OCR и редакция: Вадим Ершов
«Сотник Ю. Невероятные истории»: ТПО «Интерфейс»; Москва; 1996
ISBN 5-7016-0026-2
Юрий Вячеславович СОТНИК
КАСТОРКА
В нашем доме моими сверстниками были только Антошка Дудкин, Аглая да Зина и Вася Брыкины. Но после истории с козлом я с ними долго не водился. Зато деревянные, предназначенные к сносу развалюшки, среди которых громоздился наш дом, так и кишели ребятами моего возраста и еще помладше. Вот там я и познакомился с Бармалеем.
Случилось это на следующий день после истории с козлом. Я вышел во двор и увидел Аглаю и всех ее друзей. Аглая окликнула меня, спросила, очень ли мне попало за вчерашнее, но я был слишком обижен на нее. Я молча повернулся и неторопливо стал удаляться в противоположную сторону. В этой противоположной стороне были ворота. Ничего не оставалось, как пройти под ними. Я все думал, что Аглая смотрит мне вслед, что она, может быть, собирается догнать меня и попросить прощения. Поэтому, даже выйдя на улицу, я продолжал вышагивать с таким достоинством, что у меня шею ломило от напряжения. Так прошагал я довольно долго и вдруг почувствовал, что меня схватили за оба локтя, за шиворот и сзади за штаны.
– Попался, гад! – послышалось справа.
Я оглянулся и увидел пухлогубого, с насупленными бровями мальчишку. Ростом он был с меня, только плотнее и шире в плечах.
– Вот пойдем теперь! Вот пойдем теперь! – сказал другой мальчишка, поменьше меня. Стриженная под машинку голова его была с нескольких местах намазана зеленкой.
Я, конечно, стал вырываться, говорить: «Пустите, что я вам такого сделал», но тут появились еще двое ребят и все четверо поволокли меня куда-то по немощеной улочке мимо деревянных домиков с тесными палисадниками под окнами.
Скоро мы прибыли в закоулок между глухими бревенчатыми стенами. Он упирался в тесовые ворота с открытой калиткой. Здесь стояли козла для пилки дров и лежала куча толстых сосновых плах. Не меньше дюжины мальчишек и девчонок сидели на плахах или вертелись возле них.
– Бармалей! Еще привели! – сообщил мальчишка с зеленкой на голове.
– Во-о! Ура-а! Попался! – закричали ребята и окружили меня. – Бармалей! Давай! Еще один попался!
Кто-то обхватил меня за шею, кто-то пытался вскочить на меня верхом… Я согнулся и поэтому не сразу разглядел Бармалея. Сначала я увидел смуглые босые ноги, свисавшие с козел, потом коричневые вельветовые штаны с манжетами под коленками, потом грязную желтую майку, наконец, худенькие плечи и само лицо Бармалея. Не знаю, какой он был национальности, только он сильно походил на цыганенка. Нос у него был большой и острый, рот тоже большой, черные глаза совсем огромные, а волосы густые, прямые, торчащие во все стороны.
Он подался вперед, держась руками за перекладину козел, на которых сидел, и вытаращил на меня свои глазищи.
– Ты чего это, а? – прокричал он резким, как у грача, голосом и страшно оскалил зубы.
– Ой! – испуганно пискнула какая-то девчонка, а кто-то боязливо хихикнул.
Бармалей спрыгнул с козел и стал передо мной, упершись кулаками в бока.
– Ты что наделал, а? Говори!
Чувствуя, что мне все равно ничего не поможет, я забормотал:
– А что я сделал? Я ничего не сделал… Я просто шел… Ну, шел и… ничего не делал…
– Ага-а! – протянул Бармалей таким тоном, словно я сознался в страшном преступлении. – Ты, значит, шел, да? Ты, значит, шел, да? Вот теперь мы тебе покажем, как ходить! Вот теперь ты будешь знать, как ходить! – Он повернулся к мальчишке с зеленкой на голове и приказал: – Борька!.. Погляди!
Борька добежал до угла и выглянул из нашего закоулка на улицу.
– Нельзя, – сказал он. – Теть Марина там.
Бармалей замолчал, выжидающе поглядывая на Борю. Ребята вокруг негромко, со смаком приговаривали:
– Вот сейчас узнаешь!
– Вот сейчас тебе будет!
Меня уже не держали. Я смог выпрямиться. Я машинально отметил одно странное обстоятельство: почти все мальчишки и девчонки вокруг были мокрые. Некоторые, правда, успели уже подсохнуть, на одежде у них лишь кое-где темнели влажные пятна, но другие имели такой вид, словно их сию минуту выловили из реки. Передо мной, например, приплясывала некая Тоська – девочка лет восьми. Синий сарафанчик прилип у нее к телу, а мокрые прядки волос прилипли ко лбу; капельки воды бежали от этих прядок по лицу, задерживаясь на кончике носа, на подбородке. Она вся дрожала, но почему-то пищала особенно радостно:
– Ой, чего тебе сейчас будет! Ой, мамочки, тебе сейчас такое будет!
Самыми сухими были Бармалей да Ромка – так звали мальчишку с пухлыми губами. У этих только штаны были забрызганы.
Борька между тем все смотрел из-за угла на улицу и время от времени приговаривал:
– Нельзя… еще нельзя… Нельзя… Нельзя!.. – Вдруг он обернулся и крикнул: – Бармалей! Можно!
– Пошли! – сказал Бармалей и деловито зашагал на улицу.
Ромка опять взял меня за шиворот и за штаны, другие потащили за руки. Я упирался, поэтому мы отстали от Бармалея. Когда мы вышли на улицу, я понял, что мне предстоит.
Недалеко была водопроводная колонка, а возле нее стоял Бармалей. Правая рука его лежала на чугунной рукоятке, левый кулак упирался в бедро.
– Скорей, а то придут! – крикнул Бармалей своим грачиным голосом.
Ребята с гомоном подтащили меня к колонке. Оскалив зубы, Бармалей повис на тугой рукоятке. Из широкого крана хлынула сильная струя, и меня сунули под нее. Я упал на бок, я брыкался, я захлебывался, я колотил ребят по ногам, но мне не давали вырваться. Вдруг кто-то крикнул:
– Атас!
Струя оборвалась, и стало вдруг очень тихо. Когда я опомнился и встал, я увидел, что улочка пуста, лишь вдали идет какой-то старик с двумя ведрами.
Стараясь не зареветь, я поплелся к дому. Проходя мимо закоулка с козлами, я покосился туда. Вся компания была уже там.
– Эй! – крикнул мне Борька. – Иди сюда! Мы сейчас еще кого-нибудь поймаем.
Только тут я понял, как остроумна и увлекательна затея с обливанием. Я свернул в закоулок и уже больше не отставал от Бармалея и его компании.
У него была мама – полная русоволосая женщина, совсем на сына не похожая. Только она одна звала Бармалея Алькой. Взрослые еще называли его хулиганом, а мы с гордостью говорили о нем, что это наш самый главный хулиган. Нам с ним было очень интересно.
Ему нравилось строить из себя страшилище, которого все боятся, а нам нравилось бояться его. Если он задерживался дома, нам чего-то не хватало, мы томились, околачивались возле его крыльца, ожидая, когда он соизволит появиться. Бармалей любил обставить свое появление так, чтобы оно тут же привело нас в трепет. Помню, он выскочил на крыльцо, оскалив зубы, вытаращив глаза, держа за кончик хвоста живую мышь. Мы с воплями пустились убегать, даже те, кто мышей не боялся. В другой раз он принялся гоняться за нами с горящим самодельным факелом.
1 2 3 4