Думает, что она и тут нафантазировала. Полина тихонько засмеялась и тут же заплакала. Нет. В таком виде нельзя идти к девушке. Нечестно изводить ее своими всхлипываниями и завываниями. Светлана уже честно отплакала свое. Женщина долго стояла под холодным душем, пока ее не начала бить крупная дрожь.
В полутемном зале Полина свернулась калачиком на диване. Все. У нее больше нет сил. Она выдохлась. 0-кон-ча-тель-но. Подошла Светлана, нерешительно потопталась у дивана. Потом легла рядом с теткой и робко обняла ее. Та сперва не ответила на ласку девушки. Но тут же, словно спохватившись, горячо заключила племянницу в кольцо рук. Так они и лежали в позе двойного эмбриона, баюкая друг друга. А в прихожей настырно долго звонил телефон.
* * *
Апрельский дождь стучал по окну с тоскливой осенней монотонностью. Горожане, поверившие было первым теплым денькам, снова надели пальто, натянули шапки, вытащили легкомысленно отправленные в отпуск до октября сапоги. Женщина в киоске напротив старательно протирала белой тряпкой запотевшие окна. В такие дни кажется, что тепло уже не вернется и эта холодная свинцовость затянет в воронку тоски навсегда.
Полина смотрела на улицу, но не видела ничего. Она возвращалась к мыслям о зяте и ужасалась, точно Николай изменил год назад не умершей жене, а ей самой. Полина несколько раз произнесла вместо «Николай» — «Рязанцев», но не заметила оговорки, не поправилась. Светлана поставила перед теткой тарелку с сосисками и макаронами. Женщина механически поела. Краем сознания Полина отметила, что племянница положила себе то же самое. Точно хотела продемонстрировать тетке, что окончательно порвала с братством вегетарианцев. Но это уже не обрадовало женщину. Сперва она сделала жуткое открытие об истинной сущности Рязанцева. А следом, не давая Полине времени справиться с первой бедой, нахлынула вторая — правда о Николае. И тогда же неожиданно кончился запас прочности и сил. У нее все окоченело в груди.
Света принесла таблетку аспирина и стакан воды. Покорно Полина приняла лекарство и снова устремила взгляд на улицу.
В прихожей подал голос телефон. Автоматически Полина встала и пошла к нему, напрочь забыв, что нарушает свой собственный запрет на принятие звонков.
— Светочка, я знаю, это ты, — Родион говорил торопливо, взахлеб, глотая окончания. Видимо, боялся, что трубку сейчас положат. — Тетушка небось мокнет где-нибудь. Все преступников ловит.
Она того… Это… Светочка, спровадь ее как-нибудь.
Я тебе все объясню; И с этим наездом утрясем.
Отец Анастасий хорошего свидетеля найдет. Все устроится…
— Вряд ли, — оборвала его причитания Полина, крикнула в комнату:
— Света! Господин Минеев звонит! Будешь с ним разговаривать?
— Нет! — быстро испуганно ответила девушка.
— Не хочет вас ни слышать, ни видеть, — усмехнулась Полина. — И вот еще что. Ничего у вас там не образуется. Потому что я уже точно знаю, кто в секте Голова, и кто Володю убил — тоже.
Родион как-то странно хрипнул, точно Полина, нарушая все земные законы, ухитрилась причинить ему сильную физическую боль. Минеев быстро бросил трубку. А Полина долго еще смотрела на телефон. Зачем ляпнула про Голову? Предупредила негодяев. Полина вернулась на кухню и бессмысленно уставилась на улицу, где по-прежнему орудовал дизайнер дождь.
На другое утро женщина проснулась с более ясной головой. Вспомнив свой вчерашний разговор с Минеевым, сказала племяннице:
— Выходит, у них еще один свидетель запасен.
Прямо мастера преступного дела. Надо бы к этому Проше съездить…
— Я с тобою.
— Сама управлюсь.
Светлана с тоскою посмотрела на женщину.
И та поняла, что племяннице совсем не хочется сидеть одной в квартире и маяться в ожидании тетки.
— Хотя… Без тебя я его долго буду искать.
И еще неизвестно, станет ли Прохор разговаривать с незнакомой теткой. Собирайся.
Проша с матерью-алкоголичкой жил в общежитии ткацкой фабрики. Несколько лет назад здание попало в список аварийных. Однако из-за отсутствия в Старом Бору лишних квадратных метров и даже сантиметров жилых площадей людей никуда не выселили. Так они и бедовали в пропахшем сыростью ветхом курятнике. ,.,…
Поднимаясь по крутой загаженной лестнице, Светлана вздохнула:
— Только бы матери Прошкиной дома не было.
А то так накричит, что мы двери не сразу найдем. Раз Отец Анастасий к Проше зачем-то Мошку послал…
— Мошку?
Светлана смутилась.
