«Не открывайте!», как будто он знал о взрывчатке в портфеле. Но Моссад так никогда и не пришел к окончательному выводу, знал ли действительно Акбар о бомбе.
В любом случае, люди во второй машине вызвали другую команду – команду «Скорой помощи» с доктором и медсестрой. Все они были «сайанами». Останки их трех коллег вместе с тяжело раненым водителем очень быстро убрали с места происшествия. Сильно обгоревший труп Акбара оставили в уничтоженной машине, которую потом нашла итальянская полиция.
Как со временем выяснилось, убрав Акбара до запланированного покушения на Меир, «Черный сентябрь» совершил ошибку. Он вполне мог бы подождать, пока Акбар вернется в Лондон. Если бы Моссад после того и выяснил, кто стоит за его убийством, для террористов это уже не имело бы никакого значения.
В это время Голда Меир уже приехала во Францию, первый пункт ее визита на пути в Рим. Моссад забавляло, что Голда Меир не взяла с собой Израиля Галили, министра без портфеля, с которым у нее был давний роман. Оба часто тайно встречались в Академии Моссад, что давало сотрудникам Института постоянный повод для улыбок.
* * *
Марк Хесснер (см. главу 4 «Продвинутые»), шеф резидентуры в Риме полностью поверил бангкокской хитрости «Черного сентября». Но Шаи Каули в Милане был убежден, что в сценарии что-то было не так. Каули был решительным совестливым человеком, пользовался заслуженным уважением и славой дотошного любителя докапываться до всех мелочей. Однажды он вернул на перепечатку срочное донесение, найдя в нем всего одну грамматическую ошибку. Но в основном его точность служила на пользу дела. В нашем случае упорство Каули спасло жизнь Голде Меир.
Он раз за разом перечитывал донесения Акбара и отчеты о действиях «Черного сентября». Он не находил смысла в том, что Акбар имел в виду именно захват посольства в Бангкоке. Какое отношение имела эта акция к контрабанде какого-то технического оборудования в Италию? Зачем им пришлось его убить – разве что, они знали, что он израильский агент? Но если они это знали, то акция в Бангкоке была обманным трюком.
Но в руках у него не было никаких зацепок. Бюро обвинило в трагедии «катса» из Лондона, потому что он просил Акбара принести документы, не проинструктировав, как ему защищаться, если его схватят.
Что касается Хесснера, то его антипатия к Каули стала отрицательным фактором в происходящих событиях. Когда Хесснер был еще кадетом в Академии, его неоднократно уличали в том, что он давал лживые сведения о точках, в которых он находился во время учений. В частности, врал он и Каули, его тогдашнему инструктору. Хесснер не умел определять, есть за ним слежка или нет. Вместо того чтобы выполнять задание, он шел домой. Когда Каули потребовал от него отчет, тот дал ему его, но не имеющий ничего общего с реальностью. Раз его не выгнали, у него, видимо, был очень хороший и сильный «конь» в Моссад. Но он так никогда и не простил Каули то, что тот поймал его на лжи. Каули в свою очередь, никогда не воспринимал Хесснера как профессионала.
Визит Голды Меир был уже на носу, потому меры безопасности были резко усилены. А Каули все читал и читал отчеты, пытаясь найти отсутствующие части мозаики.
* * *
Как часто бывает в подобных ситуациях, «просветление» пришло к Каули из совсем неожиданного источника. Одна женщина в Брюсселе, знавшая много языков и обладавшая множеством других талантов, предложила свою квартиру для постоянного проживания бойцам «Черного сентября», уставшим от боев с Израилем. Она была высокооплачиваемая шлюха и изобретательная подруга. Так как Моссад установил «жучки» и в ее телефоне, и в стенах квартиры, эротические протоколы, записанные «прослушкой» на различных стадиях экстаза, стали любимой разрядкой для сотрудников Моссад во всем мире. О ней говорили, что она даже стонать умеет на шести языках.
Всего за несколько дней до приезда Голды Меир в Рим, в этом брюссельском апартаменте кто-то сказал этой женщине (Каули думал, что это Саламех, хотя не был в этом полностью уверен), что должен позвонить в Рим. По телефону он сказал кому-то в Риме, что тот должен «освободить квартиру и прихватить все 14 пирогов». Обычно такой телефонный звонок не вызвал бы подозрений, но из-за визита Меир и недоверчивости Каули, он оказался именно тем поводом, который был ему нужен, чтобы начать действовать.
