- ответил я. - Я надеюсь найти ответ на эту загадку. Может, в музее затопленных земель, может, в каких-нибудь книжках с легендами этой области. Если они нашли зацепку, то и мы найдем!.. Лучше открой мне иллюминатор.
Ванька открыл мне иллюминатор, я выкинул в него рыбные очистки - на очистки сразу слетелись чайки - и, высунувшись, прополоскал руки: до воды вполне можно было дотянуться. Опустив пальцы в воду, я ощутил, с какой хорошей скоростью идет яхта: вода так и закипела, так и забурлила между пальцами, а руки потянуло так, будто это водяной пытался меня утащить.
- Хорошо идем, - сказал я, втянув голову и плечи назад в каюту и закрывая иллюминатор. - Красота! И, похоже, все у нас готово.
- Все готово, - подтвердила Фантик. - Можно звать телевизионщиков завтракать.
- Пошел звать! - сказал Ванька. - Я сам проголодался, пока готовил.
И он помчался на палубу, стуча по деревянным ступенькам подошвами своих сандалий.
Телевизионщики не заставили себя ждать. Павел и Алик спустились вниз, а Сергей, по жребию, остался на палубе, и Фантик отволокла ему завтрак туда.
- Замечательно! - сказал Павел, потирая руки. - Только сейчас я понял, как проголодался! Давайте наляжем!
И мы дружно "налегли".
Когда мы подзаправились и допивали чай, я спросил:
- И все-таки, что мы будем делать, когда придем в город? Отправимся в милицию?
Телевизионщики переглянулись.
- Мы как раз это обсуждали, - сказал Алик. - Похоже, без милиции не обойтись, но... Но есть тут свои сложности.
- Какие? - сразу спросила Фантик.
- Главная сложность, - Алик вздохнул, - это Степанов. Смотрите, что получается. По закону, мы должны сдать клад государству и получить двадцать пять процентов его стоимости, после оценки клада экспертами. Но ведь в договоре со Степановым не сказано, что мы делим полагающиеся нам двадцать пять процентов, которые к тому же будут выданы по государственной оценке, а не по аукционной, например. В договоре сказано, что мы просто "делим клад" - понимай, ВЕСЬ клад, и Степанов, конечно, будет настаивать именно на таком толковании. А иначе, получается, что каждый из нас недополучит семьдесят пять процентов своей доли. Мы, допустим, смиримся с этим, но смирится ли Степанов? Мы так поняли, мужик он крутой и хваткий. Если он заявит, что ему плевать, что мы там отдали государству, сами идиоты, что отдавали, а ему вынь и положь его полную долю в долларовом эквиваленте - мы с ним за всю жизнь не рассчитаемся! И даже за семь жизней, подари нам их кто. Тут скорей можно и одну-единственную потерять, потому что, когда о таких колоссальных ценностях речь идет, люди звереют.
Павел кивнул.
- Если Степанов узнает, какие суммы проплыли мимо его рук, он запросто может на нас "наехать". По нему видно, что он из таких.
- Это я виновата, - вздохнула Фантик. - Не надо мне было выскакивать насчет этого договора о найденном кладе. Но я ведь хотела как лучше...
- ...А получилось как всегда, хочешь сказать? - улыбнулся Алик. - Не переживай, твоей вины тут нет, и ты действительно поступила правильно и по справедливости. Но ведь все отнеслись к твоей идее как к шутке, и мы, и Степанов... В голову не могло прийти, что мы в самом деле найдем клад - тем более, такой клад - вот мы и решили тебе подыграть. А теперь договор подписан, заверен у нотариуса, все на полный серьез...
Я в это время считал на листочке бумаги. Я всегда любил считать.
- Получается, всего Степанов недополучит пятнадцать процентов полной стоимости клада, - сказал я. - А наша общая доля, если мы сдадим клад государству, составит двадцать процентов от полной стоимости. То есть, если Степанов будет настаивать, что должен получить свою долю от полной стоимости клада, а не от четверти стоимости клада - ну, от этих двадцати процентов, то мы отдаем ему недостающие пятнадцать процентов, и нам ещё остается пять процентов, которые мы делим между собой! Вот и все...
- Теоретически это правильно, - сказал Павел. - А вот практически... Не забывай, государство даст нам двадцать пять процентов от своей оценки стоимости клада. И эта оценка будет сделана по минимуму. Скажем, оценят нам все это... Ну, в миллион долларов. А любой специалист скажет Степанову, что реальная стоимость всех этих драгоценностей - не меньше трех миллионов...
- Так много?!.. - ахнула Фантик.