— Ага. Вообще-то у нас по кличкам запрещали обращаться. Но Ирка сама сказала, когда в общине появилась: «Я — Мошка. Меня так все с детства зовут».
— — Маленькая, что ли?
— Да нет. У нее просто нос веснушками усеян.
А над губою, — Светлана постучала в облезлую дверь, — такая странная родинка, как… Проша!
Здравствуй.
На пороге стоял очень худой, подвижный темноглазый мальчик. Он приветливо улыбнулся гостям:
— Я сейчас. Ленку только на диване как следует пристрою, чтоб не упала.
Мальчик снова скрылся в комнате.
— Это его сестренка. Младшая, — торопливо пояснила Светлана. — Проша за Нею присматривает. Больше некому.
Из приоткрытой двери плыл тяжелый запах грязной одежды и перегара и доносился деланно сердитый голос Проши: «Я сказал: сиди и ни с места. Сейчас вернусь». Через минуту мальчик опять появился на пороге. Состроил озабоченное лицо:
«Вертится, точно как я за партой в школе. Не хочет смирно сидеть. Только и гляди за нею».
— А мамки нету твоей?
— Ушла. На подработку, — на мгновение его открытое оживленное лицо стало замкнутым и хмурым.
— Проша, мы к тебе вот зачем, — начала Свет-Яана. — Это тетя моя — Полина Александровна.
Да. Помнишь, в начале апреля я в машине сидела?
А ты ко мне подошел.
— Вечером? Конечно, помню. Дождь еще начался. Я вымок, как собака. Замерз. Меня отец Анастасий и Родион сходить попросили. Сказали: «Где-то полдевятого Света подъедет за листовками. Но ты раньше приди и где-нибудь в стороне постой, пока она там будет. И уходи, только когда уедет».
Родион еще сказал: «А то я беспокоюсь, как бы ее кто не обидел». Ну что? Я все так и сделал. Пришел. Тебя еще не было. То у киоска ходил — ноги отвалились. А потом Егор подвалил и все отменил:
«Родион не приедет». Я к тебе подошел и домой побежал.
Из-за полуоткрытой двери донесся плач. Проша бросил обеспокоенный взгляд в сторону комнаты:
— Во как ревет. Соседка говорит: артисткой будет.
— А ты про тот вечер ничего не путаешь? — спросила Полина.
Мальчик, вопреки ее прогнозам, ни капельки не терялся перед незнакомой тетей. Улыбнулся:
— Не-а. Все так и было, как сказал. У меня память природная. Учителя говорят. Вера Ванна, классная, все вздыхает: «Пропадешь ты, Проша».
Ничего. Не пропадем.
Мальчик снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, плач за которой усилился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
В полутемном зале Полина свернулась калачиком на диване. Все. У нее больше нет сил. Она выдохлась. 0-кон-ча-тель-но. Подошла Светлана, нерешительно потопталась у дивана. Потом легла рядом с теткой и робко обняла ее. Та сперва не ответила на ласку девушки. Но тут же, словно спохватившись, горячо заключила племянницу в кольцо рук. Так они и лежали в позе двойного эмбриона, баюкая друг друга. А в прихожей настырно долго звонил телефон.
* * *
Апрельский дождь стучал по окну с тоскливой осенней монотонностью. Горожане, поверившие было первым теплым денькам, снова надели пальто, натянули шапки, вытащили легкомысленно отправленные в отпуск до октября сапоги. Женщина в киоске напротив старательно протирала белой тряпкой запотевшие окна. В такие дни кажется, что тепло уже не вернется и эта холодная свинцовость затянет в воронку тоски навсегда.
Полина смотрела на улицу, но не видела ничего. Она возвращалась к мыслям о зяте и ужасалась, точно Николай изменил год назад не умершей жене, а ей самой. Полина несколько раз произнесла вместо «Николай» — «Рязанцев», но не заметила оговорки, не поправилась. Светлана поставила перед теткой тарелку с сосисками и макаронами. Женщина механически поела. Краем сознания Полина отметила, что племянница положила себе то же самое. Точно хотела продемонстрировать тетке, что окончательно порвала с братством вегетарианцев. Но это уже не обрадовало женщину. Сперва она сделала жуткое открытие об истинной сущности Рязанцева. А следом, не давая Полине времени справиться с первой бедой, нахлынула вторая — правда о Николае. И тогда же неожиданно кончился запас прочности и сил. У нее все окоченело в груди.
Света принесла таблетку аспирина и стакан воды. Покорно Полина приняла лекарство и снова устремила взгляд на улицу.
В прихожей подал голос телефон. Автоматически Полина встала и пошла к нему, напрочь забыв, что нарушает свой собственный запрет на принятие звонков.
— Светочка, я знаю, это ты, — Родион говорил торопливо, взахлеб, глотая окончания. Видимо, боялся, что трубку сейчас положат. — Тетушка небось мокнет где-нибудь. Все преступников ловит.
