Значит, я не обманулась — Ахмед и вправду не хотел, чтобы его проныра братец узнал о послании Абделала. Поэтому бедный дурачок и доверился Джону — попал прямо в когти ко льву. Я мысленно застонала в отчаянии.
— А я тебя уже давно поджидаю, — как ни в чем не бывало продолжал Джон. — Мы знали, что Абделал написал тебе. У кого, по-твоему, он взял твой адрес?
— У тебя конечно же, — процедила я сквозь зубы, — мистер Всезнайка. Как я сразу не догадалась!
— Нет, у Майка. Старик пришел к нему, а не ко мне.
— А Майк, естественно, тебе об этом доложил.
— Конечно, что ж тут удивительного?
— Ничего удивительного. Отлично вышколенный подчиненный... Ну ладно, ты всегда знаешь все и обо всех. Тогда почему бы тебе не поведать, что хотел мне рассказать Абделал? Избавишь меня от необходимости вставать завтра рано утром.
— Этого я не знаю. И вообще, я не собирался сообщать тебе о записке Ахмеда, Томми. Думал, смогу уговорить тебя убраться отсюда к чертовой бабушке. Но раз ты так психуешь...
— Заткнись!
— Завтра я пойду с тобой. И Майка захватим тоже. Тебе же лучше, если он будет в тылу.
— Ему известно больше, чем мне.
— Нет. Я обещал Джейку замять эту историю, так я и сделал. Майк ничего не знает. Расскажи ему обо всем, и тогда ты не сможешь обвинять меня в предвзятом отношении к этому делу.
Мой час настал, и... я пошла на попятную. Странно. Я много раз сочиняла эту речь, даже произносила ее вслух самой себе. Теперь она казалась мне заезженной пластинкой.
В комнате повисла напряженная тишина. Обстановку разрядил Майк. Он неуклюже шагнул к одному из кресел и опустился в него, скрестив по-паучьи тонкие ноги.
— Я знаю больше, чем ты думаешь, Джон, — объяснил он. — Слухи, они ведь и до меня дошли. Мне известно, что Джейк был уволен. За подделку антиквариата.
И тут меня прорвало, слова хлынули потоком:
— Не уволен. Занесен в черный список. Ты, черт бы тебя побрал, постарался, чтобы он никогда не смог заниматься тем единственным делом, в котором был сведущ. И чем, по-твоему, ему оставалось зарабатывать на жизнь до конца своих дней — ремонтом канализации? И только из-за какой-то дурацкой старой статуэтки, а ведь его действия даже не были противозаконны!
— Мошенничество противозаконно, — холодно возразил Джон. — Он пытался продать статуэтку какому-то туристу за десять тысяч долларов. Ему грозила тюрьма, а они здесь не слишком комфортабельны.
— И поэтому ты его отпустил. Какое благородство с твоей стороны! Я не дура и прекрасно понимаю, чем ты руководствовался, тебя заботило одно — уберечь университет от скандала. Ты заверил его, что все будет шито-крыто, если он откажется от должности. А сам шепнул одному, другому и постарался, чтобы слухи расползлись по всей округе, и в итоге Джейк поплатился жизнью!
— Томми...
— Неделю спустя после того, как мы вернулись домой, — продолжала я неумолимо, не сводя глаз с лица Джона, — он взял напрокат автомобиль и выехал из Нью-Йорка. Больше он не вернулся. Машину обнаружили у подножия скалы. Но ведь ты сразу догадался, как было дело, не так ли? Вижу по твоему лицу, что догадался... Последние десять лет тебя преследует эта мысль, не дают покоя угрызения совести. Ты убил его и, клянусь Богом, отчетливо осознаешь это!
— Это был несчастный случай...
— Да, так говорилось в полицейском рапорте. Но мы-то с тобой знаем лучше, не правда ли?
Джон не ответил. Да и не было нужды в словах. Я прочла ответ на его лице, хранившем следы горьких раздумий долгими бессонными ночами.
Майк выбрался из кресла, подошел ко мне и, крепко схватив за плечи, стал энергично трясти.
— Мне следовало бы отшлепать тебя, — прошипел он с яростью. — И отшлепал бы, если бы тебе не было так худо. Прекрати заниматься самоистязанием, Томми. Джейк не убивал себя. Он никогда этого не сделал бы.
Я поразилась, впервые увидев в нем личность, а не безликую тень Джона. Взгляд его голубых глаз был твердым, уверенным, когда он произносил эти слова.
— Откуда ты знаешь? — промямлила я, запинаясь.
— В тот последний год я был любимым учеником Джейка, — начал Майк, присаживаясь на кровать рядом со мной. Ноги у него были достаточно длинными, чтобы проделать этот трюк, не взбираясь на стул. Он предложил мне сигарету и продолжал: — Джейк пользовался всеобщей любовью. Даже местные рабочие любили его, а ведь они не жалуют иностранцев. Людей прежде всего располагала к нему его жизнерадостность, которая вовсе не была позой. Он и в самом деле верил, что этот мир хорош и что он его непременно завоюет. Такие, как он, не пасуют перед ударами судьбы.