- Представь себе, - кивнул Павел. - Мы сами не знаем истинную стоимость этих чудесных вещичек. Не забывайте, они старинной работы. И работы великолепной. Такие произведения искусства стоят намного больше стоимости самых драгоценных материалов, которые были для них использованы. Скажем, золотая маска Тутанхамона стоит в сотни раз больше голой стоимости того золота, из которого она сделана. Точно так же и серебряный кубок работы Бенвенуто Челлини стоит в сотни раз больше стоимости того серебра, которое на него пошло... Итак, представьте себе. Мы получаем двадцать пять процентов от одного миллиона, а Степанов требует свою долю из оценки в три миллиона. И всего, что мы получим, вполовину не хватит, чтобы рассчитаться со Степановым.
Все приуныли, задумавшись об этом. И вдруг Ванька взорвался:
- Да что вы все "проценты", "доли", "Степанов"!.. У меня от этих процентов, вообще, крыша уже поехала, и я ничего не соображаю, какие они там двадцать пять или пятнадцать со всеми миллионами! Да и вы сами, по-моему, только делаете вид, что понимаете, а сами запутались, потому что нельзя все эти дурацкие проценты в башке уместить, не свихнувшись!.. И Степанов не такой, он может быть и бандит, и всякий, это мы знаем, но к нам он хорошо относится! И, в конце концов, при чем тут доли и проценты и всякие договоры, если клад не мы нашли, а Борька нашел! И нашел, кстати, тайком удрав от всех, мы к этому вообще не относимся, потому что если б он не удрал тайком, ему запретили бы плыть с аквалангом и никакого клада не было бы! Так что, вообще, никто, кроме Борьки, не имеет на эти все драгоценности права, и это только он может решать, поделиться с кем-нибудь или нет! Так и надо сказать Степанову, что это не "мы" нашли, и не кто-нибудь, кто перед ним по договору отвечает, а Борька нашел, а мы, вообще, у этого клада сбоку припека, и, вообще, погулять вышли! Вот и все тут, и нечего головы ломать и морочить!
Мы все переглянулись.
- А ведь Ванька прав, - медленно сказал Алик. - Борис, действительно, нашел клад самостоятельно и, можно сказать, против нашей воли. Так что только он и может им распоряжаться.
- Да как будто я не поделюсь... - начал я.
- Поделишься или нет - это твое личное дело, и это не проблема, сказал Павел. - Проблемы в другом, и многие из них остаются. Хотя, да, часть проблем пропадает, если клад принадлежит тебе...
- Вот никогда не думала, что найти клад - это такое муторное дело, вздохнула Фантик. - Точнее, что это даже не дело, а четвертушка дела, потому что потом начинаются всякие законы, правила, проценты подписанные бумажки и прочее, от которых, действительно, навеки в психушку можно загреметь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Ванька открыл мне иллюминатор, я выкинул в него рыбные очистки - на очистки сразу слетелись чайки - и, высунувшись, прополоскал руки: до воды вполне можно было дотянуться. Опустив пальцы в воду, я ощутил, с какой хорошей скоростью идет яхта: вода так и закипела, так и забурлила между пальцами, а руки потянуло так, будто это водяной пытался меня утащить.
- Хорошо идем, - сказал я, втянув голову и плечи назад в каюту и закрывая иллюминатор. - Красота! И, похоже, все у нас готово.
- Все готово, - подтвердила Фантик. - Можно звать телевизионщиков завтракать.
- Пошел звать! - сказал Ванька. - Я сам проголодался, пока готовил.
И он помчался на палубу, стуча по деревянным ступенькам подошвами своих сандалий.
Телевизионщики не заставили себя ждать. Павел и Алик спустились вниз, а Сергей, по жребию, остался на палубе, и Фантик отволокла ему завтрак туда.
- Замечательно! - сказал Павел, потирая руки. - Только сейчас я понял, как проголодался! Давайте наляжем!
И мы дружно "налегли".
Когда мы подзаправились и допивали чай, я спросил:
- И все-таки, что мы будем делать, когда придем в город? Отправимся в милицию?
Телевизионщики переглянулись.
- Мы как раз это обсуждали, - сказал Алик. - Похоже, без милиции не обойтись, но... Но есть тут свои сложности.
- Какие? - сразу спросила Фантик.
- Главная сложность, - Алик вздохнул, - это Степанов. Смотрите, что получается. По закону, мы должны сдать клад государству и получить двадцать пять процентов его стоимости, после оценки клада экспертами. Но ведь в договоре со Степановым не сказано, что мы делим полагающиеся нам двадцать пять процентов, которые к тому же будут выданы по государственной оценке, а не по аукционной, например. В договоре сказано, что мы просто "делим клад" - понимай, ВЕСЬ клад, и Степанов, конечно, будет настаивать именно на таком толковании. А иначе, получается, что каждый из нас недополучит семьдесят пять процентов своей доли. Мы, допустим, смиримся с этим, но смирится ли Степанов? Мы так поняли, мужик он крутой и хваткий. Если он заявит, что ему плевать, что мы там отдали государству, сами идиоты, что отдавали, а ему вынь и положь его полную долю в долларовом эквиваленте - мы с ним за всю жизнь не рассчитаемся! И даже за семь жизней, подари нам их кто. Тут скорей можно и одну-единственную потерять, потому что, когда о таких колоссальных ценностях речь идет, люди звереют.