Она того… Это… Светочка, спровадь ее как-нибудь.
Я тебе все объясню; И с этим наездом утрясем.
Отец Анастасий хорошего свидетеля найдет. Все устроится…
— Вряд ли, — оборвала его причитания Полина, крикнула в комнату:
— Света! Господин Минеев звонит! Будешь с ним разговаривать?
— Нет! — быстро испуганно ответила девушка.
— Не хочет вас ни слышать, ни видеть, — усмехнулась Полина. — И вот еще что. Ничего у вас там не образуется. Потому что я уже точно знаю, кто в секте Голова, и кто Володю убил — тоже.
Родион как-то странно хрипнул, точно Полина, нарушая все земные законы, ухитрилась причинить ему сильную физическую боль. Минеев быстро бросил трубку. А Полина долго еще смотрела на телефон. Зачем ляпнула про Голову? Предупредила негодяев. Полина вернулась на кухню и бессмысленно уставилась на улицу, где по-прежнему орудовал дизайнер дождь.
На другое утро женщина проснулась с более ясной головой. Вспомнив свой вчерашний разговор с Минеевым, сказала племяннице:
— Выходит, у них еще один свидетель запасен.
Прямо мастера преступного дела. Надо бы к этому Проше съездить…
— Я с тобою.
— Сама управлюсь.
Светлана с тоскою посмотрела на женщину.
И та поняла, что племяннице совсем не хочется сидеть одной в квартире и маяться в ожидании тетки.
— Хотя… Без тебя я его долго буду искать.
И еще неизвестно, станет ли Прохор разговаривать с незнакомой теткой. Собирайся.
Проша с матерью-алкоголичкой жил в общежитии ткацкой фабрики. Несколько лет назад здание попало в список аварийных. Однако из-за отсутствия в Старом Бору лишних квадратных метров и даже сантиметров жилых площадей людей никуда не выселили. Так они и бедовали в пропахшем сыростью ветхом курятнике. ,.,…
Поднимаясь по крутой загаженной лестнице, Светлана вздохнула:
— Только бы матери Прошкиной дома не было.
А то так накричит, что мы двери не сразу найдем. Раз Отец Анастасий к Проше зачем-то Мошку послал…
— Мошку?
Светлана смутилась.
— Ага. Вообще-то у нас по кличкам запрещали обращаться. Но Ирка сама сказала, когда в общине появилась: «Я — Мошка. Меня так все с детства зовут».
— — Маленькая, что ли?
— Да нет. У нее просто нос веснушками усеян.
А над губою, — Светлана постучала в облезлую дверь, — такая странная родинка, как… Проша!
Здравствуй.
На пороге стоял очень худой, подвижный темноглазый мальчик. Он приветливо улыбнулся гостям:
— Я сейчас. Ленку только на диване как следует пристрою, чтоб не упала.
Мальчик снова скрылся в комнате.
— Это его сестренка. Младшая, — торопливо пояснила Светлана. — Проша за Нею присматривает. Больше некому.
Из приоткрытой двери плыл тяжелый запах грязной одежды и перегара и доносился деланно сердитый голос Проши: «Я сказал: сиди и ни с места. Сейчас вернусь». Через минуту мальчик опять появился на пороге. Состроил озабоченное лицо:
«Вертится, точно как я за партой в школе. Не хочет смирно сидеть. Только и гляди за нею».
— А мамки нету твоей?
— Ушла. На подработку, — на мгновение его открытое оживленное лицо стало замкнутым и хмурым.
— Проша, мы к тебе вот зачем, — начала Свет-Яана. — Это тетя моя — Полина Александровна.
Да. Помнишь, в начале апреля я в машине сидела?
А ты ко мне подошел.
— Вечером? Конечно, помню. Дождь еще начался. Я вымок, как собака. Замерз. Меня отец Анастасий и Родион сходить попросили. Сказали: «Где-то полдевятого Света подъедет за листовками. Но ты раньше приди и где-нибудь в стороне постой, пока она там будет. И уходи, только когда уедет».
Родион еще сказал: «А то я беспокоюсь, как бы ее кто не обидел». Ну что? Я все так и сделал. Пришел. Тебя еще не было. То у киоска ходил — ноги отвалились. А потом Егор подвалил и все отменил:
«Родион не приедет». Я к тебе подошел и домой побежал.
Из-за полуоткрытой двери донесся плач. Проша бросил обеспокоенный взгляд в сторону комнаты:
— Во как ревет. Соседка говорит: артисткой будет.
— А ты про тот вечер ничего не путаешь? — спросила Полина.
Мальчик, вопреки ее прогнозам, ни капельки не терялся перед незнакомой тетей. Улыбнулся:
— Не-а. Все так и было, как сказал. У меня память природная. Учителя говорят. Вера Ванна, классная, все вздыхает: «Пропадешь ты, Проша».
Ничего. Не пропадем.
Мальчик снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, плач за которой усилился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60