У Цао Шуана было около пятисот приверженцев, но пятеро из них были особенно льстивы. Звали их: Хэ Янь, Дэн Ян, Ли Шэн, Дин Ми и Би Фань. Но самым близким человеком Цао Шуана был да-сы-нун Хуань Фань. Хуань Фань обладал недюжинным умом, и его прозвали Кладезь премудрости. Цао Шуан верил только этим приближенным.
Однажды Хэ Янь сказал Цао Шуану:
— Вам, господин мой, не следует делиться своей властью с другими. От этого, кроме беды, вы ничего не наживете.
— Но как же быть? — спросил Цао Шуан. — Государь поручил мне вместе с Сыма И заботиться о наследнике.
— А вы не забыли, что именно недовольство действиями Сыма И привело государя к смерти? — отвечал Хэ Янь.
Цао Шуана внезапно осенило. Посоветовавшись с чиновниками, он явился к молодому императору и сказал:
— Государь, Сыма И известен своими подвигами и добродетелями, ему следовало бы пожаловать звание тай-фу!
Такой указ был написан, и с тех пор вся военная власть перешла в руки Цао Шуана. Он назначил своих братьев Цао Си, Цао Сюня и Цао Яня на высокие военные должности и передал им власть над охранными войсками императорского дворца.
Хэ Янь, Дэн Ян и Дин Ми получили должности шан-шу, Би Фань — должность придворного сы-ли, а Ли Шэн — место хэнаньского правителя. Теперь все дела Цао Шуан решал только с ними.
Число приверженцев Цао Шуана росло с каждым днем. Сыма И не появлялся при дворе, ссылаясь на болезнь. Оба его сына жили с ним в безделье.
А Цао Шуан ежедневно устраивал пиры, пьянствовал и веселился с Хэ Янем и другими льстецами. Одежда, которую он носил, и посуда, на которой ему подавали яства, ничем не отличались от императорских. Все лучшее, что поставлялось ко двору, он оставлял себе или дарил направо и налево, и лишь остатки посылал во дворец. Дом его был полон красивых девушек. Евнух Чжан Дан, стараясь угодить могущественному сановнику, выбрал красивейших наложниц покойного императора и отправил их Цао Шуану; искусные певицы и танцовщицы развлекали его.
Цао Шуан построил себе пышные палаты, ел только на золотой и серебряной посуде; дни и ночи работали на него сотни лучших мастеров.
Как-то Хэ Янь узнал, что Гуань Лу из Пинъюаня замечательно предсказывает судьбу. Хэ Янь попросил его погадать на «Ицзине».
Дэн Ян, сидевший рядом с Хэ Янем во время гадания, сказал:
— Вы говорите, что хорошо знаете «Ицзин», и в то же время заявляете, что не постигли смысла его выражений! Как это может быть?
— Кто хорошо знает «Ицзин», никогда не признается в этом, — отвечал Гуань Лу.
— Это называется: «Не касаться главного!» — одобрительно заметил Хэ Янь и улыбнулся.
— Погадайте мне, подымусь ли я до положения трех гунов? — попросил Хэ Янь. — И растолкуйте, что означает, если увидишь во сне, как рой черных мух садится на нос?
— Юань Кай помогал императору Шуню, Чжоу-гун помогал основателю династии Чжоу, и они добились великого счастья благодаря скромности и благодеяниям, — заговорил Гуань Лу. — Вам дана большая власть, вы занимаете высокое положение, и вас боятся. Но людей добродетельных при вас мало. Играя с опасностями, счастья не достигнешь! Ваш нос — это гора, на которой можно обороняться от врага, но на ней собрались грязные мухи. Тому, кто высоко забрался, падать страшно! Если вы хотите добиться положения трех гунов, не поступайте вопреки установленным обрядам, берите там, где много, добавляйте туда, где не хватает, и черные мухи разлетятся.
