Я уже нисколько не затруднялась, когда меня спрашивали, как меня зовут и где я живу. Мне казалось, что я всегда была Лолой Розой, что я выросла во Флекси-парк и с самого начала училась в школе первой ступени "Жаворонки".
Харприт оказалась подругой, о какой я всегда мечтала. На уроках мы сидели вместе и всегда помогали друг другу. Она отлично училась по математике, информатике и естествознанию, а я — по английскому и рисованию, так что мы очень хорошо дополняли друг друга. Миссис Бэлсэм и правда устроила специальный урок по коллажу. Она принесла огромный ворох старых журналов, чтобы мы могли вырезать картинки, и предложила сделать аппликацию на тему «Семья». Харприт старательно перелистывала большой глянцевый журнал, пытаясь найти фотографии, которые были бы похожи на ее родственников. Семья у нее была огромная: папа, мама, младшая сестра, старшая сестра, два старших брата, а в Индии — добрая сотня дядей, тетей, двоюродных братьев и сестер и бабушка с дедушкой. Но все люди на фотографиях были слишком белыми, и Харприт совсем расстроилась.
— Ты можешь раскрасить их коричневым фломастером, если захочешь. А еще можно найти картинки, которые будут обозначать твоих родственников.
— Это как? — спросила Харприт.
— Ну, например, ты можешь вырезать лицо с широкой улыбкой, а потом еще белого кролика и цилиндр, и все вместе будет твой папа, — сказала я.
Мне ужасно нравился папа Харприт. Когда я к ним приходила, он много с нами возился и изображал фокусника — понарошку извлекал яйца у меня из-за ушей и вытягивал из моего рукава разноцветные платки.
— А туловище где же? — спросила Харприт, ничего не поняв.
— Понимаешь, не обязательно, чтобы на картинке были настоящие люди. Ну, например, вместо твоей мамы можно приклеить кучу золотых украшений и телевизор, потому что она всегда смотрит сериалы. А твой брат Амрит будет суперсовременный компьютер…
— А я чем буду? — спросила Харприт.
— Конфеты, длинная коса и много-много цифр, потому что ты здорово понимаешь в математике. А еще можно найти две руки, одна в другой, и нарисовать на них одинаковые браслеты в знак дружбы — это будем мы с тобой.
— Ты так здорово придумываешь, Лола Роза, — сказала Харприт. — Мне очень нравится с тобой дружить.
Я помогла Харприт наклеить всю ее семью на розовый фон с рамочкой из красных сердечек и желтых цветов. Мы обвели все контуры золотой ручкой с блестками. Вышло очень красиво.
— Хочу скорее показать папе, — сказала Харприт. — Вот увидишь, он вставит это в рамочку и повесит на стену. — Она вдруг примолкла. — Лола Роза, а где твой папа?
— У меня нет папы, — сказала я, выбирая для своего коллажа лист бумаги цвета морской волны.
— Но когда-то же он был. А зачем тебе голубая бумага? Это будет небо?
— Это будет вода.
Я вырезала розовую девочку и добавила ей ярко-желтые волосы до пояса. Из картинки, изображавшей зеленую траву, я вырезала хвост и превратила девочку в русалку. Потом я нашла в журнале маленькие красные розочки и наклеила их на желтые волосы и гирляндой вокруг длинного хвоста. Я наклеила русалочку так, чтобы она наполовину высовывалась из воды, махая рукой зеленому лягушонку на листе кувшинки.
Потом я стала искать красавицу, которая могла бы изобразить маму, но все женщины на фотографиях были недостаточно красивые. Тогда я нашла мраморную статую и превратила ее в морскую нимфу. Я добавила ей золотые кудряшки, а на приоткрытые губы наклеила крошечные ноты.
Потом я вырезала еще целую кучу красных роз и наклеила их в форме большого сердца вокруг русалки, лягушонка и статуи. Похоже было, что внутри сердца они в безопасности. На голубом листе оставалось еще много пустого места, поэтому я добавила скрытый на дне клад, самолетик, плывущий по воде, как корабль, и леденцы на палочке, похожие на стайку рыб.
На этом я хотела остановиться, но не смогла. Из журнала о животных я вырезала акулу. Мне неприятно было до нее дотрагиваться, хотя я понимала, что это всего лишь бумага. На моей картинке ей нечего было делать. Я бы охотно порвала ее на мелкие клочки. И все же я приклеила акулу в самом низу листа. Она глядела вверх сквозь толщу воды на троицу, запертую в красном сердце.
— Как страшно! — сказала Харприт.
Получилось и вправду страшно. Я попыталась отклеить акулу, но клей уже присох. Я стала ее отрывать.
— Не рви так, ты испортишь свою красивую картинку! — сказала Харприт.
