На последних ступеньках лестницы она подвернула ногу и упала бы, но ее поддержала чья-то рука. Это был Николай, который почему-то не спал, был при полной форме и с пистолетом в руке.
— Что с вами, Алла Сергеевна, почему вы разутая, не спите, что случилось?
— Я шуметь не хотела, вот и разулась. Заснуть не могу никак: буря шумит, мысли одолевают. Проголодалась вот, решила кефира или молока выпить. А может быть, чаю. Хотите чаю, Николай?
Все это Алла говорила довольно громко, стараясь, чтобы голос ее звучал естественно. Она была уверена, что в комнате детей дверь сейчас открыта, и незваные гости вслушиваются в ее слова. Сама же она шла к кухне и тащила Николая за рукав, понуждая идти с собой.
Николай выглядел удивленным, но шел за Аллой, видно поняв, что дело не только в чае.
Зайдя в кухню, Алла продолжала нести какой-то вздор, а сама лихорадочно писала карандашом на салфетке: « В доме бандиты. Тот, что был без сознания, притворялся, второй убит в их комнате, Толик с ними заодно, они взяли детей в заложники, собаки стерегут детей».
Лицо Николая мрачнело все сильнее, по мере того, как она писала.
Он взял из ее руки карандаш и написал:"Почему вы пишете? Почему не говорите?"
«Они предупредили меня, чтобы я не делала глупостей. Может быть, они жучка ко мне прицепили».
Николай взял записку и сжег ее в раковине. Затем набрал воды в чайник и поставил его на огонь.
— Ах, Алла Сергеевна, — говорил он при этом, — дорого бы я отдал, чтобы называть вас просто Аллочкой! Ваш муж неправ: нельзя хорошенькую женщину оставлять одну, да еще и на отдыхе. Вы достаньте чего-нибудь из холодильника — пусть это будет поздний ужин, я тоже проголодался.
Жестами он показывал Алле, чтобы она успокоилась и накрыла на стол. Сам же стащил сапоги и бесшумно выскочил в холл.
Алла начала греметь посудой, открывать и закрывать холодильник, шуршать бумагой. Придав голосу легкую игривость, она отвечала Николаю, который в это время надевал бронежилет, принесенный им из холла:
— Однако, вы осмелели. Это буря на вас так действует?
— Нет, безделье. Я всегда глупею от безделья.
Приблизившись вплотную к Алле и почти прижав губы к ее уху, он зашептал:
— Сделайте вид, что я к вам пристаю: пищите и отбивайтесь. И когда я выйду, не останавливайтесь.
Алла тут же начала причитать:
— Ну, что вы, Николай, нельзя же так, я мужу пожалуюсь, прекратите, я вам говорю!
Николай выскочил из кухни, а она продолжала визжать, двигала по столу чашки и блюдца, бросила на пол ложку и нож, разбила банку — изображала сопротивление неожиданному любовному натиску мужчины.
Затем, словно сдавшись, она простонала:
— Ну, не здесь же! Поднимемся наверх. Зойкина комната пустая. Отпустите меня, наконец! Я первая поднимусь.
Засвистел чайник, Алла выключила газ и, не в силах больше играть спектакль, отправилась в мансарду.
Наверху царила странная тишина, на площадке никого не было. Не понимая, куда делся Николай, она вошла в комнату, предварительно взлохматив волосы и расстегнув две лишние пуговицы на рубашке.
Двое мужчин встретили ее глумливыми взглядами, но от реплик воздержались и выскочили в коридор.
Алла немедленно заперла за ними дверь и стала двигать к ней комод. Тут проснулся Лешка и сел в постели.
— Мам, чего ты делаешь?
— Тихо! — прошипела Алла, — помоги-ка мне!
Вдвоем они кое-как загородили дверь, и Алла потащила в ванную комнату раскладушку, а затем — постели.
— Мам?! Зачем это?
— Здесь спать будем.
— Зачем?
— Слушай, давай ты не будешь спрашивать, хорошо? Черт, не помещается раскладушка! Я тебе в ванне постелю, а мы с Юлькой на полу ляжем.
— Ну, ты даешь, — только и промолвил сын, выглядывая из ванны, когда Алла приволокла Юльку, так и не проснувшуюся, и уложила ее в приготовленную на полу постель.
— Ложись и спи, — велела она мальчику.
— Я все равно не засну.
— Полежи и заснешь. Или хотя бы лежи молча. У меня сил нет тебе отвечать.
— Хорошо, — вдруг покладисто согласился мальчик, улегся и закутался чуть ли не с головой.
Алла не могла понять, куда делся Николай, но решила, что наступило время беспокоиться лишь о себе, а потому задернула получше шторы на окнах, велела собакам стеречь, выключила везде свет, и ушла в ванную, закрыв и заперев дверь в комнату.
Со стоном утомления легла она рядом со спящей Юлькой и неожиданно для себя заснула, как провалилась во мрак сна.
Так же внезапно, как и заснула, Алла проснулась. Что-то вырвало ее из сна, но что, понять она не могла. Прислушавшись к темноте, она поняла, что дети рядом и спят.
Юлька дышала спокойно, ее сон перестал быть каменным забытьем, наступающим в результате действия успокоительного, а перешел в спокойный и тихий сон здорового ребенка.
— Пусть бы и весь день проспала, — подумала Алла, — может быть, во сне успокоится окончательно. Я бы и сама спала, не просыпаясь. И чего я часы сюда не взяла?! Что сейчас — ночь, утро, день?
Ответа на этот вопрос не было. Пространством вокруг владели непроглядная темнота и тишина, лишь ветер шумел над крышей мансарды. Впрочем, и он притих: не было уже в его голосе неистовства бури. Просто сильный ночной ветер, шумящий в кронах деревьев, порождая в сердце тревогу и страх.
Аллу передернуло, она постаралась улечься удобнее и снова заснуть, но не тут-то было — сон улетел и возвращаться не собирался.
Повертевшись пару минут, она сдалась и решила, раз уж ей не удается заснуть, обдумать, наконец, события прошедших двух дней.
— Неужели всего два дня прошло, — чуть ли не вслух удивилась она, — столько случилось разного, я думала, мы целую вечность здесь заперты.
Значит, так. В доме орудует банда, а может быть, и две — это нужно понять.
Если одна, то это все: мотоциклисты, Николай, Толик, Зойка… А если две?
Мотоциклиста и Зойку убили, я в этом совершенно убеждена. Пусть Николай не втюхивает мне про кочергу! Вопрос, кто убил.
Допустим, Николай. За что? И когда? Может быть, мотоциклисты ее убили? Ладно, с этим потом.
Зойку убили, причем в то время, когда Юлька была в подвале, чуть ли не у нее на глазах. Значит, убийца был в подвале одновременно с Юлькой. Придется ее расспросить, когда проснется. Жалко девочку, но пусть лучше мне расскажет, чем милиции.
Так. Теперь подумаем, чем можно убить человека на расстоянии, но бесшумно. Только пистолет с глушителем. Интересно, он совсем не издает никакого звука? Почему я раньше этим не поинтересовалась, сейчас бы знала и вопросов было бы меньше.
Еще можно было отравить… Когда и чем? Коньяк! Нет, коньяк отпадает: Толик его тоже пил и остался жив. Значит, остаются пистолет и глушитель. Ну, не отравленной же иглой ее убили. Еще и через трубку, как…кто так убивает — пигмеи, аборигены? Фу, ты, черт, о чем я думаю!
Примем как рабочую гипотезу, что Зойку застрелили из пистолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20