— Речи выжившего из ума старца! — разгневался Дэн Ян.
— Тот, кто рождается раньше, видит, как рождаются другие, те, кто обладает даром толкования, видят, что должно произойти в будущем, — уклончиво проронил Гуань Лу и, недовольно встряхнув рукавами халата, вышел.
— Безумный старик! — рассмеялись Хэ Янь и Дэн Ян.
Возвратившись домой, Гуань Лу передал своему дяде разговор с Хэ Янем и Дэн Яном.
— Ты с ума сошел! — напустился на него дядя. — Как ты смел им перечить? Они пользуются огромной властью!
— Чего мне бояться мертвецов? — спокойно возразил Гуань Лу.
— Каких мертвецов? Я не понимаю! — изумился дядя.
— Когда Дэн Ян ходит, мышцы его отстают от костей и не управляют телом, а когда он садится, то шлепается, как мешок, будто у него нет ни рук, ни ног, — сказал Гуань Лу. — Это признак вспыльчивости. При первом взгляде на Хэ Яня кажется, что душа его витает где-то в стороне от тела; у него в крови нет огня, душа его расплывчата, как дым, и напоминает он сухое дерево. Бояться этих людей нечего, со дня на день их убьют!
Дядя обругал Гуань Лу безумцем и ушел.
Цао Шуан любил ездить на охоту. Обычно его сопровождали Хэ Янь и Дэн Ян. Однажды, когда он собрался поохотиться, его младший брат Цао Си сказал:
— Вы пользуетесь огромной властью, брат мой, но не следует выезжать из столицы и бродить по полям одному. Если вас подстерегут враги, беды не поправишь.
— Кого мне бояться? Вся военная власть в моих руках! — прикрикнул на него Цао Шуан.
Да-сы-нун Хуань Фань тоже пытался удержать его от охоты, но Цао Шуан и слушать его не захотел.
В это время вэйский правитель Цао Фан переименовал свое правление с десятого года периода Чжэн-ши на первый год периода Цзя-пин [249 г.].
С тех пор как Цао Шуан присвоил власть, он перестал интересоваться тем, что делает Сыма И. По просьбе Цао Шуана молодой государь назначил Ли Шэна на должность цы-ши округа Цинчжоу. Перед его отъездом Цао Шуан велел ему пойти попрощаться с Сыма И и заодно разузнать, чем тот занят. Ли Шэн пришел к Сыма И, и привратник доложил о нем.
— Его прислал Цао Шуан узнать, что я делаю! — сказал Сыма И своим сыновьям.
Он распустил волосы, лег в постель, укрылся до самого подбородка одеялом и приказал привести Ли Шэна. Тот вошел.
— Давно не видно вас при дворе, — кланяясь, сказал Ли Шэн. — Подумать только — никто не знает, что вы так больны! Сын неба назначил меня на должность цы-ши округа Цинчжоу, и я зашел к вам попрощаться.
— Бинчжоу? Это на севере? — переспросил Сыма И, притворяясь глухим. — Да, места там опасные! Что ни день, жди нападения!
— Меня назначили в Цинчжоу, а не в Бинчжоу! — громко, с расстановкой повторил Ли Шэн.
— Ах, так вы приехали из Бинчжоу?
— Нет! Я еду в Цинчжоу!
Сыма И глупо заулыбался:
— А… понимаю, понимаю. Вы приехали из Цинчжоу.
— Чем тай-фу болен? — спросил Ли Шэн.
— Тай-фу оглох, — отвечали ему слуги.
— Тогда дайте мне бумагу и кисть, — попросил Ли Шэн.
Ему подали письменные принадлежности. Он написал несколько слов и протянул бумагу Сыма И.
— Простите меня, я совсем оглох, — сказал Сыма И, пробежав глазами написанное. — Берегите себя в пути.
Он замолчал и пальцем указал на рот. Служанка подала чашку целебного настоя. Сыма И с усилием сделал глоток, остальная жидкость пролилась ему на грудь.
