Почти каждую неделю к нему приходили работорговцы, утверждавшие, что у них находятся знатные римлянки, которых они выкупили у пиратов. Однако, поскольку иногда (очень и очень редко, за три года лично с Лукрецием такого не случалось ни разу), это оказывалось правдой, то специальным указом предписывалось проверять каждый случай. Предыдущий посланник выкупил у одного из местных торговцев живым товаром Фульвию Селестину, жену римского сенатора, которая совершала развлекательную поездку в Египет и была похищена. Муж отказался уплатить выкуп, потому что женился в связи с исчезновением Фульвии, женился на молоденькой и хорошенькой Присцелле, и вовсе не желал возвращения вздорной и сварливой старой жены. В общем, посланник в Египте оказался в глупейшем положении, потому что уплатить из казны выкуп он не имел права, а допустить продажу жены римского сенатора в рабство было совершенно невозможно.
Лукреция Катона обрадовало то, что хотя бы не придется ехать смотреть эту девицу. Обычно, работорговцы не привозили этих «выкупленных римлянок» с собой.
Через несколько минут в коридоре послышалась тяжелая поступь конвоя, в зал вошел мужчина маленького роста, рот которого беспрестанно кривился, а сам как будто не переставая, кланялся, и девушка, завернутая в полупрозрачное покрывало, в каких обычно продают танцовщиц. Посетителей сопровождало трое легионеров.
— Как твое имя? — спросил Лукреций, глядя на мужчину.
— Лукреций! — девушка неожиданно сбросила покрывало и бросилась к столу посланника.
— Юлия?! — Лукреций был поражен. — О, Юнона! Что произошло?
— Я же говорил, что это дочь римского сенатора, — сказал Мафусаил легионеру, который отшатнулся, такая вонь исходила изо рта «посетителя».
— Лукреций! О, боже! Я не верю, что все, наконец, закончилось! — Юлия вцепилась в руку посланника с такой силой, что если сейчас ее кто-нибудь попытался бы от него оттащить, то вряд ли смог бы разжать ее пальцы.
— Я выкупил ее у пиратов, за сто тысяч сестерциев! — сообщил Мафусаил. — Ее похитили! Я выкупил и ухаживал за ней, пока она не поправилась!
— Юлия! Всемогущие боги! Что говорит этот человек? — Лукреций усадил девушку в кресло. Они были знакомы с детства, но после избрания Марка Порция верховным консулом, потеряли друг друга из вида. Лукреций много путешествовал, и три года назад, стал римским посланником в Египте. Хоть он и видел Юлию в последний раз, когда ей было тринадцать лет, но узнал сразу.
— Лукреций, пожалуйста! Я умоляю тебя о защите, ты себе представить не можешь, что со мной произошло. В это невозможно поверить!
— Эта девушка находится под моей защитой, — эти слова были обращены к Мафусаилу.
— Но я ее выкупил! Я потратил сто тысяч сестерциев! Возместите мне мои расходы, и я уйду, — работорговец скрестил руки на груди и выставил вперед правую ногу. — Скажите ему, госпожа! Разве я не заботился о вас? Разве я не уберег вас от продажи на невольничьем рынке? — лицо Мафусаила, чем-то напоминавшее мордочку старой мартышки, скорчилось в невообразимом страдании. Для работорговца даже смерть была бы не так страшна, как потеря ста тысяч сестерциев.
— Этот человек говорит правду, Лукреций, — подтвердила слова Мафусаила Юлия, после некоторой паузы. — Он действительно выкупил меня у пиратов, ухаживал за мной и привел сюда, не побоявшись твоего суда. Однако… — Юлия замолчала, пристально глядя на работорговца.
— Что? — Лукреций внимательно слушал ее, готовый по первому слову приказать арестовать негодяя.
— Он выкупил меня не за сто тысяч, — Юлия улыбнулась..
— Богиня! — Мафусаил кинулся к ней в ноги. — Разве я не прикладывал к твоим ранам самых дорогих целебных настоев? Разве не присутствовал у твоего изголовья врач? Разве не приносили тебе самых лучших и тонких яств? Разве не облачил я тебя в шелк, взамен тех лохмотьев, что были на тебе в день нашей встречи?
— За сколько же этот мошенник выкупил тебя? — Лукреций смотрел на Юлию и тут же забыл, что именно спрашивал. Недавняя болезнь сделала ее очень бледной, но в сочетании с легкими одеждами цвета александрийской сирени, шитого серебром покрывала, накинутого на длинные густые волосы, бледность придавала ей особую изысканность, а отсутствие украшений нисколько не портило девушку, скорее наоборот, делало ее похожей на свежий, прекрасный цветок.
