Я провела утро, составляя план собственных садиков для каждого ребенка старше девяти лет. Картофельное поле обречено на гибель. Больше негде, у нас ведь будет шестьдесят частных садов. Оно достаточно близко, чтобы наблюдать за ним из северных окон, и достаточно далеко, чтобы не испортить наш драгоценный газон. К тому же почва плодородна, и у них будет некоторый шанс на успех. Я не хочу, чтобы бедные цыплята копались все лето и в конце концов ничего не добились. Чтобы возбудить в них охоту, я скажу, что приют будет покупать овощи и платить настоящими деньгами, хотя и предвижу, что мы просто исчезнем под горами редиски.
Мне так хочется развить в детях уверенность в себе и инициативу! Этих прекрасных качеств совершенно нет у них (за исключением Сэди Кэт и самых уж скверных). Дети, у которых хватает духу быть скверными, подают большие надежды; а вот покорно-благонравные приводят меня в полное отчаяние.
Последние несколько дней я преимущественно изгоняла беса из Петрушки. Очень интересно — если бы только я могла посвящать этому все свое время; но так как мне приходится изгонять еще сто семь бесенят, мое внимание, как ни жаль, чувствительно отвлекается.
Ужасно в этой жизни то, что сколько бы ты ни делала, всегда остается уйма вещей, которые надо еще сделать. Нет сомнения, что Петрушкин бес требует всего внимания, и даже не одного человека, а двух, чтобы они сменяли друг друга и хоть немного отдыхали. Сэди Кэт только что примчалась из детской и сказала, что один из наших младенцев проглотил золотую рыбку (подарок Гордона). Господи! Какие только несчастья не происходят в сиротском приюте!
9 час. вечера.
Мои дети уже в постели, а мне только что пришла в голову блестящая мысль. Как было бы чудесно, если бы зимняя спячка распространялась и на людей! Хорошо заведовать приютом, если можно уложить дорогих малюток в постельку, скажем, первого октября и продержать их там до двадцать второго апреля.
Твоя, как всегда,
Салли.
24-е апреля.
Многоуважаемый мистер Пендльтон!
Это — дополнение к срочной телеграмме, которую я отправила Вам десять минут тому назад. Пятидесяти слов недостаточно. Чтобы хоть как-то передать мое смятение, я добавляю тысячу.
Как Вы уже знаете из телеграммы, я уволила огородника, а он не желает принять отставку. Так как он вдвое больше меня, я не могу потащить его к воротам и вытолкать. Он требует формального увольнения от главы попечительского совета, на пишущей машинке, крепким языком и с печатью. Так что, уважаемый председатель, будьте любезны обеспечить всем этим при первой возможности.
Вот как было дело:
Я приехала зимой, огородник не работал, и я до сего времени уделяла Роберту Стэрри мало внимания, разве что сказала дважды, чтобы он почистил свинарник. Но сегодня я послала за ним, чтобы посоветоваться насчет весенних посадок.
Стэрри явился и удобно развалился в кресле, не снимая шапки. Я как можно деликатнее дала ему понять, что одно из первых правил для мужчин в П.Д.Г, — «входишь в дом — шапку долой».
Стэрри подчинился — и заметно насторожился. Я приступила к интересующему нас вопросу и сказала, что рацион в будущем году должен состоять не только из картошки. На это Стэрри хрюкнул, как сам С.У, только менее воздушно и учтиво, попечители так не хрюкают. Я подсказала кукурузу, бобы, лук, горошек, помидоры, свеклу, морковь и репу, вполне достойные картофеля.
Стэрри возразил, что если картофель и капуста хороши для него, то они хороши и для приютских детей.
Я невозмутимо продолжала, что наше картофельное поле надо вспахать, удобрить и разделить на шестьдесят садиков, причем наши мальчики будут помогать в работе.
Тут Стэрри взорвался, как бомба. Двухакровое поле — самый плодородный участок во всей местности, если я его превращу в какие-то игрушечные сады, то очень скоро услышу, что думает попечительский совет. Поле как раз подходит для картофеля, там всегда рос картофель и будет расти, пока он, Стэрри, имеет право голоса.
— У вас нет никакого права голоса, — любезно ответила я. — Я решила, что это поле — самый лучший участок для садиков, и вам придется уступить.
Он вскочил красный как рак и вскричал:
«Да как я позволю бесстыжим городским мальчишкам вмешиваться в мою работу!»
Я объяснила — очень спокойно для рыжеволосой особы с ирландскими предками — что приют существует для детей, а не дети для приюта. Этого он не понял, но мой изящный язык слегка охладил его. Я прибавила, что требую от огородника, чтобы он терпеливо и умело обучал наших мальчиков садоводству и простым полевым работам. Мне нужен человек с отзывчивой душой, чей пример оказывал бы доброе воздействие на городских, уличных детей.
Стэрри, расхаживавший по комнате, как зверь по клетке, произнес целую тираду о глупых бабских выдумках и, неожиданно для меня, перешел к женскому равноправию. Я поняла, что этого движения он не одобряет, дала ему выговориться, а потом вручила чек на сумму его жалованья и попросила освободить занимаемый им дом к двенадцати часам будущей среды.
Стэрри ответил, что «будь он проклят», если это сделает. (Простите за проклятия, но это — его излюбленное выражение.) Его нанял председатель попечительского совета, и он не сдвинется с места, пока тот не велит ему уйти. Очевидно, бедный Стэрри не знает, что за это время на престол вступил новый председатель.
Вот и все. Это не угроза, но — Стэрри или Мак-Брайд! Выбирайте Вы.
Собираюсь написать в Амхерст, ректору сельскохозяйственного института — пусть порекомендует нам хорошего, опытного огородника с милой, толковой, добродушной женой, который взял бы на себя все заботы о наших скромных семнадцати акрах и годился бы для наших мальчиков.
Если удастся поставить огородное дело, оно не только снабдит нас бобами и луком, но и воспитает наши руки и мозги.
Остаюсь
с совершенным почтением
С. Мак-Брайд.
Заведующая приютом
Джона Грайера.
P.S. Думаю, в одну прекрасную ночь Стэрри вернется и бросит нам в окно парочку каменных глыб. Не застраховать ли мне окна?
Милый недруг!
Вы так быстро исчезли, что я не успела поблагодарить Вас, но эхо сражения дошло до моей комнаты. Кроме того, я осмотрела les debris. Что Вы сделали бедному Стэрри? Когда Вы шли к каретному сараю, Ваши плечи выглядели так воинственно, что меня просто заела совесть. Я совсем не хотела, чтобы Вы его убили, его надо было просто образумить. Боюсь, что Вы были резковаты.
Однако, Ваш прием, видимо, подействовал. Молва гласит, что он вызвал по телефону фургон для мебели и что миссис Стэрри стоит сейчас на коленях, сворачивая ковер.
Спасибо вам большое!
Салли Мак-Брайд
26-е апреля.
Милый Джервис!
Ваша выразительная телеграмма так и не понадобилась. Доктор Робин Мак-Рэй, оказывается, большой молодец, когда дело доходит до драки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52