Проводник хотел перехватить поднимавшуюся ко рту руку молодой женщины, но один из солдат преградил ему путь. А Ирана, вынув пробку, уже вливала в себя содержимое флакона.
— Яд разбавлен, — уточнил Пьер. — Действует не сразу. Вы будете умирать мучительной смертью, часов пять-шесть, а мы до последней минуты станем наблюдать за вашей агонией. Предупреждаю, что не пошлю за исповедником, даже если вы будете умолять меня. Хочу, чтобы вы прямиком спустились в ад.
Ирана утерла рукою рот. Она была очень бледна, губы уже синели.
— Вы так и будете стоять? — с вызовом спросила она. — Сцена может затянуться, так не лучше ли нам переждать ее внутри?
— Как хотите, дитя мое, — примирительным тоном ответил суконщик. — Вы молоды и сильны, вполне возможно, что вы продержитесь до ночи.
Ирана повернулась к нему спиной и вошла в обитель. Пьер жестом остановил Жеана.
— На этом ваша миссия закончилась. Дальше — дело семейное. Мои люди проводят вас вниз. Не удивляйтесь, когда через некоторое время вы узнаете, что аббат Дориус скончался от неизвестной болезни. Я торговец и люблю, когда все оплачивают свои счета.
Жеан не нашел подходящих слов для возражения. Наемники уже подталкивали его к проходу в колючих зарослях.
Когда они очутились у подножия холма, тот, кто, похоже, был начальником, протянул Жеану тяжелый мешочек, набитый золотом.
— Это для тебя, — просто сказал он. — От суконщиков. На память. Тебе понравится.
Жеан взял кошель и вспрыгнул на лошадь. Оказавшись в седле, он тотчас послал ее галопом к лесу, убегая от искушения оглянуться и в последний раз посмотреть на холм.
Жеан подумал, что Ланселот или Персиваль отказались бы от золота торгашей. Но он не был ни тем, ни другим. Он был всего лишь Жеаном де Монпериль, бывшим лесорубом, который, приняв крещение мечом и кровью, стал странствующим рыцарем.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59