Стоя в полуметре от одного из охотников за новостями, начальник ЦПУ обратился к Мартину Беку:
– Где Эйнар Рённ?
– Не знаю, – солгал Мартин Бек.
– Чем он занят?
– Тоже не знаю, – повторно солгал Мартин Бек. Протискиваясь сквозь толпу, чтобы спастись от дальнейших вопросов, он услышал, как шеф пробурчал:
– Странно. В высшей степени странная постановка дела.
В начале одиннадцатого позвонил Рённ и после долгих экивоков добился того, что к телефону подозвали Гюнвальда Ларссона.
– Ну вот, привет, это Эйнар.
– Все готово?
– Да, по-моему, все.
– Молодец, Эйнар. Устал?
– Да уж, что есть то есть. А ты-то сам?
– Свеж, как дохлая свинья, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Вчера так и не добрался до постели.
– Ну мне-то удалось ухватить два часика.
– И то хлеб. Ты уж там поосторожнее.
– Ладно. Ты тоже.
Гюнвальд Ларссон ничего не сказал про Гейдта – во-первых, в пределах слышимости было чересчур много посторонних, во-вторых, это известие могло лишь еще больше взволновать Рённа. Если он вообще волновался.
Гюнвальд Ларссон пробился к окну, демонстративно встал спиной к остальным и уставился наружу. Его взору не открылось ничего особенного: строящийся новый суперкомплекс полицейского управления да малюсенький клочок угрюмого, серого неба.
Погода была обычная для этого месяца: ноль градусов, ветер северо-восточный, временами дождь со снегом.
Не больно-то отрадно для огромной армии постовых, да и для демонстрантов тоже.
В одном шеф сепо явно оказался прав. Все прошедшие сутки из Норвегии, а еще больше – из Дании прибывали демонстранты. Вместе с аборигенами они теперь образовали сплошную стену от Северной заставы до площади Сергеля и здания риксдага в модернизированном, еще не обжитом и никуда не годном с точки зрения условий обитания центре Стокгольма.
В половине одиннадцатого Мартину Беку удалось вызволить тройку своих сотрудников из окружения и увести в прилегающую комнату, где Гюнвальд Ларссон первым делом запер двери и снял все телефонные трубки.
Вступительное слово Мартина Бека было очень кратким:
– Только мы четверо знаем, что Рейнхард Гейдт находится в. городе, и, скорее всего, в составе полностью укомплектованной группы опытных террористов. Кто из вас считает, что с учетом этого нам следует изменить наши планы?
Все молчали, наконец Меландер вынул изо рта трубку и сказал:
– Насколько я понимаю, перед нами та самая ситуация, из которой мы все время исходили. Я не вижу никаких причин теперь пересматривать планы.
– Какому риску подвергаются Рённ и его люди? – спросил Бенни Скакке.
– Очень большому, – ответил Мартин Бек. – Во всяком случае, лично я так считаю.
Только Гюнвальд Ларссон высказался совсем в другом духе:
– Если этот чертов Гейдт или кто-нибудь из его пособников уйдет живьем, для меня лично это будет тяжелым поражением. Независимо от того, взорвут они американца или нет.
– Или застрелят его, – сказал Скакке.
– Застрелить его, по-моему, невозможно, – бесстрастно произнес Меландер. – Вся периферийная охрана основана на том, чтобы не допустить акций на расстоянии. К тому же в тех редких случаях, когда сенатор будет выходить из бронированной машины, его охраняют полицейские с автоматическим оружием и пулестойкими щитами. По плану все опасные районы взяты под постоянное наблюдение с двенадцати ночи.
– А прием сегодня вечером? – вдруг спросил Гюнвальд Ларссон. – Шампанское этому подонку подадут в пулестойких бокалах?
Один Мартин Бек рассмеялся – негромко, но от души. И сам удивился, что способен смеяться в такую минуту. Меландер терпеливо произнес:
– Прием – забота Мёллера. Если я верно понял, сегодня ресторан будут обслуживать исключительно вооруженные сотрудники службы безопасности.
– А жратва? – не унимался Гюнвальд Ларссон. – Мёллер сам будет стряпать? В таком случае бедный сенатор вряд ли доживет до утра.
– Все кулинары и повара – надежные люди, к тому же их тщательно обыщут и будут держать под наблюдением.
Наступила тишина. Меландер дымил своей трубкой. Гюнвальд Ларссон открыл окно, впуская леденящий ветер и редкий дождь со снегом вкупе с обычной дозой копоти и ядовитых промышленных выбросов.
– У меня еще вопрос, – сказал Мартин Бек. – Кстати, времени осталось совсем мало. Кто из вас считает, что нам следует предупредить шефа секретной полиции о том, что Гейдт и, следовательно, группа БРЕН находится в Стокгольме?
