— С минуту мама молчала. — То есть как? Разумеется, мне нужно с ней поговорить. Не учите меня, как мне вести себя с моей дочерью! Я знаю, в каком она состоянии. Интересно, все ли вы знаете. Позовите её, пожалуйста, к телефону. Пожалуйста! О господи, да не лезь ты не в своё дело, старая дура, и дай мне поговорить с Мартиной!
Мама замолчала и покачала головой:
— Она повесила трубку.
Она снова набрала номер. Потом ещё и ещё раз.
— Теперь она даже не подходит.
Мама снова попыталась дозвониться Мартине на мобильный, но он был по-прежнему выключен.
— Почему они не дали ей со мной поговорить? — плакала она.
— Мартине, наверное, просто не хочется сейчас разговаривать, — сказала Джуд.
— Главное, мама, ты теперь знаешь, что с ней ничего не случилось, — сказала Рошель.
Она была в куртке и замшевых туфлях на каблуках. Она выскользнула из комнаты, и через мгновение я услышала, как хлопнула входная дверь. Джуд взглянула на меня, но только вздохнула и покачала головой.
Я боялась, как бы Рошель не пошла искать эту школу на Нептуне, и изо всех сил суетилась вокруг Солнышка, чтобы мама видела, что без меня ей никак не обойтись. Солнышко не желала успокаиваться. Она не поддавалась на укачивания, поглаживания и нашёптывания в розовое ушко. Она хотела, чтобы её покормили.
— Давай его сюда, Дикси, — устало сказала мама.
— Мама, тебе надо правда приучить его к бутылочке. Тогда я могла бы кормить его сама, и ты бы жила спокойно, — предложила я.
— Может быть, — сказала мама.
Было видно, что она не слушает.
— Мартина скоро вернётся, мама, вот увидишь, — сказала я. — А когда её ребёнок родится, я буду и за ним присматривать. Я буду им обоим вроде няньки. Я их буду кормить, купать, вывозить на прогулки в двойной коляске и…
— Дикси, перестань молоть чепуху, я тебя умоляю, ты меня с ума сведёшь, — сказала мама. — Пойди поиграй и оставь меня в покое!
Я вышла из комнаты.
— Я же хотела помочь, — сказала я Джуд.
— Я знаю, малыш. — Джуд надевала куртку с капюшоном.
— Ты тоже уходишь? — спросила я.
— А как же! У меня любовное свидание в «Макдоналдсе» с парнем с бриллиантовой серьгой… Я шучу, — сказала Джуд.
— Но ты там не будешь ни с кем драться?
— Не волнуйся. Я прошла полный курс боевых искусств у нашего мастера кунг-фу Брюсика.
— Не больно задавайся, девочка! — подал голос Брюс со своего матраса. — Я, конечно, старая развалина с больной спиной, но с тобой могу справиться в два счета в любую секунду. Ты остаёшься дома присматривать за младшей сестрой, слышишь?
— Да, Брюс, слышу, — сказала Джуд и направилась к входной двери.
— А вообще бывает, что вы делаете то, что вам говорят? — спросил Брюс.
Я задумалась.
— С Джуд не бывает. С Рошель тоже. И с Мартиной. Со мной бывает. Иногда, — сказала я. — Принести вам что-нибудь, дядя Брюс? Чаю?
— Нет, Дикси, спасибо. Такая мука ползти в этот чёртов туалет, что хорошо бы ограничить приём жидкости. Включи мне лучше телевизор, пожалуйста. Я как раз успел его починить перед тем, как перетрудить спину.
— Вы все починили, дядя Брюс!
— Вот только себя не смог! Это было важное упущение.
— Какую программу?
— Днём по всем программам сплошная ерунда, — сказал Брюс, следя, как я переключаю каналы. — Постой-ка, там женщина, кажется, составляет букет? Надо посмотреть. Ирис в этом мало понимает — она просто рассовывает их охапками в вазы, без всяких изысков. Я, правда, тоже небольшой специалист. Этим всегда мама занималась, пока не заболела. У неё был специальный диплом флориста и все такое.