Я взяла предложенную им сигарету и даже позволила дать мне прикурить. Похоже, я пришла в норму и чувствовала бы себя совсем хорошо, если бы не Джон, напряженно молчавший в кресле напротив. Худшее было впереди, и, ожидая его, он словно изготовился встретить неминуемый удар.
— Раз уж мы заговорили о Джейке, — невозмутимо продолжал Майк, — давайте кое-что уточним. Конечно, мы все любили его, но то, что он сделал, достойно осуждения. Нет спору, многие занимаются подделкой старины. В Луксоре бедняги арабы производят подделки тысячами. Но какой спрос с голодающего крестьянина, ютящегося в глиняной лачуге, мимо которой праздно слоняются богатые туристы? В сравнении с этим крестьянином Джейк был богачом, к тому же он обладал репутацией серьезного ученого. Мы привыкли, да поможет нам Бог, уважать правду. То, что Джейк пытался мошенническим путем выудить деньги у какого-то невежественного простофили, противозаконно. Но то, что он поступился своей репутацией ученого, гораздо хуже. Это аморально.
— Весьма красноречивое утверждение, — откликнулась я. — Вот только неувязочка вышла. Джейк не подделывал эту проклятую статуэтку.
— А чьих же рук это дело? — И Майк стал терпеливо развивать свою мысль: — Джейк руководил лабораторией, занимаясь определением подлинности находок, обнаруженных при раскопках. Тот, кто умеет отличить подделку, сумеет и сотворить ее, да так, что никто не обнаружит обмана. Я не говорю о таком хламе, как скарабеи, которых продают разносчики. Тут и ребенок поймет, что это подделка. Но Джейк мог изготовить такую подделку, которая прошла бы самые жесткие тесты. И такое уже не раз случалось, черт побери! Во множестве наших музеев хранятся сомнительные экспонаты, так хорошо выполненные, что на их счет, бывало, обманывались даже эксперты. А ведь хорошая подделка стоит больших денег.
— Мне все это известно.
— Итак, что же ты пытаешься доказать?
— Мне и пытаться не нужно. Эта статуэтка не была подделкой. Она подлинная. — У сигареты был мерзкий вкус. Я затушила ее и повернулась к Джону. — Не так ли? — спросила я, глядя ему в глаза.
Тишина длилась долго — достаточно долго, чтобы удивление на лице Майка сменилось выражением ужаса, а тошнота, все еще не отпускавшая меня, подкатила к горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— А я тебя уже давно поджидаю, — как ни в чем не бывало продолжал Джон. — Мы знали, что Абделал написал тебе. У кого, по-твоему, он взял твой адрес?
— У тебя конечно же, — процедила я сквозь зубы, — мистер Всезнайка. Как я сразу не догадалась!
— Нет, у Майка. Старик пришел к нему, а не ко мне.
— А Майк, естественно, тебе об этом доложил.
— Конечно, что ж тут удивительного?
— Ничего удивительного. Отлично вышколенный подчиненный... Ну ладно, ты всегда знаешь все и обо всех. Тогда почему бы тебе не поведать, что хотел мне рассказать Абделал? Избавишь меня от необходимости вставать завтра рано утром.
— Этого я не знаю. И вообще, я не собирался сообщать тебе о записке Ахмеда, Томми. Думал, смогу уговорить тебя убраться отсюда к чертовой бабушке. Но раз ты так психуешь...
— Заткнись!
— Завтра я пойду с тобой. И Майка захватим тоже. Тебе же лучше, если он будет в тылу.
— Ему известно больше, чем мне.
— Нет. Я обещал Джейку замять эту историю, так я и сделал. Майк ничего не знает. Расскажи ему обо всем, и тогда ты не сможешь обвинять меня в предвзятом отношении к этому делу.
Мой час настал, и... я пошла на попятную. Странно. Я много раз сочиняла эту речь, даже произносила ее вслух самой себе. Теперь она казалась мне заезженной пластинкой.
В комнате повисла напряженная тишина. Обстановку разрядил Майк. Он неуклюже шагнул к одному из кресел и опустился в него, скрестив по-паучьи тонкие ноги.
— Я знаю больше, чем ты думаешь, Джон, — объяснил он. — Слухи, они ведь и до меня дошли. Мне известно, что Джейк был уволен. За подделку антиквариата.
И тут меня прорвало, слова хлынули потоком:
— Не уволен. Занесен в черный список. Ты, черт бы тебя побрал, постарался, чтобы он никогда не смог заниматься тем единственным делом, в котором был сведущ. И чем, по-твоему, ему оставалось зарабатывать на жизнь до конца своих дней — ремонтом канализации? И только из-за какой-то дурацкой старой статуэтки, а ведь его действия даже не были противозаконны!
