Кстати, вот одно рассуждение одного самоубийцы от скуки,
разумеется матерьялиста.
"...В самом деле - какое право имела эта природа производить
меня на свет, вследствие каких-то там своих вечных законов? Я
создан с сознанием и эту природу сознал; какое право она
имела производить меня, без моей воли на то, сознающего?
Сознающего, стало быть, страдающего, но я не хочу страдать -
ибо для чего бы я согласился страдать? Природа, чрез сознание
мое, возвещает мне о какой-то гармонии в целом. Человеческое
сознание наделало из этого возвещения религий. Она говорит
мне, что я, - хоть и знаю вполне, что в Дгармонии целого"
участвовать не могу и никогда не буду, да и не пойму ее вовсе,
что она такое значит, - но что я все-таки должен подчиниться
этому возвещению, должен смириться, принять страдание в виду
гармонии в целом и согласиться жить. Но если выбирать
сознательно, то, уж разумеется, я скорее пожелаю быть
счастливым лишь в то мгновение, пока я существую, а до целого
и его гармонии мне ровно нет никакого дела после того, как я
уничтожусь, - останется ли это целое с гармонией на свете после
меня или уничтожится сейчас же вместе со мною. И для чего бы я
должен был так заботиться о его сохранении после меня - вот
вопрос? Пусть уж лучше я был бы создан как все животные, то
есть живущим, но не сознающим себя разумно; сознание же мое
есть именно не гармония, а, напротив, дисгармония, потому что я
с ним несчастлив. Посмотрите, кто счастлив на свете и какие
люди соглашаются жить? Как раз те, которые похожи на животных
и ближе подходят под их тип по малому развитию их сознания. Они
соглашаются жить охотно, но именно под условием жить как
животные, то есть есть, пить, спать, устраивать гнездо и
выводить детей. Есть, пить и спать по-человеческому значит
наживаться и грабить, а устраивать гнездо значит по
преимуществу грабить. Возразят мне, пожалуй, что можно
устроиться и устроить гнездо на основаниях разумных, на научно
верных социальных началах, а не грабежом, как было доныне.
Пусть, а я спрошу для чего? Для чего устраиваться и употреблять
столько стараний устроиться в о бществе людей правильно,
разумно и нравственно-праведно? На это, уж конечно, никто не
сможет мне дать ответа. Вс-, что мне могли бы ответить, это:
Дчтоб получить наслаждение". Да, если б я был цветок или корова,
я бы и получил наслаждение. Но, задавая, как теперь, себе
беспрерывно вопросы, я не могу быть счастлив, даже и при самом
высшем и непосредственном счастье любви к ближнему и любви ко
мне человечества, ибо знаю, что завтра же все это будет
уничтожено: и я, и все счастье это, и вся любовь, и вс-
человечество - обратимся в ничто, в прежний хаос. А под таким
условием н ни за что не могу принять никакого счастья, - не от
нежелания согласиться принять его, не от упрямства какого из-за
принципа, а просто потому, что не буду и не могу быть счастлив
под условием грозящего завтра нуля. Это - чувство, это
непосредственное чувство, и я не могу побороть его. Ну, пусть бы
я умер, а только человечество оставалось бы вместо меня вечно,
тогда, может быть, я все же был бы утешен. Но ведь планета наша
невечна, и человечеству срок - такой же миг, как и мне. И как бы
разумно, радостно, праведно и свято ни устроилось на земле
человечество, - вс- это тоже приравняется завтра к тому же нулю.
И хоть это почему-то там и необходимо, по каким-то там
всесильным, вечным и мертвым законам природы, но поверьте, что в
этой мысли заключается какое-то глубочайшее неуважение к
человечеству, глубоко мне оскорбительное и тем более
невыносимое, что тут нет никого виноватого.
И наконец, если б даже предположить эту сказку об устроенном
наконец-то на земле человеке на разумных и научных основаниях -
возможною и поверить ей, поверить грядущему наконец-то счастью
людей, - то уж одна мысль о том, что природе необходимо было,
по каким-то там косным законам ее, истязать человека
тысячелетия, прежде чем довести его до этого счастья, одна
мысль об этом уже невыносимо возмутительна. Теперь прибавьте к
тому, что той же природе, допустившей человека наконец-то до
счастья, почему-то необходимо обратить все это завтра в нуль,
несмотря на все страдание, которым заплатило человечество за
это счастье, и, главное, нисколько не скрывая этого от меня и
моего сознанья, как скрыла она от коровы, - то невольно
приходит в голову одна чрезвычайно забавная, но невыносимо
грустная мысль: Дну что, если человек был пущен на землю в виде
какой-то наглой пробы, чтоб только посмотреть: уживется ли
подобное существо на земле или нет?" Грусть этой мысли, главное
- в том, что опять-таки нет виноватого, никто пробы не делал,
некого проклясть, а просто вс- произошло по мертвым законам
природы, мне совсем непонятным, с которыми сознанию моему никак
нельзя согласиться. <"ergos"> Ergo:
Так как на вопросы мои о счастье я через мое же сознание
получаю от природы лишь ответ, что могу быть счастлив не иначе,
как в гармонии целого, которой я не понимаю, и очевидно для
меня, и понять никогда не в силах -
Так как природа не только не признает за мной права спрашивать
у нее отчета, но даже и не отвечает мне вовсе - и не потому,
что не хочет, а потому, что и не может ответить -
Так как я убедился, что природа, чтоб отвечать мне на мои
вопросы, предназначила мне (бессознательно) меня же самого и
отвечает мне моим же сознанием (потому что я сам это все говорю
себе) -
Так как, наконец, при таком порядке, я принимаю на себя в одно
и то же время роль истца и ответчика, подсудимого и судьи и
нахожу эту комедию, со стороны природы, совершенно глупою, а
переносить эту комедию, с моей стороны, считаю даже
унизительным -
То, в моем несомненном качестве истца и ответчика, судьи и
подсудимого, я присуждаю эту природу, которая так бесцеремонно
и нагло произвела меня на страдание, - вместе со мною к
уничтожению... А так как природу я истребить не могу, то и
истребляю себя одного, единственно от скуки сносить тиранию, в
которой нет виноватого".
"ergo"> Следовательно: (лат.).

1