Кэтрин и Рован расстались у двери в ее спальню. Сделать это их заставил страх быть увиденными вместе.
— Как только я оденусь, то выйду и притворюсь, что обнаружил Жиля, — пообещал Рован.
Она кивнула.
— Поищи Като. Он сможет о нем позаботиться и пошлет за доктором.
Рован кивнул.
— Если увижу Дельфию, пошлю ее к тебе.
Жиль лежит раненый, а Брэнтли и остальные еще на пароходе, а ведь кому-то необходимо организовать тушение пожара, чтобы он не распространился на дом. К тому же где-то поблизости рыщут пираты. А вдруг они нападут на Рована и всех ее людей?
— Подождите, я пойду с вами, — коротко сказала Кэтрин.
Он покачал головой.
— Нет. Нельзя терять времени, ведь там Жиль. Вам нужно одеться. Мне очень нравится, как вы выглядите, но другие могут не понять.
— Хорошо, — ответила она, с тревогой глядя на Рована. — Будь осторожен.
Он взял ее руку и прижался губами к ладони.
— Я постараюсь. — Еще раз оглянулся на нее, повернулся и вышел.
Кэтрин вошла в спальню, закрыла за собой дверь и сразу же поймала взглядом движение тени. Это оказалось… ее же собственное отражение в зеркале. Пламя пожара освещало комнаты в доме. В розово-оранжевом свете она подошла к зеркалу. «Мне очень нравится, как вы выглядите. « Этот комплимент она сохранит, как сокровище, и будет вспоминать через многие годы, когда станет уже не молодой и совсем седой. А что же Рован видел в ней? Она должна это знать. Она сразу же увидела, что женщина в зеркале была совершенно другой. Не потому, что ее распущенные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. И не потому, что ее почти прозрачное одеяние, разорванное и до неприличия открывшее тело, и не цвет ее лица и губ, не легкость, с какой она двигалась. Нет. Все дело было в глазах. В них было тепло, мягкость и достоинство, которых не было раньше, но в то же время какая-то уязвимость и даже опустошенность. Да, это был взгляд любви и отречения от нее.
Она закрыла лицо руками. Нет, не надо ничего вспоминать. Сейчас не время для тщетных сожалений, не надо оплакивать потерю близости души и тела, и отказ от любви и возможности иметь ребенка.
Она была хозяйкой Аркадии. Не имеет никакого значения, где она была эти последние несколько дней и что делала в это время, она должна вернуться в свое прежнее состояние, ведь столько всего предстоит выполнить.
Гордость и долг — вот девиз ее жизни, всегда был и всегда им будет. Больше у нее ничего нет и не будет.
Кэтрин опустила руки, выпрямила плечи и головой откинула волосы назад. Все будет хорошо. Когда-нибудь, когда она уже будет при смерти, настанет время все забыть. Все хорошо.
Она подошла к умывальнику, налила из кувшина в таз воды. Царапины на руках и шее болели, когда она умывалась. Ноги также были порезаны, в ступни впились колючки. Потом она стала искать в гардеробе, что бы ей такое одеть, что могло бы прикрыть шею и руки и требовало бы минимум усилий. Наверное, подойдет платье из розового поплина с высоким воротником, отделанным кружевом и застегивающимся перламутровыми пуговицами.
Она повернулась, чтобы положить его на кровать, но тут послышались шаги за дверью. Кэтрин ожидала увидеть Дельфию.
— Ну и ну, — вошедший говорил, растягивая слова. — Посмотри-ка, что мы здесь имеем. А я и то говорю себе, Изом, старик, сука, которая тебе нужна, покрутится да и вернется в свою берлогу, это верно, как то, что ты есть на белом свете. И глянь-ка, как я прав.
На нем была бесформенная шляпа с дырой, словно от нее откусили кусок, енотовая выношенная куртка поверх выцветшей рубахи, сальные штаны, заправленные в допотопные грязные ботинки. Засаленная борода и грязная кожа — все в нем выдавало человека с реки, бандита. Кэтрин уронила платье и медленно попятилась назад.
— Что вы здесь делаете? Кто вас послал?
— Эй ты, послушай, — ухмыльнулся он, показывая остатки черных зубов.
Он двигался к ней, рыская глазами по ее фигуре, потом уставился на маленький темный треугольник, просвечивающий сквозь тонкую ткань.
— Кажешься такой грешной, дьявол меня подери, если это не так. Такой лакомый кусочек, но деньги есть деньги.
— Сколько бы вам ни предлагали, мой муж даст вам больше.
Там, за ее спиной, на умывальнике, лежал меч Рована, который он оставил здесь несколько дней назад. Она не знала, сможет ли им защитить себя, но в конце концов это был шанс.
— А, все они так говорят. А где же этот старый индюк, хотел бы я услышать? Ладно, мне ничего не говорили, что делать с тобой и чего не делать, пташка, но я страшно хочу…
Кэтрин словно оглохла, чтобы не слышать остальное и старалась не замечать противный запах дыма, запаха вонючих шкур и застарелого пота, которыми разило от него. Легче было сконцентрироваться на том, как важно он ходит и ведет себя, и что он совсем не ждет сопротивления с ее стороны. В другое время она была бы удивлена. А сейчас нужно как-то хотя бы на минуту отвлечь его внимание.
— Положим, я позволю вам. И что тогда? — с большим трудом спросила она.
Он похотливо засмеялся.
— Говори, говори, крошка. Позволь. Дьявол, теперь ты ничем не остановишь меня.
В этот момент она бы его точно убила, со всей злостью, накопившейся в ней. Она так ненавидела его грубость, уверенность в превосходстве своей силы, радость от ее испуга. Ей был до тошноты отвратителен его вид, то, как его забавляло, что он намеревался с ней сделать.
Ничего. Нужно только не думать. Правда, какая-то мысль донимала ее, она еще полностью не созрела в голове, но определенно имела отношение к тому, о чем этот бандит говорит.
Кэтрин сделала еще один шаг назад и ядовито произнесла:
— Вам будет намного труднее убить Рована де Блана.
— А, этого, которого с тобой оставили? — Он махнул рукой в сторону горевшей башни. — Я сделаю из него приманку для рыбы, попадись он мне только.
Теперь стало ясно, что охотились за ней, а Рован, кажется, был важен настолько, насколько мог быть препятствием для выполнения основного. Здесь могла быть только одна причина, хотя даже сейчас в это трудно было поверить.
Она подумала о Жиле, лежащем на траве, с волосами, испачканными кровью. Она подумала о Теренсе, нежном, добром и таком юном, и о Роване, серьезном и преданном, вспомнила, как он приподнялся над ней в отблесках пламени… Образы этих людей калейдоскопом прошли в ее сознании, напомнив, что она давно сделала неправильный выбор.
— Ха, крошка, я знаю, что ты задумала, — ухмыляясь, произнес тот, который называл себя Изомом. — Ты захотела проткнуть меня этим длинным шипом. Знаешь, это не для леди, но попробуй, если ты в своем уме.
Он выхватил из-за пояса нож с грубо сделанной рукояткой и остроконечным лезвием. Размахивая им, он пригнулся и встал в боевую стойку.
И именно в эту секунду в дверях возникла Дельфия. Вытаращив от ужаса глаза, она издала душераздирающий вопль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70