— Мошенничество противозаконно, — холодно возразил Джон. — Он пытался продать статуэтку какому-то туристу за десять тысяч долларов. Ему грозила тюрьма, а они здесь не слишком комфортабельны.
— И поэтому ты его отпустил. Какое благородство с твоей стороны! Я не дура и прекрасно понимаю, чем ты руководствовался, тебя заботило одно — уберечь университет от скандала. Ты заверил его, что все будет шито-крыто, если он откажется от должности. А сам шепнул одному, другому и постарался, чтобы слухи расползлись по всей округе, и в итоге Джейк поплатился жизнью!
— Томми...
— Неделю спустя после того, как мы вернулись домой, — продолжала я неумолимо, не сводя глаз с лица Джона, — он взял напрокат автомобиль и выехал из Нью-Йорка. Больше он не вернулся. Машину обнаружили у подножия скалы. Но ведь ты сразу догадался, как было дело, не так ли? Вижу по твоему лицу, что догадался... Последние десять лет тебя преследует эта мысль, не дают покоя угрызения совести. Ты убил его и, клянусь Богом, отчетливо осознаешь это!
— Это был несчастный случай...
— Да, так говорилось в полицейском рапорте. Но мы-то с тобой знаем лучше, не правда ли?
Джон не ответил. Да и не было нужды в словах. Я прочла ответ на его лице, хранившем следы горьких раздумий долгими бессонными ночами.
Майк выбрался из кресла, подошел ко мне и, крепко схватив за плечи, стал энергично трясти.
— Мне следовало бы отшлепать тебя, — прошипел он с яростью. — И отшлепал бы, если бы тебе не было так худо. Прекрати заниматься самоистязанием, Томми. Джейк не убивал себя. Он никогда этого не сделал бы.
Я поразилась, впервые увидев в нем личность, а не безликую тень Джона. Взгляд его голубых глаз был твердым, уверенным, когда он произносил эти слова.
— Откуда ты знаешь? — промямлила я, запинаясь.
— В тот последний год я был любимым учеником Джейка, — начал Майк, присаживаясь на кровать рядом со мной. Ноги у него были достаточно длинными, чтобы проделать этот трюк, не взбираясь на стул. Он предложил мне сигарету и продолжал: — Джейк пользовался всеобщей любовью. Даже местные рабочие любили его, а ведь они не жалуют иностранцев. Людей прежде всего располагала к нему его жизнерадостность, которая вовсе не была позой. Он и в самом деле верил, что этот мир хорош и что он его непременно завоюет. Такие, как он, не пасуют перед ударами судьбы.
Я взяла предложенную им сигарету и даже позволила дать мне прикурить. Похоже, я пришла в норму и чувствовала бы себя совсем хорошо, если бы не Джон, напряженно молчавший в кресле напротив. Худшее было впереди, и, ожидая его, он словно изготовился встретить неминуемый удар.
— Раз уж мы заговорили о Джейке, — невозмутимо продолжал Майк, — давайте кое-что уточним. Конечно, мы все любили его, но то, что он сделал, достойно осуждения. Нет спору, многие занимаются подделкой старины. В Луксоре бедняги арабы производят подделки тысячами. Но какой спрос с голодающего крестьянина, ютящегося в глиняной лачуге, мимо которой праздно слоняются богатые туристы? В сравнении с этим крестьянином Джейк был богачом, к тому же он обладал репутацией серьезного ученого. Мы привыкли, да поможет нам Бог, уважать правду. То, что Джейк пытался мошенническим путем выудить деньги у какого-то невежественного простофили, противозаконно. Но то, что он поступился своей репутацией ученого, гораздо хуже. Это аморально.
— Весьма красноречивое утверждение, — откликнулась я. — Вот только неувязочка вышла. Джейк не подделывал эту проклятую статуэтку.
— А чьих же рук это дело? — И Майк стал терпеливо развивать свою мысль: — Джейк руководил лабораторией, занимаясь определением подлинности находок, обнаруженных при раскопках. Тот, кто умеет отличить подделку, сумеет и сотворить ее, да так, что никто не обнаружит обмана. Я не говорю о таком хламе, как скарабеи, которых продают разносчики. Тут и ребенок поймет, что это подделка. Но Джейк мог изготовить такую подделку, которая прошла бы самые жесткие тесты. И такое уже не раз случалось, черт побери! Во множестве наших музеев хранятся сомнительные экспонаты, так хорошо выполненные, что на их счет, бывало, обманывались даже эксперты. А ведь хорошая подделка стоит больших денег.
— Мне все это известно.
— Итак, что же ты пытаешься доказать?
— Мне и пытаться не нужно. Эта статуэтка не была подделкой. Она подлинная. — У сигареты был мерзкий вкус. Я затушила ее и повернулась к Джону. — Не так ли? — спросила я, глядя ему в глаза.
Тишина длилась долго — достаточно долго, чтобы удивление на лице Майка сменилось выражением ужаса, а тошнота, все еще не отпускавшая меня, подкатила к горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59