«Белый шиповник. Повести»: Детская литература; Ленинград; 1979
Аннотация
В сборник входят три повести: «Самый красивый конь», «Деревянное царство», «Посмотрите — я расту». Во всех трех повестях автор, на примере своих героев, с глубоким знанием действительности, эмоционально рассказывает, как поступает в трудные минуты жизни настоящий советский человек, когда решается не только его собственная судьба, но и судьба окружающих его людей.

Рисунки О. Биантовской
Борис Алмазов
Самый красивый конь
Моей маме


Глава первая
ПАНАМА — ПОТОМУ ЧТО ШЛЯПА
Он действительно был немножко шляпой. Начнёт в футбол играть, ударит по мячу — мяч в окно, ботинок в воротах. Пойдёт рыбу ловить, насадит червяка, махнёт удилищем — червяк за шиворот, а крючок вместе с удочкой и большим клоком штанов далеко в реке плавает.
Все ребята, конечно, кричат:
— Шляпа, лопух!
Он поэтому и в пионерские лагеря ездить не любил. Нынче вот в городе проболтался всё лето. Ходил на пришкольный участок, сорняки полоть. Сорняки оставил, а какие-то полезные корешки повыдергал. Все опять шумят:
— Пономарёв — дурак! «Пономарь» — лопух! — А один говорит: — «Панама»!
Так и превратился он из Пономарёва в «Панаму». Теперь пошло: «Панама, Панама»… Он уже привык, откликаться начал. Панама так Панама, у других ещё похуже прозвища.
И ещё у него была беда. Постоянно Пономарёв опаздывал в школу. Выходил-то из дому вовремя, просыпался рано, в шесть часов, когда отец вставал гимнастику делать. А на улице обязательно что-нибудь происходило. То в трамвае мотор перегорел: дым валит, вожатый бегает, пожарные прикатили. Хоть Панама и не досмотрел, чем там дело кончилось, а всё-таки в школу опоздал. То увидел, как над городом журавли летят в тёплые страны, — в люк свалился, в открытый. Ещё хорошо, не сломал себе ничего. Зато потом пришлось весь день отмываться. Всё-таки канализация.
Вот и сегодня тоже. Панама за полчаса до уроков из дома вышел, а школа-то вот она, рядом. Подумал Панама, что ещё рано, решил квартал кругом обойти. Один дом прошёл, второй, завернул за угол. А за углом, около закрытого ларька утильсырья, лошадь стоит, извозчик — седенький старичок — на огромной платформе сидит, газету читает. Ну Панама и прилип.
Он обошёл лошадь вокруг.
Лошадь была мохнатая, словно плюшевая, на лоб свисала залихватская чёлка, и вообще вид был у неё какой-то хулиганский: нижняя губа оттопырена, задняя нога полусогнута только сигареты и гитары не хватало, а то прямо хиппи из подворотни.
А над копытами были белые мохнатые метёлочки, и из-за этих метёлочек лошадь казалась какой-то беззащитной. Тем более, была она вся перевязана ремнями и верёвками, на шее болталась какая-то штука, вроде как солдаты шинели скатывают, а на копытах были железные подставки с шипами.
— Дядя, а что это у неё на ногах? — спросил Панама и добавил: — Извините, пожалуйста. — Вечно он эти слова забывал вовремя сказать.
Старичок посмотрел на него сверху и сказал в пространство:
— Дожились, дитё живой лошади не видало! Цивилизация называется! Это подковы, заместо ботинок, значит. Чтобы пятки не стоптать.
— У!.. — сказал Панама. — Большое спасибо.
Он ещё походил вокруг лошади, а старик смотрел на него печально, поверх очков.
— Ну что? Нравится?
— Да! Очень! — ответил Пономарёв. — Такая вся красивая, и пахнет хорошо.
— Эх! Не видал ты, парень, красивых-то коней. — Старик сложил газету. — Вот у моего отца тройка была! Кони-птицы, одно слово. Коренником — это который в средине — рысак орловский был, дак его, бывало, в оглобли два мужика заводят. Мотнёт головой — они на вожжах, как тряпки, болтаются.
— А это вожжи? — спросил Панама.
— Вожжи! Да, меня отец всё вожжами порол, дак я их век ни с чем не спутаю. Вот они, вожжи, а это вот шлея, гужи, чересседельник, постромки, хомут, опять же удило и, конечное дело, супонь. Запомнил?
— Не-а…
— Это без привычки. Нонче опять же асфальт, а тогда всё лошадка…
— Лошадь лучше, — сказал Панама. — А можно мне её погладить?
— А чего ж нет? Погладь.
Панама дотронулся ладонью до меховой конской морды, лошадь насторожила уши, прислушиваясь. И Пономарёву вдруг захотелось обхватить её за шею и прижаться изо всех сил к этой добродушной голове с отвисшими замшевыми губами.

Глава вторая
ЭТОТ СТРАННЫЙ ПЕДАГОГ
— Так, говоришь, лошадь лучше? — услышал Панама голос за спиной.
— Лучше, — сказал он, всё ещё не в силах оторвать руку от лошадиной морды. — Лошадь живая. Её позовёшь — она идёт. Машина что? Сел и поехал, а лошадь всё понимает. Вон она уже уши подняла — не боится меня больше. Поняла, что я ей худого не сделаю.
— А теперь ответь мне, ученик пятого класса Пономарёв Игорь, почему ты не в школе? — спросил тот же голос.
Панама оглянулся и увидел учителя русского языка и литературы Бориса Степановича.
— Ой, — сказал Панама, — а сколько времени?.. Извините, пожалуйста.
— Через пятнадцать минут первый урок кончится.
— Но ведь я же на минуточку, — пролепетал Панама. — Я только лошадь посмотреть. Ах, шляпа я, шляпа…
— Парнишка коня-то как увидал, всё на свете позабыл, — сказал старичок, улыбаясь.
— Не он один такой! — усмехнулся Борис Степанович. И вдруг зажал портфель коленками, а руками ловко открыл лошади рот. — Так, говоришь, отец, восемь лет кобылке-то?
— Восемь и есть, — закивал старик. — Восемь.
— Рановато ей ещё на задние-то хромать.
— Дак шпат это. Шпат, милый…
— Следить надо было. Кормите чёрт знает чем. О копытах и не говорю, за такое копыто кузнеца убить мало.
— Дак ведь, милый, — извиняющимся голосом заговорил старик, — кузнец говорит: инструмента нету. Напильник, скажем, копыто опилить, и то купить негде.
— Совести у него нету, — строго ответил Борис Степанович. — Самого бы его так подковать. А напильник я принесу, ещё приедете сюда, так я через утильщика передам.

— Вот спасибо, вот спасибо… — закивал возница. — Кузнец-то говорит: не продают за безналичный.
— За наличный бы купил, копейки стоит! Не трактор ремонтирует — живую лошадь куёт. Ну, Пономарёв Игорь, как вы сегодня? Настроены посетить учебное заведение? Я ведь только на минуточку остановился… Ладно, какой урок-то прогулял?
— Географию… — убито ответил Панама.
— Ну вот что. Будут спрашивать — скажи, я тебя задержал: ругал за контрольную. Кстати, ты хоть иногда в учебник русского языка заглядываешь? Так, хотя бы из любопытства…
Панама стал рассматривать трещины на асфальте. А уши его, он чувствовал, опухают и становятся такими огромными и горячими, словно к голове приставили две оладьи.
— Ну ладно, смотри, на второй урок не опоздай. — И Борис Степанович зашагал к школе. Он шёл размашисто, широко, и тяжёлый портфель в его руке, казалось, ничего не весит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18