За… — Юлия сделала паузу. Мафусаил покрылся крупными каплями пота, а Лукреций Катон в этот момент почему-то подумал, что было бы хорошо жениться на Юлии, и представил себе брачный церемониал. — За семьдесят тысяч сестерциев, — произнесла, наконец, девушка.
— Богиня! Солнечная фея! — Мафусаил упал к ее ногам и обняв их, поцеловал туфли. — Когда я могу получить свои деньги? — Этот вопрос был адресован уже Лукрецию.
— Мой отец заплатит, — сказала Юлия.
— Нет, позволь мне сделать это для тебя, — Лукреций неожиданно для себя осторожно взял Юлию за руку. — Казначея ко мне!
Через два часа Мафусаил покинул дворец посланника, нагруженный деньгами, словно дровами мул.
— Да благословит меня Иштар. — сказал он вечером лекарю, отпивая из кружки крепкого пшеничного пива, — иногда выгодно побыть и порядочным человеком! Выпьем, мой друг, за честность! — и старые знакомые чокнулись глиняными кружками.
Лукреций Катон немедленно отправил гонца в Рим с известием для сенатора Квинта, что дочь его нашлась и пребывает в добром здравии. После того как девушку сопроводили во внутренние термы дворца и привели в порядок, Лукреций пригласил ее разделить с ним трапезу.
Брат Марка Порция был совсем не похож на своего сурового и аскетичного консула Республики. Лукрецию достались огромные, кажущиеся очень печальными глаза его матери, чувственные губы Адониса, длинные пушистые ресницы, смуглая кожа с золотистым отливом. Он был среднего роста, достаточно крепкого телосложения, но острых, четко очерченных линий в его фигуре не было, хоть она и была очень пропорциональной. Лукреций получил очень хорошее образование, особенно хорошо знал математику, философию. Во время последней встречи с Юлией, навел на нее смертельную скуку рассуждениями о математически выверенной тактике боя.
Обед начался в неловком молчании. Юлия понимала, что ей нужно поблагодарить Лукреция, но, глядя на его смущенное, чуть покрасневшее лицо не могла подобрать слов. Пышное изъявление благодарности могло его еще больше смутить, а совсем ничего не сказать было бы невежливо.
— Тебе, наверное, не терпится вернуться в Рим, — кашлянув, начал разговор Лукреций. Он старался не смотреть на Юлию, потому что каждый раз, когда встречался с ее огромными черными глазами, не мог оторваться и забывало чем говорит. Подобное произошло с ним впервые в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Лукреция Катона обрадовало то, что хотя бы не придется ехать смотреть эту девицу. Обычно, работорговцы не привозили этих «выкупленных римлянок» с собой.
Через несколько минут в коридоре послышалась тяжелая поступь конвоя, в зал вошел мужчина маленького роста, рот которого беспрестанно кривился, а сам как будто не переставая, кланялся, и девушка, завернутая в полупрозрачное покрывало, в каких обычно продают танцовщиц. Посетителей сопровождало трое легионеров.
— Как твое имя? — спросил Лукреций, глядя на мужчину.
— Лукреций! — девушка неожиданно сбросила покрывало и бросилась к столу посланника.
— Юлия?! — Лукреций был поражен. — О, Юнона! Что произошло?
— Я же говорил, что это дочь римского сенатора, — сказал Мафусаил легионеру, который отшатнулся, такая вонь исходила изо рта «посетителя».
— Лукреций! О, боже! Я не верю, что все, наконец, закончилось! — Юлия вцепилась в руку посланника с такой силой, что если сейчас ее кто-нибудь попытался бы от него оттащить, то вряд ли смог бы разжать ее пальцы.
— Я выкупил ее у пиратов, за сто тысяч сестерциев! — сообщил Мафусаил. — Ее похитили! Я выкупил и ухаживал за ней, пока она не поправилась!
— Юлия! Всемогущие боги! Что говорит этот человек? — Лукреций усадил девушку в кресло. Они были знакомы с детства, но после избрания Марка Порция верховным консулом, потеряли друг друга из вида. Лукреций много путешествовал, и три года назад, стал римским посланником в Египте. Хоть он и видел Юлию в последний раз, когда ей было тринадцать лет, но узнал сразу.
— Лукреций, пожалуйста! Я умоляю тебя о защите, ты себе представить не можешь, что со мной произошло. В это невозможно поверить!
