- Да ничего, - ответила я, пряча записку, - ногу вдруг свело судорогой. Эта ложь, к которой я прибегла за тридцать лет до появления "Севильского цирюльника", доказывает вам, что она впервые пришла в голову мне, а не Бомарше, как вы могли бы подумать. Командор тотчас же опустил руку в один из карманов, вынул магнит и подал его мне, чтобы я приложила его к больному месту. Чем больше я размышляла о дерзости маркиза, тем больше я восхищалась его рыцарской смелостью. Я почувствовала благодарность к моде того времени, требовавшей, чтобы женщина знатная носила в путешествии черную полумаску, ибо иначе от командора не ускользнуло бы мое волнение. Я ни одного мгновения не сомневалась, что маркиз осуществит свое намерение, и не стану скрывать, что, зная фанатизм господина де Бельевра по части долга, я в то время гораздо больше опасалась за жизнь господина д"Юрфе, чем за свое доброе имя. Вскоре оба лакея, ехавшие впереди верхом, вернулись и сообщили, что из-за повреждения моста мы не сможем отдыхать в селении, выбранном господином де Бельевром для ночлега, но что наш квартирмейстер уже приготовил ужин в охотничьем домике, расположенном у большой дороги и принадлежащем господину маркизу д"Юрфе. Я увидела, как при этом имени командор нахмурил брови, и испугалась, как бы он не разгадал планы маркиза. Этого, однако, не произошло, мы доехали до охотничьего домика, а у командора никаких подозрений, как видно, не возникало. После ужина, как это и бывало каждый вечер, он отвесил мне низкий поклон, испросил разрешения удалиться и пожелал спокойной ночи. После его ухода я отослала горничных и не стала раздеваться, ожидая скорого появления господина д"Юрфе, с которым я, впрочем, намерена была обойтись так, как он того заслуживал, стараясь, однако, не навлечь на него гнев командора. Едва прошел час, как я услышала на дворе легкий шум. Я отворила окно и увидела маркиза, поднимавшегося по веревочной лестнице. - Сударь, - сказала я ему, - удаляйтесь немедленно, или я позову людей! - Сжальтесь, сударыня, выслушайте меня! - Я ничего не хочу слушать, и если вы только попробуете войти сюда, я позвоню, клянусь вам! - Тогда велите меня убить - ведь я же поклялся, что похитить вас помешает мне только смерть! Не знаю, что мне было делать или отвечать, как вдруг быстро отворилось окно соседней комнаты, и в нем показался командор со светильником в руке. Господин де Бельевр переоделся в халат темно-красного цвета, а парик сменил на остроконечный ночной колпак; теперь в его облике было что-то причудливо внушительное, он казался похож на волшебника. - Маркиз! - вскричал он громовым голосом. - Благоволите удалиться отсюда! - Господин командор, - ответил маркиз, все еще держась на лестнице, - я счастлив видеть вас в моем доме. - Господин маркиз, - продолжал командор, - я в отчаянии от того, что должен вам объявить, но если вы не спуститесь точас же, я буду иметь честь застрелить вас! Тут он поставил светильник на подоконник и направил на маркиза дула двух огромных пистолетов. - Да что вы, командор! - закричала я, высовываясь из окна. - Это же будет убийство! - Герцогиня, - ответил господин де Бельевр, учтиво кланяясь из окна, сделайте милость, извините меня, что я предстаю пред вами в столь неподходящем виде, но в этих чрезвычайных обстоятельствах я надеюсь на снисхождение, о котором не решился бы просить вас во всякое иное время: Благоволите также извинить меня, что на этот раз я не спешу повиноваться вам с тем слепым рвением, которое я всегда вменяю себе в закон, но ваш отец, а мой почитаемый друг, доверил вас моему попечению, и его доверие столь для меня лестно, что я готов заслужить его любой ценой, не отступая даже и перед убийством. При этих словах командор снова поклонился и зарядил пистолеты. - Пускай, - сказал маркиз, - это будет дуэль в новом роде! И, не спускаясь с лестницы, он тоже вынул из кармана пару пистолетов. - Командор, - проговорил он, - погасите светильник, ведь он делает мое положение более выгодным, чем ваше, а я не желал бы воспользоваться этим преимуществом. - Господин маркиз, - отвечал командор, - благодарю вас за любезность и могу только порадоваться, что вижу в ваших руках пистолеты, ибо для меня было бы невыносимо стрелять в безоружного. После этого он погасил свечу и стал целиться в маркиза. - Да вы оба с ума сошли! - закричала я. - Вы же погубите меня - разбудите весь дом! Маркиз, - продолжала я, - прощаю ваше безрассудство с тем условием, что вы немедленно же спуститесь. Слышите, сударь, я приказываю вам спуститься! Мой взгляд должен был дать ему понять, что всякое промедление только сильнее рассердит меня. - Сударыня, - произнес тогда маркиз, намекая на слова, которыми мы обменялись при первом нашем знакомстве, - своим взглядом вы сбрасываете меня с лестницы, но владетельная красавица Матильда может быть уверена, что рыцарь Бертран станет всеми средствами искать встречи с ней хотя бы лишь затем, чтобы умереть у ее ног! И, завернувшись в свой плащ, он исчез в темноте. Командор на следующий день ни слова не проронил о случившемся, и не было у нас об этом больше речи и потом. Когда же до замка моего отца оставалось всего только полдня пути, нас под вечер застигла ужасная гроза. Гром грохотал с неслыханной силой, а молнии следовали с такой стремительностью, что даже сквозь опущенные веки их сверкание ослепляло меня. Вы, дети мои, знаете, что я никогда не выносила грозу. Мной овладел какой-то непонятный страх, я дрожала как лист и прижималась к командору, который счел себя обязанным принести мне извинения. Мы двигались крайне тихо - мешали деревья, поваленные грозой на дорогу. Уже совсем стемнело, как вдруг кучер резко остановил лошадей и обратился к командору со словами: - Виноват, сударь, я не туда заехал. Мы в лесу Обербуа, узнаю его по тому старому дубу с обрубленными ветвями! Не успел от произнести эти слова, как удар грома потряс весь лес, молния упала у самой кареты, и напуганные лошади закусили удила. - Матерь божия, смилуйся над нами! - воскликнул кучер, наматывая вожжи на руку. Но лошади ему уже не повиновались. Мы неслись во весь опор, то справа, то слева о что-то ударяясь и каждый миг ожидая, что вот-вот разобьемся о деревья. Я была ни жива ни мертва и ничего не понимала в речах господина де Бельевра, ибо к свисту ветра и раскатам грома, как мне казалось, примешивались некие странные звуки. Я уже несколько раз слышала совсем близко душераздирающие стенания, а потом раздавался вопль: "Есть хочу, есть хочу!" Внезапно кучер, все время сдерживавший лошадей, отпу-стил вожжи и с страшным криком начал их хлестать. - Жермен, негодяй! - окликнул его командор. - С ума ты сошел? Жермен обернулся, и при свете молнии мы увидели его смертельно-бледное лицо.
1 2 3 4 5 6 7