Гюнвальд Ларссон презрительно плюнул в окно. Скакке заметно колебался, но ничего не сказал. И на этот раз на долю Меландера выпало сделать логический вывод:
– Ни Эрику Мёллеру, ни ближней охране не станет легче от того, что они в последнюю минуту получат эти данные. Скорее, наоборот. Можно ожидать смятения и противоречивых приказов. Ближняя охрана уже сформирована и хорошо знает свои обязанности.
– Ладно, – заключил Мартин Бек. – Как вы помните, есть ряд деталей – и не только деталей, – о которых известно лишь нам четверым и Рённу. Если что сорвется, мы будем козлами отпущения.
– Я готов блеять, – сказал Скакке.
Гюнвальд Ларссон опять презрительно плюнул в окно.
Меландер задумался. Он тридцать пятый год служил в полиции, и ему скоро исполнялось пятьдесят пять лет. Понижение в должности, а то и увольнение было бы для него весьма некстати.
– Нет, – произнес он наконец. – Мне на это не наплевать. Но я готов пойти на разумный риск. Как в данном случае.
Гюнвальд Ларссон посмотрел на свои часы. Мартин Бек проследил его взгляд и заметил:
– Да, скоро пора начинать.
– Будем строго придерживаться плана? – спросил Скакке.
– Будем, если ситуация вдруг резко не изменится. Это уже на ваше усмотрение.
Скакке кивнул. Мартин Бек добавил:
– Итак, мы с Гюнвальдом садимся в один из скоростных полицейских "поршей", чтобы можно было и обогнать кортеж, и повернуть обратно, если понадобится.
В распоряжении полиции было всего с полдюжины этих черно-белых чудо-машин.
– Вы двое, Бенни и Фредрик, садитесь в радиоавтобус. Поедете в голове кортежа, между мотоциклетным эскортом и бронированным лимузином. Будете следить по обычному радио и телевизору. А также приглядывать за служебной волной. Кроме водителя, в вашем распоряжении специалист по пеленгированию. Он знает об электронике все, и еще чуть-чуть.
– Ясно, – сказал Меландер.
Они вернулись в свой штаб, где теперь остался только полицеймейстер. Он стоял перед зеркалом и старательно причесывался. Потом проверил галстук – как обычно, шелковый, однотонный, на сей раз светло-желтого цвета.
Зазвонил телефон. Скакке взял трубку.
Произнеся несколько невразумительных фраз, он положил трубку и сообщил:
– Сепо – Мёллер. Выражает свое удивление.
– Не тяни. Бенни, – сказал Мартин Бек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Где Эйнар Рённ?
– Не знаю, – солгал Мартин Бек.
– Чем он занят?
– Тоже не знаю, – повторно солгал Мартин Бек. Протискиваясь сквозь толпу, чтобы спастись от дальнейших вопросов, он услышал, как шеф пробурчал:
– Странно. В высшей степени странная постановка дела.
В начале одиннадцатого позвонил Рённ и после долгих экивоков добился того, что к телефону подозвали Гюнвальда Ларссона.
– Ну вот, привет, это Эйнар.
– Все готово?
– Да, по-моему, все.
– Молодец, Эйнар. Устал?
– Да уж, что есть то есть. А ты-то сам?
– Свеж, как дохлая свинья, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Вчера так и не добрался до постели.
– Ну мне-то удалось ухватить два часика.
– И то хлеб. Ты уж там поосторожнее.
– Ладно. Ты тоже.
Гюнвальд Ларссон ничего не сказал про Гейдта – во-первых, в пределах слышимости было чересчур много посторонних, во-вторых, это известие могло лишь еще больше взволновать Рённа. Если он вообще волновался.
Гюнвальд Ларссон пробился к окну, демонстративно встал спиной к остальным и уставился наружу. Его взору не открылось ничего особенного: строящийся новый суперкомплекс полицейского управления да малюсенький клочок угрюмого, серого неба.
Погода была обычная для этого месяца: ноль градусов, ветер северо-восточный, временами дождь со снегом.
Не больно-то отрадно для огромной армии постовых, да и для демонстрантов тоже.
В одном шеф сепо явно оказался прав. Все прошедшие сутки из Норвегии, а еще больше – из Дании прибывали демонстранты. Вместе с аборигенами они теперь образовали сплошную стену от Северной заставы до площади Сергеля и здания риксдага в модернизированном, еще не обжитом и никуда не годном с точки зрения условий обитания центре Стокгольма.
В половине одиннадцатого Мартину Беку удалось вызволить тройку своих сотрудников из окружения и увести в прилегающую комнату, где Гюнвальд Ларссон первым делом запер двери и снял все телефонные трубки.
Вступительное слово Мартина Бека было очень кратким:
– Только мы четверо знаем, что Рейнхард Гейдт находится в. городе, и, скорее всего, в составе полностью укомплектованной группы опытных террористов. Кто из вас считает, что с учетом этого нам следует изменить наши планы?