— Мне не нравится акула, — ответила я. — Попробую ее заклеить.
Я нашла картинку с домами и вырезала сразу несколько вместе с палисадниками.
— Это будет подводная деревня, — пояснила я.
Я заклеила домами весь низ листа, так что нигде не выглядывало ни зуба, ни плавника, ни чешуйки. В палисадники я добавила ракушки и водоросли, а на крышу каждого дома приклеила по якорю вместо телевизионной антенны. Я клеила и клеила, пока низ картинки не стал в два раза толще верха, но это не помогало: мне все равно представлялась акула, бесшумно заплывающая в окна и двери в поисках своей семьи.
Ночью мне приснилась акула. Я не могла снова заснуть, даже крепко прижавшись к маме.
Мне очень не нравилось, что ее так часто не бывает по вечерам. Кендэла я укладывала около восьми, но сама не ложилась, пока мама не вернется, хотя она иногда приходила только к полуночи.
— Лола Роза, глупышка, почему ты не спишь? — Мама проводила мне пальцем под глазами. — Ты только посмотри на эти черные круги. Не девочка, а маленькая панда. Очень, очень плохо!
Но на самом деле она на меня не сердилась. Из пивной она всегда возвращалась в хорошем настроении. И дело не только в том, что посетители и ее угощали пивом. Я боялась, как бы она не закрутила с этим заведующим Бэрри. Они, видимо, очень подружились, особенно после вечера с караоке, где мама исполнила попурри из песен Кайли.
— Он говорит, что я нисколько не хуже Кайли и попка у меня такая же классная, — хвасталась мама, танцуя по комнате в одном белье.
— Мама!
— Он говорит, что я могла бы петь для посетителей. У него есть безумная идея — поставить меня прямо на барную стойку и чтобы я на ней станцевала. — Мама изобразила свой будущий номер, вихляя бедрами и прижимая к губам вместо микрофона щетку для волос.
— Мама!
— Что ты на меня так смотришь, Лола Роза? Послушай, если у меня красивый голос, почему же мне не спеть на публике?
— По-моему, этот твой Бэрри больше интересуется твоей красивой попкой, — сказала я мрачно.
— Ах ты негодная девчонка! — Мама сделала вид, что хочет стукнуть меня по попе щеткой. — Нет, Бэрри отличный парень, но он под башмаком у своей жены. Она тоже не против, чтобы я пела, если это будет привлекать посетителей, но Бэрри она не даст увлекаться. Да я и не собиралась его отбивать. Он слишком старый и скучный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Харприт оказалась подругой, о какой я всегда мечтала. На уроках мы сидели вместе и всегда помогали друг другу. Она отлично училась по математике, информатике и естествознанию, а я — по английскому и рисованию, так что мы очень хорошо дополняли друг друга. Миссис Бэлсэм и правда устроила специальный урок по коллажу. Она принесла огромный ворох старых журналов, чтобы мы могли вырезать картинки, и предложила сделать аппликацию на тему «Семья». Харприт старательно перелистывала большой глянцевый журнал, пытаясь найти фотографии, которые были бы похожи на ее родственников. Семья у нее была огромная: папа, мама, младшая сестра, старшая сестра, два старших брата, а в Индии — добрая сотня дядей, тетей, двоюродных братьев и сестер и бабушка с дедушкой. Но все люди на фотографиях были слишком белыми, и Харприт совсем расстроилась.
— Ты можешь раскрасить их коричневым фломастером, если захочешь. А еще можно найти картинки, которые будут обозначать твоих родственников.
— Это как? — спросила Харприт.
— Ну, например, ты можешь вырезать лицо с широкой улыбкой, а потом еще белого кролика и цилиндр, и все вместе будет твой папа, — сказала я.
Мне ужасно нравился папа Харприт. Когда я к ним приходила, он много с нами возился и изображал фокусника — понарошку извлекал яйца у меня из-за ушей и вытягивал из моего рукава разноцветные платки.
— А туловище где же? — спросила Харприт, ничего не поняв.
— Понимаешь, не обязательно, чтобы на картинке были настоящие люди. Ну, например, вместо твоей мамы можно приклеить кучу золотых украшений и телевизор, потому что она всегда смотрит сериалы. А твой брат Амрит будет суперсовременный компьютер…
— А я чем буду? — спросила Харприт.
— Конфеты, длинная коса и много-много цифр, потому что ты здорово понимаешь в математике. А еще можно найти две руки, одна в другой, и нарисовать на них одинаковые браслеты в знак дружбы — это будем мы с тобой.
— Ты так здорово придумываешь, Лола Роза, — сказала Харприт. — Мне очень нравится с тобой дружить.
Я помогла Харприт наклеить всю ее семью на розовый фон с рамочкой из красных сердечек и желтых цветов. Мы обвели все контуры золотой ручкой с блестками. Вышло очень красиво.
