Крика женщины я не расслышал, а вой и рычание волков продолжалось не долго. Спустя некоторое время они удалились, жадно облизываясь… Я не жалел несчастную, так как знал судьбу ее ребенка. Смерть была для нее избавлением.
Но что мне делать? Как спастись от мрачного ужаса, который окружает меня?
25 июня, утро. Только человек, исстрадавшийся ночью, может понять, как дорог иногда бывает дневной свет. Когда солнце взошло, озарив мрачный двор, мне показалось, что это голубь из ковчега прислан мне в утешение. Страх исчез, как туманная пелена в солнечном сиянии. Я должен действовать, чтобы спастись.
Итак, вчера ночью одно из моих писем было отправлено; одно из тех, благодаря которым даже следы моего существования будут стерты с лица земли. Но лучше об этом не думать!
До сих пор все ужасы случались со мной ночью. Я ни разу не видел графа днем. Может быть, он спит, когда обыкновенные люди бодрствуют? Если бы мне только удалось проникнуть в его комнаты! Но двери туда всегда заперты.
Один способ, однако, есть, если только у меня хватит смелости воспользоваться им. Там, где мог пролезть Дракула, почему бы и мне не попытаться? Отчего бы не попробовать тем же способом войти в его окно? Риск страшный, но разве мое положение не менее страшно? Рискну! Ведь другого выхода нет! Да поможет мне Бог! Прощай, Минна! Я иду на смерть. Прощайте, мой старый друг, второй мой отец, прощайте все!
Позже. Я испробовал отчаянный способ, но с Божьей помощью вернулся невредимым в свою комнату. Не дав себе времени для колебаний, я подошел к окну на южной стороне замка и, не задумываясь, переступил через подоконник на узкий каменный выступ в виде карниза, выложенный по периметру замка. Камни были большие, неотесанные, от времени цемент между ними почти весь выкрошился. Сняв сапоги, я начал спускаться, избегая смотреть вниз.
Осторожно, цепляясь руками за неровности каменной стены, я медленно продвигался в ту сторону, где находилось окно комнаты графа. Голова не кружилась, должно быть, я был слишком возбужден. Но время, за которое я достиг окна, показалось мне вечностью.
Я открыл раму и, перекинув ноги через подоконник, скользнул в комнату. Сердце отчаянно билось. К счастью, графа в комнате не было.
Я огляделся. Мебель была похожа на ту, которую я видел в южном крыле замка, и также покрыта толстым слоем пыли. Я стал искать ключ от входной двери, но тщетно. Зато в углу я обнаружил кучу золотых монет — английских, итальянских, австрийских, даже греческих и турецких, тоже покрытых пылью, как будто они лежали уже не одно столетие. Все они были старинные. Здесь же валялись какие-то серебряные цепи.
В другом конце комнаты была тяжелая дверь. Она оказалась открытой и вела через коридор на винтовую лестницу. Я начал почти на ощупь спускаться по ней, так как здесь было очень темно, и только из маленьких отверстий, сделанных в стене, проникал слабый дневной свет.
Внизу оказался темный коридор. Воздух в нем был таким зловонным, что перехватывало дыхание. Чем дальше я шел, тем гуще становился смрад. Наконец, открыв тяжелую дверь, я очутился в старой полуразвалившейся часовне, напоминавшей склеп. Крыша была проломлена, земляной пол перерыт, а часть земли ссыпана в те самые ящики, которые привезли крестьяне. Я надеялся найти здесь выход во двор, но его не оказалось. Осмотрев часовню и боясь пропустить что-нибудь важное, я спустился в нижние полутемные своды. Суеверный страх снова овладел мной. В двух первых сводах ничего интересного не было, если не считать нескольких старых рассохшихся гробов. Но в третьем своде в одном из ящиков (я насчитал их пятьдесят), наполненных землей, лежал граф. Глаза открыты и неподвижны, щеки бледны, а губы красные, как всегда. Однако ни дыхания, ни биения сердца, ни пульса, ничего!
Я наклонился, пытаясь уловить малейший вздох, но напрасно. Дракула лежал тут, видимо, недолго, так как земля была еще свежей. Рядом с ящиком валялась крышка, в которой были проделаны маленькие отверстия для гвоздей.
Подумав, что ключи от двери могут быть в костюме графа, я стал шарить у него в карманах, но, взглянув ему в лицо, отшатнулся. На нем была написана такая ненависть, что я повернулся и убежал без оглядки. В своей комнате я без сил бросился на кровать…
29 июня. Сегодня двадцать девятое июня. Этим числом помечено мое последнее письмо. Я опять видел графа, вылезающего из окна в моей одежде. Я ужасно жалею, что у меня нет ни ружья, ни пистолета, чтобы убить его, хотя вряд ли оружие здесь может помочь.
