Раймонд почтительно ответил на пожатие и пошел к двери. Вся его фигура излучала такое нетерпение, что Дэмиен не удержался от улыбки. Но уже через минуту он уставился в окно с прежним мрачным выражением — впереди его ждал еще один бесконечный, бессмысленно-тоскливый день.
Яркие фиалковые глаза смотрели ему в самую душу, влажные губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Он упивался ее запахом, обнимая ее дивное податливое тело, и без конца повторял:
— Аметист… Аметист, дорогая моя… Я ждал тебя так долго… Так долго…
Но всякий раз она ускользала из его объятий, и боль от этой утраты была так сильна, что Дэмиен просыпался с жалобным стоном.
В эти минуты он был отвратителен сам себе. Он вскакивал с кровати, спешил к умывальнику и без конца плескал в лицо холодной водой.
Жестокое видение регулярно посещало его каждую ночь на протяжении целого месяца, прошедшего с тех пор, как Раймонд доставил Аметист его последнее письмо. На следующий день неф вернулся и доложил, что новая хозяйка прочитала все от начала и до конца, но ничего не сказала в ответ.
Дэмиен отчаянно цеплялся за угасавшую надежду как утопающий за соломинку. Он всеми правдами и неправдами находил предлоги для того, чтобы оставаться в Филадельфии: а вдруг она передумает, вдруг ему случайно удастся встретить ее на улице? Но Аметист слишком добросовестно относилась к своим обязанностям сиделки и почти не выходила за порог.
По мере того как гасла последняя надежда на счастье, все чаще и чаще возвращался к Дэмиену мучительный кошмар. Он понимал, что ему давно пора набраться мужества и посмотреть в лицо реальности. Или он признает, что утратил Аметист навсегда, и постарается пережить эту боль — или живущая в сердце бесплодная надежда сведет его с ума.
Итак, решено! Он сегодня же поедет в порт и начнет готовить «Салли» в плавание: на исходе март, и через пару недель можно будет отправляться в новый рейс. На этот раз он сам поведет свой корабль. К черту смертную тоску, к черту призрак с фиалковыми глазами, лишивший его покоя и сна!
Стараясь не растерять с таким трудом обретенную решимость, Дэмиен на скорую руку привел себя в порядок и вышел из спальни. Он уже спустился вниз, когда увидел, что экономка открывает парадную дверь. Капитан не поверил своим глазам, когда его порог уверенно перешагнула изящная молодая женщина и, знакомый мелодичный голос произнес:
— Я очень рада видеть вас в добром здравии, миссис Доббс! Тилли! — обернулась она к высокой мулатке. — Прежде всего, нужно отнести Мэриан наверх, в спальню. Мы разбудили ее сегодня раньше обычного — как бы она не раскапризничалась!
Тилли кивнула и отправилась к лестнице. При виде капитана она на миг застыла в нерешительности, но тут же овладела собой и как ни в чем не бывато проследовала дальше.
Но Дэмиену было не до нее: он не спускал глаз со своей очаровательной гостьи.
В дверях показался Раймонд с целой охапкой каких-то коробок и свертков.
— Будь добр, Раймонд, отнеси их наверх, в спальню. Миссис Доббс покажет, куда идти!
Экономку не пришлось просить дважды — она была рада покинуть холл, чтобы не оказаться невольной свидетельницей объяснения между хозяином и Аметист.
Дэмиен едва дышал. Неужели это правда? Неужели она явилась к нему наяву, а не во сне?
Аметист повернулась в его сторону.
— Вот мы и дома, Дэмиен. Мы с Мэриан вернулись! — Хотя голос звучал звонко и ясно, ее губы заметно дрожали, выдавая нерешительность и волнение.
Не в силах произнести ни слова, Дэмиен молча погладил ее по лицу.
— Наконец-то… — прошептал он. — Боже мой, Аметист, ты и вправду здесь!
Он осторожно положил руки ей на плечи, как будто все еще боялся, что это происходит во сне и в любую минуту Аметист может исчезнуть.
Долгий, нежный поцелуй разрушил сковавшее Дэмиена оцепенение. Он подхватил Аметист на руки и понес в спальню, не обращая внимания на улыбки и перемигивания Раймонда и Тилли. Опустив свою драгоценную ношу на кровать, он ласково сжал в ладонях дорогое ему лицо.
— Милая, прежде всего я хочу, чтобы ты ни минуты больше не сомневалась: я люблю тебя, люблю больше жизни! Я даже не подозревал, что способен любить так сильно. Последний месяц стал для меня настоящим адом, жизнь без тебя сделалась бессмысленной и пустой… Теперь все снова обрело смысл и цель. Я больше никогда, никогда не позволю тебе уйти, и мы сейчас же поженимся. Ты станешь моей женой, матерью моих детей… Ты ведь выйдешь за меня, не так ли?
— О да, Дэмиен, — ответила она прерывистым шепотом, смеясь и плача от счастья, — я выйду за тебя! Я стану твоей женой. Этот месяц и меня научил кое-чему. Признательность и дружба никогда не превратятся в настоящую любовь, как бы глубоки и искренни они ни были, — тем более, если сердце уже давно принадлежит другому. Только теперь я поняла, что твое необузданное стремление обладать мной продиктовано самой настоящей, искренней любовью и, ты любишь меня так же самоотверженно, как я люблю тебя! — Аметист на мгновение умолкла и затем продолжила, не спуская с Дэмиена доверчивого взгляда: — Посмотри на меня внимательней и постарайся запомнить, что я скажу: эта упрямая, взбалмошная, глупая женщина принадлежит тебе, Дэмиен, только тебе — отныне и навсегда…
— Так же как этот грубый, самоуверенный, ревнивый мужчина отныне твой, Аметист! — Он легонько поцеловал ее в губы и добавил тем низким, угрожающим тоном, который сразу напомнил ей прежнего неукротимого Дэмиена: — Но уж на этот раз тебе придется поверить, что я не морочу тебе голову. Я действительно не отпущу тебя никогда… никогда!
Вместо ответа Аметист подарила ему нежный и страстный поцелуй, говоривший о ее чувствах лучше всяких слов.
Эпилог
Март 1789 года Филадельфия
Зал Южного театра был наполнен до отказа — публика торопилась увидеть первую после отмены закона, запрещавшего театральную деятельность, премьеру «Америкен компани». Талантливая, хорошо сыгранная труппа полностью оправдала ожидания зрителей, особенно восхищавшихся несравненным Джоном Генри; но с еще большим нетерпением все ждали первого антракта, в котором было обещано выступление приглашенной солистки. Горожане знали, какое деятельное участие приняла эта женщина в отмене устаревшего закона.
Наконец в воздухе поплыли первые аккорды «Зеленых рукавов» и на авансцене появилась изящная дама в синем платье. Ее туалет украшало множество бриллиантов, блеск которых тускнел по сравнению с дивным светом огромных фиалковых очей, околдовывавших слушателей своим загадочным взором; ее голос — чистое, звучное сопрано — не оставил равнодушным никого в этом огромном зале.
Но один из зрителей слушал этот голос внимательнее остальных. Сейчас на сцене выступала его жена, и он жадно ловил каждый звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87