Павел кивнул.
- Если Степанов узнает, какие суммы проплыли мимо его рук, он запросто может на нас "наехать". По нему видно, что он из таких.
- Это я виновата, - вздохнула Фантик. - Не надо мне было выскакивать насчет этого договора о найденном кладе. Но я ведь хотела как лучше...
- ...А получилось как всегда, хочешь сказать? - улыбнулся Алик. - Не переживай, твоей вины тут нет, и ты действительно поступила правильно и по справедливости. Но ведь все отнеслись к твоей идее как к шутке, и мы, и Степанов... В голову не могло прийти, что мы в самом деле найдем клад - тем более, такой клад - вот мы и решили тебе подыграть. А теперь договор подписан, заверен у нотариуса, все на полный серьез...
Я в это время считал на листочке бумаги. Я всегда любил считать.
- Получается, всего Степанов недополучит пятнадцать процентов полной стоимости клада, - сказал я. - А наша общая доля, если мы сдадим клад государству, составит двадцать процентов от полной стоимости. То есть, если Степанов будет настаивать, что должен получить свою долю от полной стоимости клада, а не от четверти стоимости клада - ну, от этих двадцати процентов, то мы отдаем ему недостающие пятнадцать процентов, и нам ещё остается пять процентов, которые мы делим между собой! Вот и все...
- Теоретически это правильно, - сказал Павел. - А вот практически... Не забывай, государство даст нам двадцать пять процентов от своей оценки стоимости клада. И эта оценка будет сделана по минимуму. Скажем, оценят нам все это... Ну, в миллион долларов. А любой специалист скажет Степанову, что реальная стоимость всех этих драгоценностей - не меньше трех миллионов...
- Так много?!.. - ахнула Фантик.
- Представь себе, - кивнул Павел. - Мы сами не знаем истинную стоимость этих чудесных вещичек. Не забывайте, они старинной работы. И работы великолепной. Такие произведения искусства стоят намного больше стоимости самых драгоценных материалов, которые были для них использованы. Скажем, золотая маска Тутанхамона стоит в сотни раз больше голой стоимости того золота, из которого она сделана. Точно так же и серебряный кубок работы Бенвенуто Челлини стоит в сотни раз больше стоимости того серебра, которое на него пошло... Итак, представьте себе. Мы получаем двадцать пять процентов от одного миллиона, а Степанов требует свою долю из оценки в три миллиона. И всего, что мы получим, вполовину не хватит, чтобы рассчитаться со Степановым.
Все приуныли, задумавшись об этом. И вдруг Ванька взорвался:
- Да что вы все "проценты", "доли", "Степанов"!.. У меня от этих процентов, вообще, крыша уже поехала, и я ничего не соображаю, какие они там двадцать пять или пятнадцать со всеми миллионами! Да и вы сами, по-моему, только делаете вид, что понимаете, а сами запутались, потому что нельзя все эти дурацкие проценты в башке уместить, не свихнувшись!.. И Степанов не такой, он может быть и бандит, и всякий, это мы знаем, но к нам он хорошо относится! И, в конце концов, при чем тут доли и проценты и всякие договоры, если клад не мы нашли, а Борька нашел! И нашел, кстати, тайком удрав от всех, мы к этому вообще не относимся, потому что если б он не удрал тайком, ему запретили бы плыть с аквалангом и никакого клада не было бы! Так что, вообще, никто, кроме Борьки, не имеет на эти все драгоценности права, и это только он может решать, поделиться с кем-нибудь или нет! Так и надо сказать Степанову, что это не "мы" нашли, и не кто-нибудь, кто перед ним по договору отвечает, а Борька нашел, а мы, вообще, у этого клада сбоку припека, и, вообще, погулять вышли! Вот и все тут, и нечего головы ломать и морочить!
Мы все переглянулись.
- А ведь Ванька прав, - медленно сказал Алик. - Борис, действительно, нашел клад самостоятельно и, можно сказать, против нашей воли. Так что только он и может им распоряжаться.
- Да как будто я не поделюсь... - начал я.
- Поделишься или нет - это твое личное дело, и это не проблема, сказал Павел. - Проблемы в другом, и многие из них остаются. Хотя, да, часть проблем пропадает, если клад принадлежит тебе...
- Вот никогда не думала, что найти клад - это такое муторное дело, вздохнула Фантик. - Точнее, что это даже не дело, а четвертушка дела, потому что потом начинаются всякие законы, правила, проценты подписанные бумажки и прочее, от которых, действительно, навеки в психушку можно загреметь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32