Хроники брата Кадфаэля – 8

Вычитка — Naut
«Послушник дьявола»: Азбука, Терра; Москва; 1996
ISBN 5-7684-0048-6
Аннотация
Брат Кадфаэль — пожилой монах тихой бенедиктинской обители. Вряд ли кому-нибудь придет в голову, что он бывший участник крестовых походов, бравый вояка, покоритель женских сердец.
Однако брату Кадфаэлю приходится зачастую выступать не только в роли врачевателя человеческих душ и тел, но и в роли весьма удачливого, снискавшего славу детектива.
Эллис Питерс
Послушник дьявола

Видите того пожилого монаха в подоткнутой рясе? Сейчас утро, и брат Кадфаэль возится в своем садике: собирает лекарственные травы, ухаживает за кустами роз. Вряд ли кому придет в голову, что перед ним — бывший участник крестовых походов, повидавший полмира, бравый вояка и покоритель женских сердец. Однако брату Кадфаэлю приходится зачастую выступать не только в роли врачевателя человеческих душ и тел, но и в роли весьма удачливого, снискавшего славу детектива, ведь тревоги мирской жизни не обходят стороной тихую бенедиктинскую обитель. Не забудем, что действие «Хроник о брате Кадфаэле» происходит в Англии XII века, где бушует пожар гражданской войны. Императрица Матильда и король Стефан не могут поделить трон, а в подобной неразберихе преступление — не такая уж редкая вещь. Так что не станем обманываться мирной тишиной этого утра. В любую секунду все может измениться…
Глава первая
В середине сентября года 1140-го от Рождества Христова владельцы двух шропширских маноров — к северу и югу от Шрусбери — в один и тот же день отправили послов в аббатство святых Петра и Павла, прося согласия на вступление в орден их младших сыновей.
Одного приняли, другого отвергли. На это имелись достаточно веские причины.
— Я призвал вас на совет, прежде чем принять решение или представить дело на обсуждение капитула, — проговорил аббат Радульфус, — потому что принцип, который оно затрагивает, в настоящее время является предметом рассмотрения руководителей нашего ордена. Вы, брат приор и брат субприор, несущие каждодневные тяготы управления нашим хозяйством и нашим домом, ты, брат Павел, попечитель послушников и учеников, ты, брат Эдмунд, живущий в монастыре с самого детства и посвященный во все его заботы, — вы можете посмотреть на это дело с одной стороны; ты же, брат Кадфаэль, напротив, пришел к нам уже в зрелом возрасте, а до этого участвовал во многих опасных предприятиях, так что ты можешь взглянуть на него с другой стороны.
«Так, — подумал Кадфаэль, молча и неподвижно сидевший на скамье в углу приемной аббата, голой, пахнущей деревом комнаты, — я опять должен буду взять на себя роль защитника мирских искусов». Он снова должен будет подать свой голос, голос, ставший сдержанным, смягчившийся за пятнадцать лет, прошедшие с того дня, как он, бывший солдат, дал обет, но все же остающийся достаточно резким для монастырского уха. «Ладно, в служении каждый из нас делает то, что умеет, и так, как поручено нам свыше, и, наверное, такой образ жизни не хуже любого другого». Брата Кадфаэля изрядно клонило в сон: весь день с самого утра он провел во фруктовых садах Гайи и в своем маленьком садике внутри монастырской ограды, прерывая работу только для обязательного присутствия на службах в церкви и молитв. Он слегка опьянел от наполненного дивным ароматом трав сентябрьского воздуха и собирался лечь в постель сразу после повечерия. И все же он не настолько хотел спать, чтобы не насторожиться, когда аббат Радульфус объявил, что просит совета; вернее, он хотел бы выслушать совет, который потом без колебания отвергнет, если его, аббата, проницательность укажет ему совершенно иной путь.
— К брату Павлу обратились с просьбой, — произнес аббат, окидывая собравшихся властным взглядом, — принять к нам двух новых мальчиков, чтобы, когда придет время и если пожелает Господь, они смогли надеть рясу и выбрить тонзуру. Тот, с кем мы должны сейчас поговорить, из хорошей семьи, его отец — патрон нашей церкви. Сколько, ты сказал, лет мальчику, брат Павел?
— Он совсем дитя, ему еще нет пяти.
— В этом и состоит причина моих сомнений. Сейчас у нас живут только четыре мальчика; двое из них находятся здесь не для того, чтобы со временем дать монашеский обет, а чтобы получить образование. Правда, потом при желании они смогут остаться с нами и вступить в наше братство, но это уже их дело, — достигнув подходящего возраста, они сами сделают выбор. Двум другим двенадцать и десять лет, родители посвятили их Богу. Дети привыкли к нашей жизни и счастливы; очень не хотелось бы нарушать их покой. Поэтому я не могу с легкостью решиться принять к нам еще мальчиков, которые пока не в состоянии осознать, что даст им поступление в обитель, и, пожалуй, самое главное, чего они при этом лишатся. Великая радость, — объявил аббат Радульфус, — распахнуть двери перед тем, кто истинно хочет этого всей душой. Однако душа ребенка, только что оставившего колыбель, принадлежит игрушкам и теплу материнских колен.
Приор Роберт изогнул дугой серебристо-седые брови и с сомнением покосился на кончик своего тонкого аристократического носа:
— Обычай принимать детей послушниками существует уже века. Он освящен уставом. Любые отклонения от устава должны приниматься только после глубочайших размышлений. Есть ли у нас право отказывать отцу в том, чего он желает для своего ребенка? Есть ли у нас — есть ли у отца — право определять участь несмышленого младенца прежде, чем он обретет голос, чтобы говорить за себя? Я знаю, такая практика установилась давно и никогда не подвергалась сомнениям, но теперь подвергается. Нарушив ее, — упорствовал приор Роберт, — мы рискуем лишить какую-нибудь юную душу верного пути к блаженству. И в детские годы можно сделать неверный шаг, и путь к Божественной милости будет утерян.
— Я допускаю такую возможность, — согласился аббат, — но думаю, что может случиться и обратное, и многие дети, предназначенные для иной жизни и иного способа служения Богу, просто окажутся как бы заточенными в тюрьму. Это только мое собственное мнение. Здесь с нами и брат Эдмунд, который в монастыре с четырех лет, и брат Кадфаэль, который, напротив, пришел к нам в зрелом возрасте, прожив перед тем бурную, полную приключений жизнь. Я верю и надеюсь, что оба они не раскаиваются, дав монашеский обет. Скажи нам, брат Эдмунд, как ты смотришь на это? Ты сожалел когда-нибудь, что тебе не довелось познать мир за монастырскими стенами?
Брат Эдмунд, попечитель монастырского лазарета, был серьезным, вдумчивым человеком приятной наружности; будучи всего на восемь лет моложе шестидесятилетнего Кадфаэля, он хорошо смотрелся бы и верхом на лошади, и в качестве владельца какого-нибудь манора, хозяйским глазом приглядывающего за своими арендаторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60