Я не стал дожидаться возвращения графа, так как слишком боялся появления страшных женщин. Вернувшись в библиотеку, я уткнулся в какую-то книгу и читал, пока не заснул.
Меня разбудил Дракула. Угрюмо и пристально глядя на меня, он сказал:
— Завтра, мой друг, мы должны расстаться. Вы возвращаетесь в вашу чудную Англию, а я — к своей работе, которая может окончиться так, что мы никогда больше не встретимся. Ваше последнее письмо отправлено. Завтра меня здесь не будет, но к вашему отъезду все приготовлено. Рано утром придут цыгане с крестьянами. Когда они закончат работу, моя карета отвезет вас к ущелью Борго, где вы дождетесь омнибуса и доедете на нем до Бистрицы. Я очень надеюсь, что мы еще встретимся в замке.
Речь графа показалась мне подозрительной. Я решил испытать искренность его слов. Искренность! Употреблять это слово по отношению к нему — святотатство!
— Отчего бы мне не уехать сегодня ночью? — спросил я.
— Потому что, милостивый государь, мой кучер отсутствует.
— Но я с удовольствием пойду пешком.
Граф ехидно улыбнулся.
— А ваш багаж? — осведомился он.
— Я потом пришлю за ним.
Дракула холодно сказал:
— У вас, англичан, есть одна пословица, которая мне очень нравится: «Приветствуйте приехавшего гостя, торопите уезжающего». Пойдемте со мной, мой милый юный друг. Вы не останетесь в моем замке ни одной минуты против воли, хотя я грущу, что вы уезжаете так внезапно!
Взяв лампу, он спустился по лестнице к входной двери и шепнул мне:
— Прислушайтесь…
Я услышал волчий вой. Казалось, он начался от одного движения его руки, как оркестр начинает играть, едва дирижер взмахнет палочкой.
Дракула отодвинул толстые задвижки на двери, снял тяжелые цепи… К моему удивлению, она не была заперта. Я подозрительно осмотрелся, но ключа не было!
Дверь приоткрылась, вой волков стал еще громче. Некоторые из них уже просовывали оскаленные морды в узкий проем. Я понял, что противиться графу невозможно. С такими союзниками, как у него, что я мог сделать?
Дверь продолжала медленно открываться. Между мной и волками стоял Дракула и с улыбкой наблюдал за моей реакцией. Внезапно мне пришла в голову мысль, что он хочет отдать меня на съедение волкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Но что мне делать? Как спастись от мрачного ужаса, который окружает меня?
25 июня, утро. Только человек, исстрадавшийся ночью, может понять, как дорог иногда бывает дневной свет. Когда солнце взошло, озарив мрачный двор, мне показалось, что это голубь из ковчега прислан мне в утешение. Страх исчез, как туманная пелена в солнечном сиянии. Я должен действовать, чтобы спастись.
Итак, вчера ночью одно из моих писем было отправлено; одно из тех, благодаря которым даже следы моего существования будут стерты с лица земли. Но лучше об этом не думать!
До сих пор все ужасы случались со мной ночью. Я ни разу не видел графа днем. Может быть, он спит, когда обыкновенные люди бодрствуют? Если бы мне только удалось проникнуть в его комнаты! Но двери туда всегда заперты.
Один способ, однако, есть, если только у меня хватит смелости воспользоваться им. Там, где мог пролезть Дракула, почему бы и мне не попытаться? Отчего бы не попробовать тем же способом войти в его окно? Риск страшный, но разве мое положение не менее страшно? Рискну! Ведь другого выхода нет! Да поможет мне Бог! Прощай, Минна! Я иду на смерть. Прощайте, мой старый друг, второй мой отец, прощайте все!
Позже. Я испробовал отчаянный способ, но с Божьей помощью вернулся невредимым в свою комнату. Не дав себе времени для колебаний, я подошел к окну на южной стороне замка и, не задумываясь, переступил через подоконник на узкий каменный выступ в виде карниза, выложенный по периметру замка. Камни были большие, неотесанные, от времени цемент между ними почти весь выкрошился. Сняв сапоги, я начал спускаться, избегая смотреть вниз.
Осторожно, цепляясь руками за неровности каменной стены, я медленно продвигался в ту сторону, где находилось окно комнаты графа. Голова не кружилась, должно быть, я был слишком возбужден. Но время, за которое я достиг окна, показалось мне вечностью.
Я открыл раму и, перекинув ноги через подоконник, скользнул в комнату. Сердце отчаянно билось. К счастью, графа в комнате не было.