— Одряхлел я, одолели меня старческие недуги — едва дышу, — хриплым голосом проговорил Сыма И.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444
Однажды Хэ Янь сказал Цао Шуану:
— Вам, господин мой, не следует делиться своей властью с другими. От этого, кроме беды, вы ничего не наживете.
— Но как же быть? — спросил Цао Шуан. — Государь поручил мне вместе с Сыма И заботиться о наследнике.
— А вы не забыли, что именно недовольство действиями Сыма И привело государя к смерти? — отвечал Хэ Янь.
Цао Шуана внезапно осенило. Посоветовавшись с чиновниками, он явился к молодому императору и сказал:
— Государь, Сыма И известен своими подвигами и добродетелями, ему следовало бы пожаловать звание тай-фу!
Такой указ был написан, и с тех пор вся военная власть перешла в руки Цао Шуана. Он назначил своих братьев Цао Си, Цао Сюня и Цао Яня на высокие военные должности и передал им власть над охранными войсками императорского дворца.
Хэ Янь, Дэн Ян и Дин Ми получили должности шан-шу, Би Фань — должность придворного сы-ли, а Ли Шэн — место хэнаньского правителя. Теперь все дела Цао Шуан решал только с ними.
Число приверженцев Цао Шуана росло с каждым днем. Сыма И не появлялся при дворе, ссылаясь на болезнь. Оба его сына жили с ним в безделье.
А Цао Шуан ежедневно устраивал пиры, пьянствовал и веселился с Хэ Янем и другими льстецами. Одежда, которую он носил, и посуда, на которой ему подавали яства, ничем не отличались от императорских. Все лучшее, что поставлялось ко двору, он оставлял себе или дарил направо и налево, и лишь остатки посылал во дворец. Дом его был полон красивых девушек. Евнух Чжан Дан, стараясь угодить могущественному сановнику, выбрал красивейших наложниц покойного императора и отправил их Цао Шуану; искусные певицы и танцовщицы развлекали его.
Цао Шуан построил себе пышные палаты, ел только на золотой и серебряной посуде; дни и ночи работали на него сотни лучших мастеров.
Как-то Хэ Янь узнал, что Гуань Лу из Пинъюаня замечательно предсказывает судьбу. Хэ Янь попросил его погадать на «Ицзине».
Дэн Ян, сидевший рядом с Хэ Янем во время гадания, сказал:
— Вы говорите, что хорошо знаете «Ицзин», и в то же время заявляете, что не постигли смысла его выражений! Как это может быть?
— Кто хорошо знает «Ицзин», никогда не признается в этом, — отвечал Гуань Лу.
— Это называется: «Не касаться главного!» — одобрительно заметил Хэ Янь и улыбнулся.
— Погадайте мне, подымусь ли я до положения трех гунов? — попросил Хэ Янь. — И растолкуйте, что означает, если увидишь во сне, как рой черных мух садится на нос?
— Юань Кай помогал императору Шуню, Чжоу-гун помогал основателю династии Чжоу, и они добились великого счастья благодаря скромности и благодеяниям, — заговорил Гуань Лу. — Вам дана большая власть, вы занимаете высокое положение, и вас боятся. Но людей добродетельных при вас мало. Играя с опасностями, счастья не достигнешь! Ваш нос — это гора, на которой можно обороняться от врага, но на ней собрались грязные мухи. Тому, кто высоко забрался, падать страшно! Если вы хотите добиться положения трех гунов, не поступайте вопреки установленным обрядам, берите там, где много, добавляйте туда, где не хватает, и черные мухи разлетятся.
— Речи выжившего из ума старца! — разгневался Дэн Ян.
— Тот, кто рождается раньше, видит, как рождаются другие, те, кто обладает даром толкования, видят, что должно произойти в будущем, — уклончиво проронил Гуань Лу и, недовольно встряхнув рукавами халата, вышел.
