..
– Откройте мне дверь.
Белла не открыла дверь, но отступила в сторону, бормоча как будто про себя:
– Чего только я не делаю для людей, а они чем мне платят? Ругательными словами и косыми взглядами. Белла добра. Может, она и растолстела, как слониха, но она добра, ей хочется время от времени хоть немного благодарности. Паршивый это мир, в нем благодарности ни на грош. Уходи, паршивая девчонка, уходи. Пока Белла не осерчала. Пошла вон, вон!..
Но паршивой девчонки уже и след простыл, Белла говорила стенам пустой комнаты. Она тяжело плюхнулась на топчан и поднесла руку к сердцу. Оно все еще билось, трепетало, точно птичка, зажатая складками жира.
– Нет в людях доброты, черт бы их побрал, – сказала Белла.
* * *
Элен Кларво не могла бежать из-за слабости в ногах, словно мышцы атрофировались от долгого бездействия, да и боль в голове усилилась. Когда она пыталась думать, мысли таяли и расплывались, и лишь одна выделялась совершенно отчетливо: я должна уйти отсюда, ускользнуть, убежать.
Ей было все равно куда бежать. Не было никакого определенного намерения, она даже не знала, где она, пока не добежала до угла и не увидела таблички: "Саут-Флауэр-стрит" и "Эшуорт-авеню". Она повторила про себя эти названия, надеясь, что они запечатлеются в ее мозгу, но ни одно из названий ни о чем не говорило ей, место было незнакомое. Элен знала, что никогда раньше здесь не была, так же как знала, что не пила спиртного. Однако она пришла сюда, приехала или же ее привели, да к тому же, когда она оказалась в этом доме, она была пьяна. "Окоченелая, – сказала Белла, – совсем окоченелая. Конечно, у тебя болит голова, дорогая, ты прикончила бутылку".
– Я никогда не пью, – сказала мисс Кларво. – Не прикасаюсь к спиртному. Отец говорил, что крепкие напитки огрубляют женщину.
Старик, дожидавшийся на углу зеленого сигнала светофора, посмотрел на нее поверх бифокальных очков с интересом и удовольствием. Он часто разговаривал сам с собой. И так приятно было убедиться, что другие делают то же самое.
Мисс Кларво заметила его взгляд, отвернулась, и краска бросилась ей в лицо, как будто старик увидел ее голой.
– Хе-хе-хе, – прохихикал старик и пошел через улицу, плечи его вздрагивали от радости. "Нынче даже молодые разговаривают сами с собой. Что поделаешь, атомный век. Верх взяли сумасшедшие". – Хе-хе-хе.
Мисс Кларво потрогала лицо. Оно горело от унижения. Старик слышал, как она разговаривала сама с собой, а увидел, возможно, еще больше. Может, он шел рядом с ней с того момента, когда она вышла от Беллы, а уж он-то знал, какого рода заведение держит эта женщина. Надо поскорей уйти от старика.
Мисс Кларво повернулась и побежала в противоположном направлении, полы ее пальто развевались, тонкие ноги почти не гнулись, как тростинки.
На следующем углу она остановилась перевести дух и для устойчивости ухватилась за фонарный столб. К столбу была прикреплена табличка: "Фигероа-стрит". "Я не заблудилась, – подумала она. – Я знаю эту улицу, подожду здесь, на углу, пока не подъедет свободное такси". Но в глубине мозга какое-то шестое чувство предупреждало ее, что не надо стоять, и она снова тронулась в путь. Не бежала. Чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Следует выглядеть небрежной, обыденной. Никто не должен узнать, что где-то на этих улицах она потеряла день. Теперь был вечер. День прошел, миновал ее, не прикоснувшись к ней.
И она шла дальше, склонив голову, как будто искала пути и дороги потерянного дня. Мимо проходили пешеходы, проносились машины, ночь была полна шума, света и движения, но мисс Кларво не поднимала головы. "Я должна притворяться, – думала она. – Я должна притворяться, будто не знаю, что меня преследуют".
Если бы она была поумней и могла совладать с паникой, она без труда обнаружила бы, кто ее преследует. Белла? Старик, который слышал, как она разговаривала сама с собой? Кто-то из друзей Беллы? Какой им смысл преследовать ее, ведь при ней нет даже денег. Она потеряла сумочку вместе с днем. На следующем перекрестке из автобуса высыпала толпа пассажиров, мисс Кларво ускорила шаг и смешалась с толпой. На мгновение почувствовав себя в безопасности, оглянулась, скользнула взглядом по мешанине лиц. Только одно лицо выделялось среди других, бледное, сосредоточенное, чуть улыбающееся. Эвелин Меррик. Она стояла в затененном подъезде ателье по ремонту телевизоров, небрежно прислонившись к застекленной двери, как будто отдыхала во время вечерней прогулки. Но мисс Кларво знала, что никакая это не вечерняя прогулка, а охота и она сама – затравленный зверь.
Она повернулась и побежала через улицу, слепая, глухая, одуревшая от паники. Даже не почувствовала удара бампера...
Когда Элен пришла в себя, она лежала у тротуара, вокруг стояли люди и говорили все сразу.
– Я своими глазами видел: она как сиганет...
– На красный свет...
– Наверняка пьяная. За милю несет.
– Ей-богу, я не видел ее!