Каули родился в Германии, был маленького роста – всего 1,65 м, с резкими чертами лица, седыми волосами и светлой кожей. Он был сдержанным человеком и не пытался произвести впечатление на начальство. Именно потому он оказался в маленькой резидентуре в Милане, а Хесснер – в большой в Риме.
Прослушав запись из Брюсселя, Каули срочно позвонил своему другу, связнику, поддерживающему контакты со своим другом Вито Микеле из итальянской разведки и попросил того узнать у последнего адрес по номеру телефона. (Так как Каули входил в отдел «Цомет» (вербовка), то он числился атташе в израильском консульстве. Потому он не мог дать опознать себя итальянской разведке как «катса». Он никогда не позвонил бы Микеле непосредственно.)
Микеле ответил, что не может сделать этого без разрешения своего босса Амбурго Вивани. Офицер связи сказал, что позвонит ему, и действительно позвонил. По каким каналам итальянцы получили эти сведения, Каули не интересовало. Он только знал, что человеку в Риме приказали исчезнуть на следующий день после звонка. Потому для выяснения адреса и решения, связано ли это каким-то образом с операцией» Черного сентября», оставалось совсем мало времени.
Вивани узнал адрес, но удивительным образом офицер связи передал его не Каули в Милан, а в римскую резидентуру, где никто не имел понятия о значении этой информации (и о враждебности между Хесснером и Каули), потому оставили ее до следующего дня без движения. В конце концов, Каули сам нашел адрес и позвонил в резидентуру в Рим. Он сказал, что им нужно немедленно ехать к этой квартире, потому что там затевается что-то, связанное с визитом Голды Меир. Каули все еще путался в догадках, но уже был уверен, что готовится нечто опасное.
Но когда Моссад нашел квартиру, она уже была пуста. Правда, обыск принес важную улику: разорванный клочок бумаги, с изображением боеголовки ракеты «Стрела» и несколькими русскими словами, очевидно, описывающими ее механизм.
Теперь Каули окончательно вышел из себя. Менее чем за два дня до прибытия премьер-министра он узнал, что многочисленные активисты «Черного сентября» находятся в Риме, что началась операция «Черного сентября», и что у них есть ракеты. Но важнее всего было то, что он знал наверняка – скоро прилетит Голда Меир.
Голду Меир предупредили о грозящей ей опасности, но она так ответила шефу Моссад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
В любом случае, люди во второй машине вызвали другую команду – команду «Скорой помощи» с доктором и медсестрой. Все они были «сайанами». Останки их трех коллег вместе с тяжело раненым водителем очень быстро убрали с места происшествия. Сильно обгоревший труп Акбара оставили в уничтоженной машине, которую потом нашла итальянская полиция.
Как со временем выяснилось, убрав Акбара до запланированного покушения на Меир, «Черный сентябрь» совершил ошибку. Он вполне мог бы подождать, пока Акбар вернется в Лондон. Если бы Моссад после того и выяснил, кто стоит за его убийством, для террористов это уже не имело бы никакого значения.
В это время Голда Меир уже приехала во Францию, первый пункт ее визита на пути в Рим. Моссад забавляло, что Голда Меир не взяла с собой Израиля Галили, министра без портфеля, с которым у нее был давний роман. Оба часто тайно встречались в Академии Моссад, что давало сотрудникам Института постоянный повод для улыбок.
* * *
Марк Хесснер (см. главу 4 «Продвинутые»), шеф резидентуры в Риме полностью поверил бангкокской хитрости «Черного сентября». Но Шаи Каули в Милане был убежден, что в сценарии что-то было не так. Каули был решительным совестливым человеком, пользовался заслуженным уважением и славой дотошного любителя докапываться до всех мелочей. Однажды он вернул на перепечатку срочное донесение, найдя в нем всего одну грамматическую ошибку. Но в основном его точность служила на пользу дела. В нашем случае упорство Каули спасло жизнь Голде Меир.
Он раз за разом перечитывал донесения Акбара и отчеты о действиях «Черного сентября». Он не находил смысла в том, что Акбар имел в виду именно захват посольства в Бангкоке. Какое отношение имела эта акция к контрабанде какого-то технического оборудования в Италию? Зачем им пришлось его убить – разве что, они знали, что он израильский агент? Но если они это знали, то акция в Бангкоке была обманным трюком.
Но в руках у него не было никаких зацепок. Бюро обвинило в трагедии «катса» из Лондона, потому что он просил Акбара принести документы, не проинструктировав, как ему защищаться, если его схватят.
