Находка в Ле Мустье вызвала естественное недоумение антропологов, так как после раскопок в Крапине они представляли себе неандертальцев грубыми примитивными существами, чьи сердца не знали чувства сострадания. А здесь ученые были поставлены перед неизвестным ранее фактом, что неандертальцев связывали более глубокие отношения, раз они хоронили своих мертвых соплеменников, а не оставляли их на съедение диким зверям. Поскольку погребение мертвых всегда сопряжено с каким-то культом, после открытия мустьерского человека неандертальцы предстали уже в совершенно ином свете чем после раскопок в Крапине. Существует мнение, что каннибализм уходит своими корнями в самые истоки истории человечества; после находки в Ле Мустье мы можем утверждать: сочувствие и благоговение — категории не менее древние.
И это на самом деле так. Юношу, чей скелет нашли под Ле Мустье, соплеменники погребли со всеми почестями. Его поза, предметы, положенные в могилу, кости животных — остатки пищи, которой снабдили его в вечную дорогу, — все это характеризует отношения между людьми.
Можно возразить — и не без основания, — что одна-единственная находка еще не дает права на столь далеко идущие выводы. Но находки повторялись. В том же 1908 году, когда и Гаузер совершил свое открытие, в пещере Буффиа неподалеку от Ла Шапелль-о-Сен в департаменте Коррез в Южной Франции был обнаружен еще один скелет. Его нашли аббаты А. Ж. Буиссонье и Г. Бардон. Скелет был также захоронен на глубине около 60 сантиметров, вокруг тоже лежали каменные орудия, а череп покоился на «подушке» из камня. Могила эта — явное свидетельство чувства сострадания у тех, кто ее оставил. Если в Ле Мустье был похоронен молодой, здоровый мужчина, которым племя дорожило как охотником и бойцом, то в Ла Шапелль-о-Сен — человек с острым воспалением суставов. К концу своих дней он был в таком состоянии, что никакой пользы племени приносить не мог. Скорее наоборот — он был обузой. И тем не менее соплеменники похоронили со всеми почестями этого калеку, у которого к тому же было сильное нагноение челюстей.
Не удивительно, что находки в Ле Мусти и Ла Шапелль-о-Сен вызвали множество откликов во французской прессе. В газетах стали появляться статьи о недостающих звеньях между обезьяной и человеком. Журналисты со свойственной им порой склонностью к сенсациям напечатали фотографию естествоиспытателя Марселена Буля с черепом гориллы в руке, утверждая, что это — вновь открытый и описанный именно Булем череп неандертальца из Ла Шапелль-о-Сен. Мы назвали неандертальца из пещеры в Ла Шапелль-о-Сен старым. Так ли это? При беглом осмотре можно сказать, что череп действительно принадлежал старику. И все-таки это ошибка: стариком мы сочли бы мужчину, которому едва исполнилось сорок лет — все передние зубы его выпали из-за нагноения.
Два года спустя вслед за находкой в Ла Шапелльо-Сен последовала еще одна — неподалеку от Ле Бюг в департаменте Дордонь, а еще через год — снова на том же месте. Находки продолжались, и среди них — самая знаменитая, сравнительно недавняя находка в пещере Тешик-Таш в Узбекистане (речь о ней впереди).
Итак, примитивные неандертальцы оставили нам много свидетельств о себе, которые позволяют утверждать, что они уже хоронили своих мертвых, следовательно, задумывались о явлениях, интересующих человечество и сегодня… Непосредственным поводом к таким размышлениям была, вероятно, естественная или насильственная смерть одного из соплеменников. Почему тело внезапно перестало двигаться? Что ушло из него, отчего оно стало бездыханным? Оттого, что не набирает больше воздуха или оттого, что из него уже не течет кровь? Ответить на эти сложные вопросы древние люди еще не могли.
Да и не это было самым главным. Но им, даже не знавшим причин смерти, предстояло определить свое отношение к тому, кто бездыханным лежал где-то, а по ночам, в их снах ожившим возвращался к людям. Из всего этого неандерталец должен был сделать вывод, что смерть не прерывает связи с живыми, что мертвые продолжают таинственно жить и приносят неприятности. Может быть, именно так неандерталец пришел к мысли, что следует как-то защитить себя от мертвого — положить его возле огня, у которого он жил, в землю и укрыть землей, чтобы он не мог выйти. Мы не утверждаем, что неандертальцы думали именно так, но подобные мысли вполне могли появиться у них, побуждая предать мертвого земле и покинуть место погребения.
По некоторым находкам мы знаем, что неандертальцы клали своих покойников на бок, заводили правую руку под голову, подгибали ноги к груди. Так же делали охотники на мамонтов и северных оленей в начале и в конце каменного века. Подобные погребения мы находим даже в бронзовом веке, и только в погребениях более позднего времени такое положение тела встречается в единичных случаях.
Именно положение ног захороненных привлекало внимание многих исследователей. Интерес усиливался тем, что период, к которому относится этот обычай, длился тысячелетиями. Тем не менее дать достоверное объяснение ему нелегко, да и причины могли меняться в разные времена и у разных племен. Для неандертальцев наиболее правдоподобным кажется простое объяснение, что положение тела покойника соответствовало позе человека во время сна. И если мы вспомним, что правая рука захороненных неандертальцев лежала под головой, то трудно отделаться от мысли, что покойник находился в могиле в том самом положении, в каком он засыпал у костра после трудного дня.
Каменные орудия и обгоревшие кости были найдены рядом со скелетами во многих погребениях неандертальцев. Значит, покойнику обязательно что-то «дарили в дорогу». Если предположить, что у неандертальцев уже были какие-то мысли о загробной жизни, то эта жизнь казалась им своего рода продолжением земной, хотя и должна была чем-то отличаться от нее. Только так можно объяснить присутствие в могилах орудий труда и охоты и запаса еды.
Мы не знаем, как выглядела церемония погребения у неандертальцев. Но если она существовала, то была несложной: до развитых культовых представлений было еще далеко. Может быть, обряд выражал не только горе потери, которая была особенно чувствительной для небольших племен, но и страх перед умершим, и именно поэтому племя, похоронив мертвого у огня (или иногда прямо на кострище), всегда оставляло это место и больше не возвращалось.
На этом можно было бы закончить наш разговор о могилах неандертальцев. Но я думаю, что долг каждого, кто берется рассказать популярно о вещах специальных, состоит и в том, чтобы изложить также противоположные или несовпадающие взгляды. А в дискуссии о неандертальских погребениях было высказано много различных мнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53