял это желание и безоговорочно выполнил его, твердо и уверенно погружаясь в нее бесконечными движениями. Ее огромное удовлетворение проявилось в том, что она, задрожав, покрылась гусиной кожей. Она поднялась ему навстречу, поддерживая его, покачивая, поглощая его силу с восхитительным неистовством. Их руки и ноги переплелись, дыхание смешалось и, тяжело дыша от усилия, они двигались вместе в этом древнейшем из экзерсисов, по самой бурной из подлунных дорог, ведущих к полуночному утешению. Здесь, в этом месте спокойной и равнодушной смерти, они являли собой пример очаровательного и сильного быстрого движения жизни. Между тем тихим покоем и этим яростным упоением духа, между страстью и болью, которые и составляли жизнь, и этим могильным несуществованием не было никакого выбора.
Ей показалось, что Равель прикоснулся к чему-то сверхчувствительному у нее внутри, еще раз, еще. Она напряглась и, задыхаясь, произнесла его имя, в то время как ее полностью захватило великолепие сверкающего и испепеляющего внутреннего взрыва. Он зарылся лицом в ее волосы, щедро продолжая двигаться, его кожа покрылась капельками пота и блестела от усилий.
– О любовь, – шептал он, – о моя любовь, – и проникал все глубже и глубже внутрь ее существа.
ГЛАВА 14
Спустя некоторое время Равель и Аня покинули кладбище. Они не прошли и трех кварталов, как увидели едущий навстречу экипаж Равеля, на облучке которого рядом с кучером сидел Марсель. Убежав от преследователей, Марсель направился к салуну, возле которого, как ему было известно, кучер Равеля обычно ожидал своего хозяина. Они медленно поехали к месту встречи, чтобы дать время улечься поднявшемуся волнению, и уже дважды объехали этот район в поисках, прежде чем встретили Равеля и Аню.
Аня испытала огромное облегчение, увидев Марселя живым и невредимым. Она боялась, что его сломанное запястье помешает ему ускользнуть от погони. Если бы его схватили, она сделала бы все, чтобы добиться его освобождения, но для того, чтобы умилостивить нужных чиновников, ей могли понадобиться несколько дней и масса усилий.
Полиция, как сообщил слуга, была настолько поражена тем, что от них ускользнул нужный им человек, что так больше никого и не задержала. Даже квартеронку, жившую в этом доме, удалось незаметно увести.
Услышав последнюю фразу, Аня подумала, что Равель говорил ей правду, когда отрицал, что квартеронка является его любовницей. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что, если бы он отвечал за эту женщину, то не бросил бы ее в подобной передряге. Она также отметила с досадой, что, слишком сосредоточившись на этом моменте, она забыла задать Равелю главный вопрос.
Какова была цель собрания в доме квартеронки? Почему прибытие коррумпированной полиции показалось Равелю настолько опасным? Когда экипаж остановился у дома мадам Розы и Равель вышел из экипажа, чтобы проводить Аню к галерее, ведущей в ее спальню, она озадачила его этими вопросами.
В течение нескольких долгих секунд он молча смотрел на нее.
– Ты никогда не сдаешься, не так ли?
– Это не в моем характере, – сказала она и с удивлением услышала, что ее голос прозвучал как-то уныло.
– Предположим, я скажу, что это собрание не имело к тебе никакого отношения и не представляло никакой опасности ни для тебя, ни для твоих близких.
– Другими словами, это не мое дело?
– Именно.
Она беспомощно развела руками.
– Я не могу оставить это просто так.
– Почему бы и нет? – спокойно сказал он, но за этим спокойствием в его голосе была слышна стальная твердость. – Почему вопрос о том, чем я занимаюсь, настолько для тебя важен, что может заставить тебя совершить эскапады, подобные тем, что ты совершила сегодня ночью?
Она сама устроила себе эту ловушку. Какой ответ она могла дать на этот вопрос, кроме правды, которая заключалась в том, что она испытывала насущную необходимость узнать и понять его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
У Ани перехватило дыхание, когда упругие груди были высвобождены и оказались у него в руках, которые тут же стали их тепло и нежно ласкать. Она тонула в ощущениях и в лунном свете, ее захлестывали темные воды рискованных желаний. Ее кожа горела от напряжения и желания, а разгоряченная кровь пульсировала в венах. Когда Равель наклонил голову, чтобы ощутить вкус абрикосово-розовых сосков, обнаженных им, она сбросила с его плеч рубашку, высвобождая его широкие загорелые плечи, которые казались особенно рельефными в обливающем их лунном свете. Она провела пальцами по его вьющимся волосам и наклонилась к его уху, короткими кошачьими движениями прикасаясь языком к изгибам ушной раковины.
Он с трудом оторвался от нее и выпрямился, чтобы расстегнуть пуговицы брюк. Она протянула к нему руку, но не для того, чтобы помочь, а для того, чтобы кончиками пальцев, в которых она ощущала покалывание, проследить очертания выпирающей изнутри продолговатости, провести вверх по его твердому плоскому животу с тонкой линией темных волос в центре, а затем с поглотившим ее интуитивным восторгом направить их туда, откуда брала свое начало его мужественность.