Что касается Хесснера, то его антипатия к Каули стала отрицательным фактором в происходящих событиях. Когда Хесснер был еще кадетом в Академии, его неоднократно уличали в том, что он давал лживые сведения о точках, в которых он находился во время учений. В частности, врал он и Каули, его тогдашнему инструктору. Хесснер не умел определять, есть за ним слежка или нет. Вместо того чтобы выполнять задание, он шел домой. Когда Каули потребовал от него отчет, тот дал ему его, но не имеющий ничего общего с реальностью. Раз его не выгнали, у него, видимо, был очень хороший и сильный «конь» в Моссад. Но он так никогда и не простил Каули то, что тот поймал его на лжи. Каули в свою очередь, никогда не воспринимал Хесснера как профессионала.
Визит Голды Меир был уже на носу, потому меры безопасности были резко усилены. А Каули все читал и читал отчеты, пытаясь найти отсутствующие части мозаики.
* * *
Как часто бывает в подобных ситуациях, «просветление» пришло к Каули из совсем неожиданного источника. Одна женщина в Брюсселе, знавшая много языков и обладавшая множеством других талантов, предложила свою квартиру для постоянного проживания бойцам «Черного сентября», уставшим от боев с Израилем. Она была высокооплачиваемая шлюха и изобретательная подруга. Так как Моссад установил «жучки» и в ее телефоне, и в стенах квартиры, эротические протоколы, записанные «прослушкой» на различных стадиях экстаза, стали любимой разрядкой для сотрудников Моссад во всем мире. О ней говорили, что она даже стонать умеет на шести языках.
Всего за несколько дней до приезда Голды Меир в Рим, в этом брюссельском апартаменте кто-то сказал этой женщине (Каули думал, что это Саламех, хотя не был в этом полностью уверен), что должен позвонить в Рим. По телефону он сказал кому-то в Риме, что тот должен «освободить квартиру и прихватить все 14 пирогов». Обычно такой телефонный звонок не вызвал бы подозрений, но из-за визита Меир и недоверчивости Каули, он оказался именно тем поводом, который был ему нужен, чтобы начать действовать.
Каули родился в Германии, был маленького роста – всего 1,65 м, с резкими чертами лица, седыми волосами и светлой кожей. Он был сдержанным человеком и не пытался произвести впечатление на начальство. Именно потому он оказался в маленькой резидентуре в Милане, а Хесснер – в большой в Риме.
Прослушав запись из Брюсселя, Каули срочно позвонил своему другу, связнику, поддерживающему контакты со своим другом Вито Микеле из итальянской разведки и попросил того узнать у последнего адрес по номеру телефона. (Так как Каули входил в отдел «Цомет» (вербовка), то он числился атташе в израильском консульстве. Потому он не мог дать опознать себя итальянской разведке как «катса». Он никогда не позвонил бы Микеле непосредственно.)
Микеле ответил, что не может сделать этого без разрешения своего босса Амбурго Вивани. Офицер связи сказал, что позвонит ему, и действительно позвонил. По каким каналам итальянцы получили эти сведения, Каули не интересовало. Он только знал, что человеку в Риме приказали исчезнуть на следующий день после звонка. Потому для выяснения адреса и решения, связано ли это каким-то образом с операцией» Черного сентября», оставалось совсем мало времени.
Вивани узнал адрес, но удивительным образом офицер связи передал его не Каули в Милан, а в римскую резидентуру, где никто не имел понятия о значении этой информации (и о враждебности между Хесснером и Каули), потому оставили ее до следующего дня без движения. В конце концов, Каули сам нашел адрес и позвонил в резидентуру в Рим. Он сказал, что им нужно немедленно ехать к этой квартире, потому что там затевается что-то, связанное с визитом Голды Меир. Каули все еще путался в догадках, но уже был уверен, что готовится нечто опасное.
Но когда Моссад нашел квартиру, она уже была пуста. Правда, обыск принес важную улику: разорванный клочок бумаги, с изображением боеголовки ракеты «Стрела» и несколькими русскими словами, очевидно, описывающими ее механизм.
Теперь Каули окончательно вышел из себя. Менее чем за два дня до прибытия премьер-министра он узнал, что многочисленные активисты «Черного сентября» находятся в Риме, что началась операция «Черного сентября», и что у них есть ракеты. Но важнее всего было то, что он знал наверняка – скоро прилетит Голда Меир.
Голду Меир предупредили о грозящей ей опасности, но она так ответила шефу Моссад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104