Я огляделся. Мебель была похожа на ту, которую я видел в южном крыле замка, и также покрыта толстым слоем пыли. Я стал искать ключ от входной двери, но тщетно. Зато в углу я обнаружил кучу золотых монет — английских, итальянских, австрийских, даже греческих и турецких, тоже покрытых пылью, как будто они лежали уже не одно столетие. Все они были старинные. Здесь же валялись какие-то серебряные цепи.
В другом конце комнаты была тяжелая дверь. Она оказалась открытой и вела через коридор на винтовую лестницу. Я начал почти на ощупь спускаться по ней, так как здесь было очень темно, и только из маленьких отверстий, сделанных в стене, проникал слабый дневной свет.
Внизу оказался темный коридор. Воздух в нем был таким зловонным, что перехватывало дыхание. Чем дальше я шел, тем гуще становился смрад. Наконец, открыв тяжелую дверь, я очутился в старой полуразвалившейся часовне, напоминавшей склеп. Крыша была проломлена, земляной пол перерыт, а часть земли ссыпана в те самые ящики, которые привезли крестьяне. Я надеялся найти здесь выход во двор, но его не оказалось. Осмотрев часовню и боясь пропустить что-нибудь важное, я спустился в нижние полутемные своды. Суеверный страх снова овладел мной. В двух первых сводах ничего интересного не было, если не считать нескольких старых рассохшихся гробов. Но в третьем своде в одном из ящиков (я насчитал их пятьдесят), наполненных землей, лежал граф. Глаза открыты и неподвижны, щеки бледны, а губы красные, как всегда. Однако ни дыхания, ни биения сердца, ни пульса, ничего!
Я наклонился, пытаясь уловить малейший вздох, но напрасно. Дракула лежал тут, видимо, недолго, так как земля была еще свежей. Рядом с ящиком валялась крышка, в которой были проделаны маленькие отверстия для гвоздей.
Подумав, что ключи от двери могут быть в костюме графа, я стал шарить у него в карманах, но, взглянув ему в лицо, отшатнулся. На нем была написана такая ненависть, что я повернулся и убежал без оглядки. В своей комнате я без сил бросился на кровать…
29 июня. Сегодня двадцать девятое июня. Этим числом помечено мое последнее письмо. Я опять видел графа, вылезающего из окна в моей одежде. Я ужасно жалею, что у меня нет ни ружья, ни пистолета, чтобы убить его, хотя вряд ли оружие здесь может помочь.
Я не стал дожидаться возвращения графа, так как слишком боялся появления страшных женщин. Вернувшись в библиотеку, я уткнулся в какую-то книгу и читал, пока не заснул.
Меня разбудил Дракула. Угрюмо и пристально глядя на меня, он сказал:
— Завтра, мой друг, мы должны расстаться. Вы возвращаетесь в вашу чудную Англию, а я — к своей работе, которая может окончиться так, что мы никогда больше не встретимся. Ваше последнее письмо отправлено. Завтра меня здесь не будет, но к вашему отъезду все приготовлено. Рано утром придут цыгане с крестьянами. Когда они закончат работу, моя карета отвезет вас к ущелью Борго, где вы дождетесь омнибуса и доедете на нем до Бистрицы. Я очень надеюсь, что мы еще встретимся в замке.
Речь графа показалась мне подозрительной. Я решил испытать искренность его слов. Искренность! Употреблять это слово по отношению к нему — святотатство!
— Отчего бы мне не уехать сегодня ночью? — спросил я.
— Потому что, милостивый государь, мой кучер отсутствует.
— Но я с удовольствием пойду пешком.
Граф ехидно улыбнулся.
— А ваш багаж? — осведомился он.
— Я потом пришлю за ним.
Дракула холодно сказал:
— У вас, англичан, есть одна пословица, которая мне очень нравится: «Приветствуйте приехавшего гостя, торопите уезжающего». Пойдемте со мной, мой милый юный друг. Вы не останетесь в моем замке ни одной минуты против воли, хотя я грущу, что вы уезжаете так внезапно!
Взяв лампу, он спустился по лестнице к входной двери и шепнул мне:
— Прислушайтесь…
Я услышал волчий вой. Казалось, он начался от одного движения его руки, как оркестр начинает играть, едва дирижер взмахнет палочкой.
Дракула отодвинул толстые задвижки на двери, снял тяжелые цепи… К моему удивлению, она не была заперта. Я подозрительно осмотрелся, но ключа не было!
Дверь приоткрылась, вой волков стал еще громче. Некоторые из них уже просовывали оскаленные морды в узкий проем. Я понял, что противиться графу невозможно. С такими союзниками, как у него, что я мог сделать?
Дверь продолжала медленно открываться. Между мной и волками стоял Дракула и с улыбкой наблюдал за моей реакцией. Внезапно мне пришла в голову мысль, что он хочет отдать меня на съедение волкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50