— Хочу скорее показать папе, — сказала Харприт. — Вот увидишь, он вставит это в рамочку и повесит на стену. — Она вдруг примолкла. — Лола Роза, а где твой папа?
— У меня нет папы, — сказала я, выбирая для своего коллажа лист бумаги цвета морской волны.
— Но когда-то же он был. А зачем тебе голубая бумага? Это будет небо?
— Это будет вода.
Я вырезала розовую девочку и добавила ей ярко-желтые волосы до пояса. Из картинки, изображавшей зеленую траву, я вырезала хвост и превратила девочку в русалку. Потом я нашла в журнале маленькие красные розочки и наклеила их на желтые волосы и гирляндой вокруг длинного хвоста. Я наклеила русалочку так, чтобы она наполовину высовывалась из воды, махая рукой зеленому лягушонку на листе кувшинки.
Потом я стала искать красавицу, которая могла бы изобразить маму, но все женщины на фотографиях были недостаточно красивые. Тогда я нашла мраморную статую и превратила ее в морскую нимфу. Я добавила ей золотые кудряшки, а на приоткрытые губы наклеила крошечные ноты.
Потом я вырезала еще целую кучу красных роз и наклеила их в форме большого сердца вокруг русалки, лягушонка и статуи. Похоже было, что внутри сердца они в безопасности. На голубом листе оставалось еще много пустого места, поэтому я добавила скрытый на дне клад, самолетик, плывущий по воде, как корабль, и леденцы на палочке, похожие на стайку рыб.
На этом я хотела остановиться, но не смогла. Из журнала о животных я вырезала акулу. Мне неприятно было до нее дотрагиваться, хотя я понимала, что это всего лишь бумага. На моей картинке ей нечего было делать. Я бы охотно порвала ее на мелкие клочки. И все же я приклеила акулу в самом низу листа. Она глядела вверх сквозь толщу воды на троицу, запертую в красном сердце.
— Как страшно! — сказала Харприт.
Получилось и вправду страшно. Я попыталась отклеить акулу, но клей уже присох. Я стала ее отрывать.
— Не рви так, ты испортишь свою красивую картинку! — сказала Харприт.
— Мне не нравится акула, — ответила я. — Попробую ее заклеить.
Я нашла картинку с домами и вырезала сразу несколько вместе с палисадниками.
— Это будет подводная деревня, — пояснила я.
Я заклеила домами весь низ листа, так что нигде не выглядывало ни зуба, ни плавника, ни чешуйки. В палисадники я добавила ракушки и водоросли, а на крышу каждого дома приклеила по якорю вместо телевизионной антенны. Я клеила и клеила, пока низ картинки не стал в два раза толще верха, но это не помогало: мне все равно представлялась акула, бесшумно заплывающая в окна и двери в поисках своей семьи.
Ночью мне приснилась акула. Я не могла снова заснуть, даже крепко прижавшись к маме.
Мне очень не нравилось, что ее так часто не бывает по вечерам. Кендэла я укладывала около восьми, но сама не ложилась, пока мама не вернется, хотя она иногда приходила только к полуночи.
— Лола Роза, глупышка, почему ты не спишь? — Мама проводила мне пальцем под глазами. — Ты только посмотри на эти черные круги. Не девочка, а маленькая панда. Очень, очень плохо!
Но на самом деле она на меня не сердилась. Из пивной она всегда возвращалась в хорошем настроении. И дело не только в том, что посетители и ее угощали пивом. Я боялась, как бы она не закрутила с этим заведующим Бэрри. Они, видимо, очень подружились, особенно после вечера с караоке, где мама исполнила попурри из песен Кайли.
— Он говорит, что я нисколько не хуже Кайли и попка у меня такая же классная, — хвасталась мама, танцуя по комнате в одном белье.
— Мама!
— Он говорит, что я могла бы петь для посетителей. У него есть безумная идея — поставить меня прямо на барную стойку и чтобы я на ней станцевала. — Мама изобразила свой будущий номер, вихляя бедрами и прижимая к губам вместо микрофона щетку для волос.
— Мама!
— Что ты на меня так смотришь, Лола Роза? Послушай, если у меня красивый голос, почему же мне не спеть на публике?
— По-моему, этот твой Бэрри больше интересуется твоей красивой попкой, — сказала я мрачно.
— Ах ты негодная девчонка! — Мама сделала вид, что хочет стукнуть меня по попе щеткой. — Нет, Бэрри отличный парень, но он под башмаком у своей жены. Она тоже не против, чтобы я пела, если это будет привлекать посетителей, но Бэрри она не даст увлекаться. Да я и не собиралась его отбивать. Он слишком старый и скучный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53