Он глубоко вдохнул и с силой прижал ее к земле, откинул вверх юбки и снял с нее панталоны, так что ее точеные длинные ноги матово замерцали среди вороха нижних юбок. Очарованный этим зрелищем, он провел рукой по напряженным мышцам ее бедра вниз к колену, а затем по нежным очертаниям икры. Он наклонил голову, чтобы прикоснуться языком в тому чувственному месту, где ее нога сгибалась в колене, затем поднялся выше по нежной внутренней поверхности бедра, и еще выше, к тайному и затененному месту соединения ее ног, где он и задержался.
Она скорчилась в пароксизме желания, поглощенная внезапно налетевшей волной экстаза. Она вцепилась пальцами в его плечи, впилась в них ногтями и притянула его к себе. В ответ на эту молчаливую мольбу он поднялся над ней, изучая своими потемневшими от страсти глазами ее лицо. Она встретила его взгляд своим безоружным, умоляющим взглядом. Он приготовился войти, мягко и нежно проверяя ее готовность. Она схватила его за талию и, тихо вскрикнув, быстро притянула его к себе, заставив его быстро и глубоко войти в нее, желая, ощущая потребность почувствовать его силу и власть. Он понял это желание и безоговорочно выполнил его, твердо и уверенно погружаясь в нее бесконечными движениями. Ее огромное удовлетворение проявилось в том, что она, задрожав, покрылась гусиной кожей. Она поднялась ему навстречу, поддерживая его, покачивая, поглощая его силу с восхитительным неистовством. Их руки и ноги переплелись, дыхание смешалось и, тяжело дыша от усилия, они двигались вместе в этом древнейшем из экзерсисов, по самой бурной из подлунных дорог, ведущих к полуночному утешению. Здесь, в этом месте спокойной и равнодушной смерти, они являли собой пример очаровательного и сильного быстрого движения жизни. Между тем тихим покоем и этим яростным упоением духа, между страстью и болью, которые и составляли жизнь, и этим могильным несуществованием не было никакого выбора.
Ей показалось, что Равель прикоснулся к чему-то сверхчувствительному у нее внутри, еще раз, еще. Она напряглась и, задыхаясь, произнесла его имя, в то время как ее полностью захватило великолепие сверкающего и испепеляющего внутреннего взрыва. Он зарылся лицом в ее волосы, щедро продолжая двигаться, его кожа покрылась капельками пота и блестела от усилий.
– О любовь, – шептал он, – о моя любовь, – и проникал все глубже и глубже внутрь ее существа.
ГЛАВА 14
Спустя некоторое время Равель и Аня покинули кладбище. Они не прошли и трех кварталов, как увидели едущий навстречу экипаж Равеля, на облучке которого рядом с кучером сидел Марсель. Убежав от преследователей, Марсель направился к салуну, возле которого, как ему было известно, кучер Равеля обычно ожидал своего хозяина. Они медленно поехали к месту встречи, чтобы дать время улечься поднявшемуся волнению, и уже дважды объехали этот район в поисках, прежде чем встретили Равеля и Аню.
Аня испытала огромное облегчение, увидев Марселя живым и невредимым. Она боялась, что его сломанное запястье помешает ему ускользнуть от погони. Если бы его схватили, она сделала бы все, чтобы добиться его освобождения, но для того, чтобы умилостивить нужных чиновников, ей могли понадобиться несколько дней и масса усилий.
Полиция, как сообщил слуга, была настолько поражена тем, что от них ускользнул нужный им человек, что так больше никого и не задержала. Даже квартеронку, жившую в этом доме, удалось незаметно увести.
Услышав последнюю фразу, Аня подумала, что Равель говорил ей правду, когда отрицал, что квартеронка является его любовницей. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что, если бы он отвечал за эту женщину, то не бросил бы ее в подобной передряге. Она также отметила с досадой, что, слишком сосредоточившись на этом моменте, она забыла задать Равелю главный вопрос.
Какова была цель собрания в доме квартеронки? Почему прибытие коррумпированной полиции показалось Равелю настолько опасным? Когда экипаж остановился у дома мадам Розы и Равель вышел из экипажа, чтобы проводить Аню к галерее, ведущей в ее спальню, она озадачила его этими вопросами.
В течение нескольких долгих секунд он молча смотрел на нее.
– Ты никогда не сдаешься, не так ли?
– Это не в моем характере, – сказала она и с удивлением услышала, что ее голос прозвучал как-то уныло.
– Предположим, я скажу, что это собрание не имело к тебе никакого отношения и не представляло никакой опасности ни для тебя, ни для твоих близких.
– Другими словами, это не мое дело?
– Именно.
Она беспомощно развела руками.
– Я не могу оставить это просто так.
– Почему бы и нет? – спокойно сказал он, но за этим спокойствием в его голосе была слышна стальная твердость. – Почему вопрос о том, чем я занимаюсь, настолько для тебя важен, что может заставить тебя совершить эскапады, подобные тем, что ты совершила сегодня ночью?
Она сама устроила себе эту ловушку. Какой ответ она могла дать на этот вопрос, кроме правды, которая заключалась в том, что она испытывала насущную необходимость узнать и понять его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112