— Моя мама здорово составляет букеты, — сказала я.
Мы оба посмотрели на цветы, которые принёс нам Брюс. Розы мама поставила в розовый фарфоровый молочник и в сахарницу, фрезии — в кофейник, а высокие лилии — в металлическую корзину для бумаг.
— Да, у неё, конечно, нетрадиционный подход, — сказал Брюс.
— Ваз у нас нет, понимаете. Нам обычно не дарят цветов.
— Я буду посылать вам цветы, когда встану на ноги, Дикси. Каждую неделю, договорились? Твои мальчики будут ревновать!
— Мои мальчики! — Я рассмеялась.
— И можно, наверное, начать потихоньку покорение джунглей на заднем дворе. Вы могли бы там посадить свои цветы, как ты думаешь?
— Но немножко джунглей сохраним, чтобы мне было где играть, — сказала я.
Я оставила Брюса наблюдать за составлением букетов в телевизоре и пошла в сад. Мне было жалко Фиалку. Она вся смялась оттого, что так долго пролежала без движения у меня в рукаве. Я осторожно отряхнула её и чесала под клювиком до тех пор, пока она не защебетала весело, подняв повисшую головку.
В саду было ветрено. По высокой траве пробегали волны, как по морю. Я играла, что правлю кораблём в бурю, а Фиалка — летящая впереди чайка, которая ведёт меня через семь морей. Через год и один день показалась наконец земля. Чайка трижды облетела вокруг моего корабля в знак прощания и умчалась прочь, а я снова засунула Фиалку в рукав, потому что добралась до Великой Китайской стены.
Я вскарабкалась на неё и уселась на грубые кирпичи. Я глядела через улицу на сад Мэри. Сегодня она не качалась на качелях. Она просто стояла на лужайке, опустив голову, и сосала палец.
— Мэри, привет!
Она улыбнулась, увидев меня, приставила палец к губам, боязливо огляделась по сторонам и побежала к калитке.
Я спрыгнула со стены и побежала к ней навстречу. Она была одета для школы: серый сарафан и сияющая белизной блузка, а на ногах такие же ослепительно белые носочки и блестящие коричневые сандалии.
— Как дела, Мэри? Ты не подавилась этим кошмарным хлебом?
— Меня немножко стошнило.
— Ещё бы! Твоя мама так ужасно с тобой обращается! Я её ненавижу!
— Тс-с! — испуганно прошептала Мэри.
— А где сейчас твоя мама?
— У неё большая весенняя уборка. Она мне велела поиграть одной до чая.
— Я могу поиграть с тобой.
— Она у слышит! Она сказала, чтобы ты больше не приходила. Она сказала, что ты… грязная и грубая.
— Я и правда грязная, это да, но совсем не грубая, — сказала я. — Все говорят, что я, наоборот, слишком добрая.
— Извини, — огорчённо сказала Мэри.
— Да нет, ничего. Я бы совсем не прочь быть грубой. Слушай, а пошли поиграем у меня в саду.
— Мама не разрешит.
— А откуда она узнает? Пошли. Я тебе помогу перелезть через стену.
— Но я же испачкаюсь!
— Нет, смотри. — Я взяла Фиалку в зубы и стащила с себя кофту. — Я повешу её на стену, и ты даже не дотронешься до кирпичей. Пошли, Мэри!
— А если мама выйдет посмотреть, как я играю?
— Ты ей потом скажешь, что играла в прятки. А если тебя долго не будет, твоя мама очень испугается и подумает, что с тобой что-нибудь случилось. А потом так обрадуется, что ты цела, что начнёт тебя обнимать и забудет рассердиться.
Мэри посмотрела на меня с сожалением.
— Мама никогда не забывает рассердиться, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49