Марина начала уже было отчаиваться, как на цифру шесть, тоже не сразу, но все же отозвался родной и знакомый до боли голос:
— Алло?
— Вера ты? — Марина обрадовалась, как никогда в жизни. — Вот здорово! Наконец-то, а то я уж подумала, что не дозвонюсь до тебя.
— Марина, неужели это ты? Не могу поверить! Как тебе это удалось?
— Ты говори потише! — Марина перешла на шепот. — Тут вроде бы все спят. Не стоит будить это осиное гнездо.
— Ты права, — уже спокойным и тихим голосом ответила Вера.
— Итак, что мы имеем?
— Полную кучу дерьма!
— Это точно. Сразу не разгребешь. Зато теперь я точно уверена, что Дейнеку у Лаврентия мы искали напрасно. Ее там не было.
Вера была поражена:
— И ты думаешь о картине? Марина! Мы на волоске от гибели, нас держат взаперти кучка вооруженных до зубов уголовников, а ты думаешь о картине!
— Дело прежде всего. Не забывай, тетя Катя нам платит за работу. А за вредность мы увеличим ей гонорар. Итак, вернемся к нашему Дейнеке. Ты меня внимательно слушаешь?
— Дай, мне немного успокоиться. Меня всю трясет. Господи! Что со мной такое? Я облазила все Аргунское ущелье вдоль и поперек, совершила четыреста прыжков с парашютом и ничего. А тут вдруг расклеилась. Увидели бы меня мои ребята. Да они бы…
— Вера успокойся. Тут есть две причины, — прошептала Марина. — Во-первых, ты явно не выспалась.
— А ты что спала? — воскликнула Вера.
— Конечно. Тут такая шикарная постель! Грех было упустить шанс. Жаль мужичка не было.
Вере вдруг несмотря на всю нелепость ситуации стало смешно:
— Не переживай, Багажник тебе это очень скоро устроит.
— А по моему ему больше нравишься ты. Он из тех, кто западает на брюнеток. Ладно, проехали. Вторая причина твоего состояния это беспокойство обо мне. Это у тебя срабатывает инстинкт старшей сестры. А вот это как раз напрасно. Ничего со мной не случится. Поверь мне!
В голосе Марины была такая уверенность в то, что она говорит, такая убежденность, что Вера ей поверила и успокоилась. В конце концов, Марина права. Они сыщики, и такое в их работе, судя по фильмам, должно быть обыденностью. Нормальная рабочая обстановка.
— Ладно, выкладывай! Что там дальше?
— Вот, умничка! — Марина оживилась. — Итак, картина была не у Лаврентия этой ночью. Она была здесь у Багажника.
— С чего это ты решила? — удивилась Вера. — При чем тут Багажник?
— Сейчас объясню. Когда мы выходили из машины, то двое чуваков держали еще одного пленника. Помнишь, они еще спросили, куда его девать?
— Да, что-то припоминаю. Руки у него были в наручниках.
— А теперь вспомни, как он выглядел.
— Да я как-то не обратила на него особого внимания. Вроде бы в костюме он был черном.
— Именно в черном шерстяном костюме. Это летом-то! А ты обратила внимание на его лицо?
— На лицо? Он его вроде как опустил. Лица я не разглядела. Единственно, что худой он очень, изможденный какой-то.
— Вот тебе вторая примета. Да ты прекрасно все запомнила. Теперь осталась последняя деталь.
— Какая деталь?
— Волосы.
— Волосы?
— Да волосы.
И тут Вера закусила губы. Как только Марина сказала про волосы, пленник со скованными за спиной руками предстал перед ней как на фотографии. Худой, зловещий, в черном костюме, а главное, что у него бросалось в глаза, это длинные до плеч белесые, почти белые волосы.
— Так это же он приходил к Скворцову и… — Вера не договорила.
— …и убил его, — закончила за нее Азарова. — Да это убийца Скворцова. Именно его описания дала нам тетя Катя. И он не только убил Скворцова, но и забрал у него картину. Нашу картину. Но вернуться к Лаврентию ему не удалось. Багажник его перехватил вместе с Дейнекой.
— Почем ты знаешь? А вдруг он схватил его сегодня ночью, а картину тот передал Лаврентию вчера?
— Вера, ты меня удивляешь! Зачем, в таком случае, Лаврентию было умыкать у Багажника всю его коллекцию картин?
— Ага, понятно! Значит среди картин Багажника он искал картину тети Кати.
— Конечно! Из этого можно сделать еще один вывод.
— Что за вывод?
— Лаврентий никогда не видел картину, которую для него похитил Скворцов.
— Точно! Но теперь-то картина у него.
— Скорее всего.
— И что же нам теперь делать?
— Надо постараться выбраться отсюда и обратно к Лаврентию.
— Легко сказать.
Некоторое время Марина и Вера молчали, обдумывая создавшееся положение. За дверями комнат послышались шаги.
— Ладно, отбой, — сказала Марина. — Если что-нибудь придумаю, тебе позвоню. Ты тоже звони, если что. Мой номер седьмой или восьмой, скорее всего. В крайнем случае, девятый. Все, пока! Целую!
И Марина положила трубку. Вера тоже. Обе, каждая в своей комнате, прислушались. Особняк Багажника оживал. Бандиты восстановили силы после бессонной ночи и теперь шлялись по дому. Это значило, что скоро возьмутся за них.
ЭКСПЕРТИЗА
Настроение у Лаврентия Беркутова было хуже некуда. Он сидел в тяжелом кожаном кресле посреди своей гостиной, которая размером была чуть не со спортивный зал, и хмуро смотрел на десятки картин, которые были выставлены перед ним прямо на полу. Вокруг, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок, сновали его люди. Они громко хрустели битым стеклом, переругивались между собой, и пользуясь тем, что по дому гуляют сквозняки, нещадно дымили сигаретами. Лаврентий тупо смотрел на картины и пытался определить, какая же из них та, которую должен был принести ему Тихий. Однако Смотрящий Ленинского района совершенно не разбирался в живописи, и определить, где здесь Суриков, где Шишкин, и тем более Александр Дейнека, никак не мог.
— Кошмар, сколько мазни. Целая Третьяковская галерея. Куда Багажнику столько картин? Камаз! — позвал он. — Поди сюда!
Камаз приплелся к боссу и захлопал заспанными глазами.
— Ты не знаешь, кто из братков сечет в живописи?
Камаз задумался. Долго молчал, чесал голову, трещал пальцами, потом пробормотал:
— Не знаю.
— Пошел вон! — устало прорычал Лаврентий. — Академика ко мне!
Через две минуты в гостиную вошел долговязый лохматый очкарик в висящей на нем словно на вешалке майке и широких невероятно обвисших трико с лампасами. Это и был Академик. Прозвище свое он получил, потому что разбирался в компьютерах и обслуживал сеть Лаврентия.
— Ты в живописи разбираешься, Академик?
— Не особо.
— Такого художника по фамилии Дейнека знаешь?
— Это немец что ли?
— Почем я знаю? Может и немец. Но скорее всего еврей. Они все евреи, эти художники, композиторы. Евреи, кругом одни евреи. Так знаешь, или нет?
— Нет, не знаю.
— Тьфу! — Лаврентий ударил кулаком по ручке кресла. — Я вам плачу такие бабки, а вы не можете мне объяснить элементарные вещи! А через этот, как его дьявола, Интернет, можешь узнать?
Академик оттопырил нижнюю губу и посмотрел в пол.
— Чего молчишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65