А сзади, на дороге за избой, все гудели тяжело груженные «зисы», взбираясь на холм, чтобы тут же нырнуть в низину, набрать скорость и, вылетев на очередной бугор, мчаться дальше по грунтовке, через всхолмленное поле, над которым гуляют маленькие вихри. Она выведет их на задымленную переправу…
Итак, от него, Колодяжного, тоже что-то зависит.
– Снаряды есть?! – торопливо спросил он у сержанта, который, не зная, что делать, ибо путь к батареям его дивизиона перехвачен немецкими танками, с тревожной вопросительностью смотрел в лицо Колодяжному.
– Есть снаряды, товарищ старший лейтенант! – Сержант указал на высившиеся в кузове «зиса» деревянные ящики. – Но мы здесь как вша на пупе! После первого выстрела засекут и сотрут снарядами в порошок. А окоп рыть некогда.
– Орудие к бою! – скомандовал вместо ответа Колодяжный, оглянувшись на танки; расстояние до них было около двух километров.
Бойцы орудийного расчета, стоявшие у станин с откинутыми правилами и у колес пушки, с готовностью повиноваться глядели на сержанта.
– Тогда укажите и огневую позицию, – с укоризной сказал старшему лейтенанту командир орудия.
– Огневая позиция здесь, под навесом! – Голос Колодяжного все больше наливался уверенностью. – Вышибить три доски в стенке, обращенной к противнику!
Бойцы, кто взяв полено с поленницы, кто выдернув из чехла саперную лопатку, начали выламывать доски из стенки, в которую почти упирался ствол орудия.
– Это дело! – воскликнул сержант, окатив Колодяжного похвальным взглядом. – Только надо подальше откатить пушку от амбразуры, а перед стволом полить землю водой, чтоб пыль не поднималась. – Он огляделся по сторонам и увидел четырех гранатометчиков, оставленных умчавшимся к переправе Иванютой: – Братва, тащите сюда воду!
Бойцы как раз совещались, где им лучше залечь, чтобы наверняка бросать гранаты и бутылки с горючей жидкостью. Получив приказ сержанта, они все вместе бросились к недалекому колодцу-журавлю…
В это время хозяйка избы с панической поспешностью выводила из хлева свою пятнистую коровенку.
– Возьмите себе мою Маньку, а то идолам достанется, – почти требовательно обратилась она к Колодяжному, протянув ему налыгач.
– Уведите корову! И сами отсюда марш! – закричал на нее старший лейтенант. – Сейчас стрелять начнут!
– А ты не шуми, – спокойно ответила ему женщина и, сняв с рогов коровы веревку, хлестнула ею животину.
Корова лениво потрусила по склону к зелени оврага, а хозяйка стала сзывать кур.
– Утикайте скорее, да подальше! – накинулся на старую женщину сержант. – И не ругайте, что стожки сена подожжем! – Он указал на аккуратно сложенные копенки сухой травы на солнцепеке. – Чтоб пламя выстрелов маскировать!
– Палите хоть хату, если надо! – Женщина безнадежно махнула рукой и вытерла пальцами скорбно глядящие глаза в окаемке бесцветных ресниц.
– Хату?.. – Сержант озадаченно оглянулся на деревянную избу. – На фоне хорошего пожара можно б все танки перещелкать, а вспышек пушки и не заметят…
– Разговорчики! – прикрикнул на сержанта Колодяжный. – Командуйте расчетом!
– Есть командовать!.. Снять с машины снаряды!.. Машину в укрытие!.. Установить прицел!.. Поджечь сено!.. – Сержант протянул панораму подбежавшему к нему наводчику, темнолицему пареньку с разорванным воротом гимнастерки.
Водитель грузовика проворно подавал из кузова ящики со снарядами, бойцы подхватывали их, тащили к навесу и складывали у стенки, предварительно срывая верхние крышки и обнажая тускло блестевшую латунь огромных гильз. Еще несколько мгновений, и грузовик умчался за бугорок, туда, куда пулеметчик еще раньше откатил мотоцикл Колодяжного, а справа и слева неогражденного подворья начали дымиться подожженные стожки сена. Потом вокруг все замерло, затаилось. Колодяжному, стоявшему за штабелем дров у орудия с раздвинутыми станинами, то ли от бессонной ночи, то ли от волнения мнилось, будто в нем до невероятности туго что-то натянулось и надо было напрягать все силы, иначе оно оборвется и располосует ему грудь, надо предусмотреть все, что может случиться. Быстрее бы начался бой… Скорее бы первый выстрел…
И вдруг… Нет, не пушка выстрелила. Донесся раскатистый грохот, будто стопудовые молоты сразу ударили по чему-то огромно-железному.
– Наш дивизион бьет! – воскликнул сержант, и в его молодом голосе послышались радость, азарт, нетерпение. – Вон, глядите!
Сквозь щель в деревянной стене было видно, как над лесом, за который уползла наступавшая армада немецких танков, вспухало и расплывалось темно-сизое облако. Клубясь и поднимаясь вверх, оно, несмотря на дневное время, озарялось снизу частыми вспышками от снарядных взрывов, сливавшихся в неумолчно рокочущий гром.
– Пора и нам! – приглушенно, сдерживая нервную дрожь, сказал Колодяжный.
– Пусть ближе подставятся, – въедливо ответил сержант.
Что-то побудило Колодяжного оглянуться на недалекую избу. И то, что он увидел, будто ударило его в самое сердце, и в груди действительно словно лопнула какая-то струна, родив в голове звон и взвихрив перед глазами радужную пелену. В этой пелене будто проплыли виденные им в избе фотографии в раме на простенке – знакомые лица ребят-однокашников по училищу, очень серьезные глаза невесты в подвенечном платье и озорные – жениха, чьи-то похороны, ребенок на самодельных качелях… Может, на тех снимках вся история и судьба этого дома, хутора, этих приднепровских холмов – отрогов Смоленской возвышенности. Здесь ведь начались дороги в большую жизнь не одного Димы Старостенкова, и, наверное, не один он где-то сердцем помнит порог родной хаты, видит дорогие места в весеннем убранстве… А сейчас… Сейчас Иван Колодяжный увидел, что пожилая женщина – мать Димы, приставив к темной соломенной стрехе своей избы лестницу-стремянку, выплескивала из оплетенной бутыли… Да, керосин!.. Отбросив в сторону пустую бутыль, она перекрестилась, достала из кармашка на фартуке спички и дрожащими руками зажгла…
Крыша запылала, огласив сухим треском все вокруг. А женщина с побелевшим лицом неторопливо зашла в горевший дом и вскоре вышла из него за порог, неся с собой, прижав к груди, старую темную икону с божьей матерью и такую же темную раму со знакомыми Ивану фотографиями.
«Мама!..» – непроизвольно плеснулось болью в Иване. Вмиг он перенесся мыслью в родное село, где, может, и его мать в эту минуту благословляет кого-то на смертный бой. Колодяжный не слышал, как сержант отдал команды расчету. Резкий, больно ударивший по барабанным перепонкам выстрел пушки вернул его взгляд к тому, что делалось впереди. Даже без бинокля он увидел, как с переднего танка во вспышке взрыва снаряда слетела и кувыркнулась в воздухе башня, смахнув на землю черные фигурки десантников…
Начался поединок замаскированного пожаром одного-единственного орудия с танковым немецким батальоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240