— Эта девушка находится под моей защитой, — эти слова были обращены к Мафусаилу.
— Но я ее выкупил! Я потратил сто тысяч сестерциев! Возместите мне мои расходы, и я уйду, — работорговец скрестил руки на груди и выставил вперед правую ногу. — Скажите ему, госпожа! Разве я не заботился о вас? Разве я не уберег вас от продажи на невольничьем рынке? — лицо Мафусаила, чем-то напоминавшее мордочку старой мартышки, скорчилось в невообразимом страдании. Для работорговца даже смерть была бы не так страшна, как потеря ста тысяч сестерциев.
— Этот человек говорит правду, Лукреций, — подтвердила слова Мафусаила Юлия, после некоторой паузы. — Он действительно выкупил меня у пиратов, ухаживал за мной и привел сюда, не побоявшись твоего суда. Однако… — Юлия замолчала, пристально глядя на работорговца.
— Что? — Лукреций внимательно слушал ее, готовый по первому слову приказать арестовать негодяя.
— Он выкупил меня не за сто тысяч, — Юлия улыбнулась..
— Богиня! — Мафусаил кинулся к ней в ноги. — Разве я не прикладывал к твоим ранам самых дорогих целебных настоев? Разве не присутствовал у твоего изголовья врач? Разве не приносили тебе самых лучших и тонких яств? Разве не облачил я тебя в шелк, взамен тех лохмотьев, что были на тебе в день нашей встречи?
— За сколько же этот мошенник выкупил тебя? — Лукреций смотрел на Юлию и тут же забыл, что именно спрашивал. Недавняя болезнь сделала ее очень бледной, но в сочетании с легкими одеждами цвета александрийской сирени, шитого серебром покрывала, накинутого на длинные густые волосы, бледность придавала ей особую изысканность, а отсутствие украшений нисколько не портило девушку, скорее наоборот, делало ее похожей на свежий, прекрасный цветок.
За… — Юлия сделала паузу. Мафусаил покрылся крупными каплями пота, а Лукреций Катон в этот момент почему-то подумал, что было бы хорошо жениться на Юлии, и представил себе брачный церемониал. — За семьдесят тысяч сестерциев, — произнесла, наконец, девушка.
— Богиня! Солнечная фея! — Мафусаил упал к ее ногам и обняв их, поцеловал туфли. — Когда я могу получить свои деньги? — Этот вопрос был адресован уже Лукрецию.
— Мой отец заплатит, — сказала Юлия.
— Нет, позволь мне сделать это для тебя, — Лукреций неожиданно для себя осторожно взял Юлию за руку. — Казначея ко мне!
Через два часа Мафусаил покинул дворец посланника, нагруженный деньгами, словно дровами мул.
— Да благословит меня Иштар. — сказал он вечером лекарю, отпивая из кружки крепкого пшеничного пива, — иногда выгодно побыть и порядочным человеком! Выпьем, мой друг, за честность! — и старые знакомые чокнулись глиняными кружками.
Лукреций Катон немедленно отправил гонца в Рим с известием для сенатора Квинта, что дочь его нашлась и пребывает в добром здравии. После того как девушку сопроводили во внутренние термы дворца и привели в порядок, Лукреций пригласил ее разделить с ним трапезу.
Брат Марка Порция был совсем не похож на своего сурового и аскетичного консула Республики. Лукрецию достались огромные, кажущиеся очень печальными глаза его матери, чувственные губы Адониса, длинные пушистые ресницы, смуглая кожа с золотистым отливом. Он был среднего роста, достаточно крепкого телосложения, но острых, четко очерченных линий в его фигуре не было, хоть она и была очень пропорциональной. Лукреций получил очень хорошее образование, особенно хорошо знал математику, философию. Во время последней встречи с Юлией, навел на нее смертельную скуку рассуждениями о математически выверенной тактике боя.
Обед начался в неловком молчании. Юлия понимала, что ей нужно поблагодарить Лукреция, но, глядя на его смущенное, чуть покрасневшее лицо не могла подобрать слов. Пышное изъявление благодарности могло его еще больше смутить, а совсем ничего не сказать было бы невежливо.
— Тебе, наверное, не терпится вернуться в Рим, — кашлянув, начал разговор Лукреций. Он старался не смотреть на Юлию, потому что каждый раз, когда встречался с ее огромными черными глазами, не мог оторваться и забывало чем говорит. Подобное произошло с ним впервые в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49