«Авантюристка»: Эксмо; Москва; 2006
ISBN 5-699-19217-4
Оригинал: Katherine Neville, “Calculated Risk”
Перевод: И. Иванченко
Аннотация
Когда босс отвергает её очередной проект по защите банковских систем, Верити Бэнкс разрабатывает изощрённый план мести: она собирается «украсть» из родного банка десять миллионов долларов, а потом вернуть деньги и с торжествующим видом объявить комитету по управлению, насколько легко это было сделать. Об этом плане мгновенно становится известно бывшему наставнику Верити, компьютерному гению Золтану Тору. Он удивлён: какие-то жалкие десять миллионов? А как насчёт того, чтобы украсть миллиард долларов, инвестировать эти деньги, получить за три месяца три миллиарда и вернуть первоначальный миллиард, пока никто не заметил? Кто из них двоих сделает это быстрее и эффективнее? Тор даже предлагает Верити фору: она может действовать с помощью компьютера, а он — нет.
В другом переводе название романа звучит: «Обдуманный риск».
Кэтрин Нэвилл
Авантюристка
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Дайте мне время, и я оседлаю фортуну.
Джей Гульд
Я стану богачом.
Джей Кук
Я обязан быть богатым,
ОБЯЗАН БЫТЬ БОГАТЫМ!
Джон Д. Рокфеллер
Ха, да я богач! Я — богач!
Эндрю Карнеги

Франкфурт, Германия, июнь 1815 г.
В тесном офисе, окна которого выходили на Юденгассе, сидел в ожидании рассвета бледный молодой человек. Судя по всему, он всю ночь не смыкал глаз: стол перед ним был заставлен чашечками с подсохшей гущей от турецкого кофе.
Молодой человек сидел в полупустой комнате, где было всего лишь несколько стульев да исцарапанный стол. Напротив окна находился небольшой камин, огонь в котором давно погас, и на решётке лежал слой лёгкого серого пепла. Человек был довольно прижимист и разжечь его снова не собирался. Из распахнутого настежь пыльного окна открывался вид на улицу. Возле этого окна находился то ли стеллаж, то ли этажерка, разделённая на необычно большие ниши, каждая из которых имела плетёную откидную дверцу. Сейчас все дверки были гостеприимно распахнуты.
Из скудной обстановки комнаты глаз привлекали лишь роскошное кресло сафьяновой кожи, в котором сидел молодой человек, и золотые карманные часы: они лежали, открытые, перед ним на столе. Только эти два предмета прекрасного качества да ещё дом на Юденгассе достались молодому человеку от отца.
Нетрудно догадаться, что Юденгассе — улица, где разрешали селиться евреям и где они могли в меру своих сил и способностей заботиться о хлебе насущном. И для большинства из них основным источником дохода стали меновые операции и ростовщичество. В этот предрассветный час улица была тиха и пустынна. Но скоро ростовщики вынесут на мостовую свои столики, и по ярким полотнищам над их жилищами можно будет безошибочно узнать их занятия. А через пару часов всю улицу заполнит пёстрая, шумная толпа продавцов и покупателей.
Молодой человек сидел неподвижно, лишь когда взошло солнце, он наклонился к оплывшей сальной свече, чтобы прикурить сигарету с турецким табаком. На край подоконника сел маленький серый голубь, недоверчиво кося то одним, то другим глазом, словно пытаясь разглядеть внутренности сумрачной комнаты. Юноша по-прежнему сидел неподвижно, только в его глазах вдруг вспыхнул холодный грозный огонёк, от которого взгляд его стал попросту страшен: обычно, встретив такой взгляд, человек старается опустить свои глаза.
На какое-то мгновение поколебавшись, голубь впорхнул в одну из устроенных возле окна ниш. Плетёная дверка за ним тут же захлопнулась.
Молодой человек докурил свою сигарету и допил кофе. Он внимательно взглянул на золотые часы и закрыл их крышку. Часы показывали пять часов семнадцать минут. Он прошёл по комнате к нише и приоткрыл плетёную дверцу. Осторожно просунув в неё руку, тихонько погладил голубя и затем извлёк его наружу.
К лапке птицы был привязан клочок вощёной бумажки, и человек, аккуратно сняв её, развернул. На ней было напечатано одно-единственное слово «Гент».
Гент находился в пяти днях верховой езды. И все же, несмотря ни на что, через пять суток после получения им послания, молодой человек, проскакав по местности, наводнённой остатками раздроблённых армий, пытавшихся охотиться друг на друга в Арденнских чащобах, и падая от усталости, соскочил со взмыленного коня на лужайке перед домом.
В здании было темно, и не желая лишнего шума, он отпер дверь своим ключом. На звук открывшейся двери вышла старушка в ночном чепце со свечой в руке. Молодой человек обратился к ней по-немецки:
— Пусть Фриц позаботится о лошади, а потом я жду его у себя в кабинете.
Тусклый свет, проникавший в большие чистые окна, отражался в гранях хрустальных графинов, расставленных на полках буфета из красного дерева. Воздух в комнате был напоён ароматом свежесрезанных мальв и гладиолусов, которые красовались в глубоких вазах, стоявших на низеньких мраморных столиках. Массивные часы в великолепном резном футляре стояли возле дверей. Эта комната, в отличие от той, где пребывал наш молодой человек во Франкфурте, содержалась в отменном порядке.
Войдя в кабинет, он сразу же прошёл к окну, из которого прекрасно видел дом напротив. Эти два здания разделял небольшой палисадник, и из окон кабинета можно было наблюдать за всем, что творилось в передней и в гостиной у соседей. Именно по этой причине три месяца назад он купил этот дом со всей обстановкой.
Отойдя от окна, достал из буфета коньяк и налил себе немного. Устав от дороги, он не мог отправиться сразу же спать. Через полчаса двери кабинета отворились, и вошёл рослый мужчина в грубом одеянии.
— Сэр, — обратился он к хозяину с немецким акцентом и замер в ожидании ответа.
— Фриц, я валюсь с ног от усталости, — еле слышно произнёс молодой человек. — Разбуди меня, как только прибудет гонец.
— Не беспокойтесь, сэр, я останусь здесь и покараулю. Если замечу хоть малейшее движение, сразу же разбужу вас.
— Смотри внимательно, не дай промашку, — предупредил хозяин. — Дело чрезвычайной важности.
Фриц провёл возле окна всю ночь. Наступило утро, поднялся его хозяин, умылся, оделся и сменил Фрица на посту в кабинете.
Ожидание длилось три дня. Проливные дожди размыли дороги, на много миль окрест сделав их практически непроезжими. Но на исходе третьего дня, когда молодой человек собирался обедать, в столовую вошёл Фриц.
— Прошу прощения, сударь, но со стороны восточного тракта, что ведёт на Брюссель, движется всадник.
Хозяин кивнул, бросил на стол салфетку и взмахом руки отпустил двух прислуживавших ему лакеев. Загасив свечу, он подошёл к окну и встал за одной из тяжёлых занавесей.
В доме напротив началось движение. По комнатам засновали лакеи, зажигая бесчисленные светильники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98