Все молчали, наконец Меландер вынул изо рта трубку и сказал:
– Насколько я понимаю, перед нами та самая ситуация, из которой мы все время исходили. Я не вижу никаких причин теперь пересматривать планы.
– Какому риску подвергаются Рённ и его люди? – спросил Бенни Скакке.
– Очень большому, – ответил Мартин Бек. – Во всяком случае, лично я так считаю.
Только Гюнвальд Ларссон высказался совсем в другом духе:
– Если этот чертов Гейдт или кто-нибудь из его пособников уйдет живьем, для меня лично это будет тяжелым поражением. Независимо от того, взорвут они американца или нет.
– Или застрелят его, – сказал Скакке.
– Застрелить его, по-моему, невозможно, – бесстрастно произнес Меландер. – Вся периферийная охрана основана на том, чтобы не допустить акций на расстоянии. К тому же в тех редких случаях, когда сенатор будет выходить из бронированной машины, его охраняют полицейские с автоматическим оружием и пулестойкими щитами. По плану все опасные районы взяты под постоянное наблюдение с двенадцати ночи.
– А прием сегодня вечером? – вдруг спросил Гюнвальд Ларссон. – Шампанское этому подонку подадут в пулестойких бокалах?
Один Мартин Бек рассмеялся – негромко, но от души. И сам удивился, что способен смеяться в такую минуту. Меландер терпеливо произнес:
– Прием – забота Мёллера. Если я верно понял, сегодня ресторан будут обслуживать исключительно вооруженные сотрудники службы безопасности.
– А жратва? – не унимался Гюнвальд Ларссон. – Мёллер сам будет стряпать? В таком случае бедный сенатор вряд ли доживет до утра.
– Все кулинары и повара – надежные люди, к тому же их тщательно обыщут и будут держать под наблюдением.
Наступила тишина. Меландер дымил своей трубкой. Гюнвальд Ларссон открыл окно, впуская леденящий ветер и редкий дождь со снегом вкупе с обычной дозой копоти и ядовитых промышленных выбросов.
– У меня еще вопрос, – сказал Мартин Бек. – Кстати, времени осталось совсем мало. Кто из вас считает, что нам следует предупредить шефа секретной полиции о том, что Гейдт и, следовательно, группа БРЕН находится в Стокгольме?
Гюнвальд Ларссон презрительно плюнул в окно. Скакке заметно колебался, но ничего не сказал. И на этот раз на долю Меландера выпало сделать логический вывод:
– Ни Эрику Мёллеру, ни ближней охране не станет легче от того, что они в последнюю минуту получат эти данные. Скорее, наоборот. Можно ожидать смятения и противоречивых приказов. Ближняя охрана уже сформирована и хорошо знает свои обязанности.
– Ладно, – заключил Мартин Бек. – Как вы помните, есть ряд деталей – и не только деталей, – о которых известно лишь нам четверым и Рённу. Если что сорвется, мы будем козлами отпущения.
– Я готов блеять, – сказал Скакке.
Гюнвальд Ларссон опять презрительно плюнул в окно.
Меландер задумался. Он тридцать пятый год служил в полиции, и ему скоро исполнялось пятьдесят пять лет. Понижение в должности, а то и увольнение было бы для него весьма некстати.
– Нет, – произнес он наконец. – Мне на это не наплевать. Но я готов пойти на разумный риск. Как в данном случае.
Гюнвальд Ларссон посмотрел на свои часы. Мартин Бек проследил его взгляд и заметил:
– Да, скоро пора начинать.
– Будем строго придерживаться плана? – спросил Скакке.
– Будем, если ситуация вдруг резко не изменится. Это уже на ваше усмотрение.
Скакке кивнул. Мартин Бек добавил:
– Итак, мы с Гюнвальдом садимся в один из скоростных полицейских "поршей", чтобы можно было и обогнать кортеж, и повернуть обратно, если понадобится.
В распоряжении полиции было всего с полдюжины этих черно-белых чудо-машин.
– Вы двое, Бенни и Фредрик, садитесь в радиоавтобус. Поедете в голове кортежа, между мотоциклетным эскортом и бронированным лимузином. Будете следить по обычному радио и телевизору. А также приглядывать за служебной волной. Кроме водителя, в вашем распоряжении специалист по пеленгированию. Он знает об электронике все, и еще чуть-чуть.
– Ясно, – сказал Меландер.
Они вернулись в свой штаб, где теперь остался только полицеймейстер. Он стоял перед зеркалом и старательно причесывался. Потом проверил галстук – как обычно, шелковый, однотонный, на сей раз светло-желтого цвета.
Зазвонил телефон. Скакке взял трубку.
Произнеся несколько невразумительных фраз, он положил трубку и сообщил:
– Сепо – Мёллер. Выражает свое удивление.
– Не тяни. Бенни, – сказал Мартин Бек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96