— Безумный старик! — рассмеялись Хэ Янь и Дэн Ян.
Возвратившись домой, Гуань Лу передал своему дяде разговор с Хэ Янем и Дэн Яном.
— Ты с ума сошел! — напустился на него дядя. — Как ты смел им перечить? Они пользуются огромной властью!
— Чего мне бояться мертвецов? — спокойно возразил Гуань Лу.
— Каких мертвецов? Я не понимаю! — изумился дядя.
— Когда Дэн Ян ходит, мышцы его отстают от костей и не управляют телом, а когда он садится, то шлепается, как мешок, будто у него нет ни рук, ни ног, — сказал Гуань Лу. — Это признак вспыльчивости. При первом взгляде на Хэ Яня кажется, что душа его витает где-то в стороне от тела; у него в крови нет огня, душа его расплывчата, как дым, и напоминает он сухое дерево. Бояться этих людей нечего, со дня на день их убьют!
Дядя обругал Гуань Лу безумцем и ушел.
Цао Шуан любил ездить на охоту. Обычно его сопровождали Хэ Янь и Дэн Ян. Однажды, когда он собрался поохотиться, его младший брат Цао Си сказал:
— Вы пользуетесь огромной властью, брат мой, но не следует выезжать из столицы и бродить по полям одному. Если вас подстерегут враги, беды не поправишь.
— Кого мне бояться? Вся военная власть в моих руках! — прикрикнул на него Цао Шуан.
Да-сы-нун Хуань Фань тоже пытался удержать его от охоты, но Цао Шуан и слушать его не захотел.
В это время вэйский правитель Цао Фан переименовал свое правление с десятого года периода Чжэн-ши на первый год периода Цзя-пин [249 г.].
С тех пор как Цао Шуан присвоил власть, он перестал интересоваться тем, что делает Сыма И. По просьбе Цао Шуана молодой государь назначил Ли Шэна на должность цы-ши округа Цинчжоу. Перед его отъездом Цао Шуан велел ему пойти попрощаться с Сыма И и заодно разузнать, чем тот занят. Ли Шэн пришел к Сыма И, и привратник доложил о нем.
— Его прислал Цао Шуан узнать, что я делаю! — сказал Сыма И своим сыновьям.
Он распустил волосы, лег в постель, укрылся до самого подбородка одеялом и приказал привести Ли Шэна. Тот вошел.
— Давно не видно вас при дворе, — кланяясь, сказал Ли Шэн. — Подумать только — никто не знает, что вы так больны! Сын неба назначил меня на должность цы-ши округа Цинчжоу, и я зашел к вам попрощаться.
— Бинчжоу? Это на севере? — переспросил Сыма И, притворяясь глухим. — Да, места там опасные! Что ни день, жди нападения!
— Меня назначили в Цинчжоу, а не в Бинчжоу! — громко, с расстановкой повторил Ли Шэн.
— Ах, так вы приехали из Бинчжоу?
— Нет! Я еду в Цинчжоу!
Сыма И глупо заулыбался:
— А… понимаю, понимаю. Вы приехали из Цинчжоу.
— Чем тай-фу болен? — спросил Ли Шэн.
— Тай-фу оглох, — отвечали ему слуги.
— Тогда дайте мне бумагу и кисть, — попросил Ли Шэн.
Ему подали письменные принадлежности. Он написал несколько слов и протянул бумагу Сыма И.
— Простите меня, я совсем оглох, — сказал Сыма И, пробежав глазами написанное. — Берегите себя в пути.
Он замолчал и пальцем указал на рот. Служанка подала чашку целебного настоя. Сыма И с усилием сделал глоток, остальная жидкость пролилась ему на грудь.
— Одряхлел я, одолели меня старческие недуги — едва дышу, — хриплым голосом проговорил Сыма И.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444