– Пошли отсюда. Я не хочу, чтобы меня взяли в свидетели.
– Пойдем, Джо, пойдем. Я не выношу крови.
"Кровь, – подумала мисс Кларво. – Значит, я истекаю кровью. Сбылось то, что она сказала мне в первый вечер. Она видела это в хрустальном шарике: со мной произошел несчастный случай, я покалечена, в крови".
– Подумаешь, немножко крови, смотришь же ты соревнования по боксу или нет?
– Должно быть, пьяная...
– Я своими собственными глазами...
– Пусть кто-нибудь вызовет машину "скорой помощи".
– Дама в зеленом пошла звонить своему мужу: он у нее врач.
Молодой человек в форме водителя такси снял свой плащ и пытался подложить его под голову мисс Кларво. Она оттолкнула его и с трудом села:
– Со мной все в порядке. Оставьте меня в покое.
Слова прозвучали глухо и невнятно, но молодой человек их услышал:
– Вам надо бы полежать здесь, пока не придет врач.
– Не нужен мне врач.
– Я прошел курс оказания первой помощи, там так сказано. Держать пострадавшего в тепле и...
– Я не ранена.
Мисс Кларво кое-как поднялась на ноги и принялась вытирать лицо носовым платком, не зная, что она вытирает: кровь или пот от быстрого бега.
Толпа начала расходиться – спектакль окончен, никто не убит, очень жаль, может, в другой раз повезет.
Только молодой человек в форме таксиста остался возле нее и выглядел раздосадованным.
– Я же не виноват. Это каждый может сказать. Вы выскочили прямо под бампер, и я не мог остановить машину мгновенно, безумнее ничего не видал в жизни.
Мисс Кларво оглянулась на вход в ателье, где перед происшествием она видела Эвелин Меррик. Девушки там не было. То ли ушла, то ли притаилась в тени и ждет. Эта игра получается у нее лучше всего: прятаться в тень, бродить в ночи, подстерегая неосторожную жертву.
Таксист все еще говорил, огорченно, но воинственно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Откройте мне дверь.
Белла не открыла дверь, но отступила в сторону, бормоча как будто про себя:
– Чего только я не делаю для людей, а они чем мне платят? Ругательными словами и косыми взглядами. Белла добра. Может, она и растолстела, как слониха, но она добра, ей хочется время от времени хоть немного благодарности. Паршивый это мир, в нем благодарности ни на грош. Уходи, паршивая девчонка, уходи. Пока Белла не осерчала. Пошла вон, вон!..
Но паршивой девчонки уже и след простыл, Белла говорила стенам пустой комнаты. Она тяжело плюхнулась на топчан и поднесла руку к сердцу. Оно все еще билось, трепетало, точно птичка, зажатая складками жира.
– Нет в людях доброты, черт бы их побрал, – сказала Белла.
* * *
Элен Кларво не могла бежать из-за слабости в ногах, словно мышцы атрофировались от долгого бездействия, да и боль в голове усилилась. Когда она пыталась думать, мысли таяли и расплывались, и лишь одна выделялась совершенно отчетливо: я должна уйти отсюда, ускользнуть, убежать.
Ей было все равно куда бежать. Не было никакого определенного намерения, она даже не знала, где она, пока не добежала до угла и не увидела таблички: "Саут-Флауэр-стрит" и "Эшуорт-авеню". Она повторила про себя эти названия, надеясь, что они запечатлеются в ее мозгу, но ни одно из названий ни о чем не говорило ей, место было незнакомое. Элен знала, что никогда раньше здесь не была, так же как знала, что не пила спиртного. Однако она пришла сюда, приехала или же ее привели, да к тому же, когда она оказалась в этом доме, она была пьяна. "Окоченелая, – сказала Белла, – совсем окоченелая. Конечно, у тебя болит голова, дорогая, ты прикончила бутылку".
– Я никогда не пью, – сказала мисс Кларво. – Не прикасаюсь к спиртному. Отец говорил, что крепкие напитки огрубляют женщину.
Старик, дожидавшийся на углу зеленого сигнала светофора, посмотрел на нее поверх бифокальных очков с интересом и удовольствием. Он часто разговаривал сам с собой. И так приятно было убедиться, что другие делают то же самое.
Мисс Кларво заметила его взгляд, отвернулась, и краска бросилась ей в лицо, как будто старик увидел ее голой.
– Хе-хе-хе, – прохихикал старик и пошел через улицу, плечи его вздрагивали от радости. "Нынче даже молодые разговаривают сами с собой. Что поделаешь, атомный век. Верх взяли сумасшедшие". – Хе-хе-хе.
Мисс Кларво потрогала лицо. Оно горело от унижения. Старик слышал, как она разговаривала сама с собой, а увидел, возможно, еще больше. Может, он шел рядом с ней с того момента, когда она вышла от Беллы, а уж он-то знал, какого рода заведение держит эта женщина. Надо поскорей уйти от старика.
Мисс Кларво повернулась и побежала в противоположном направлении, полы ее пальто развевались, тонкие ноги почти не гнулись, как тростинки.
На следующем углу она остановилась перевести дух и для устойчивости ухватилась за фонарный столб. К столбу была прикреплена табличка: "Фигероа-стрит". "Я не заблудилась, – подумала она. – Я знаю эту улицу, подожду здесь, на углу, пока не подъедет свободное такси". Но в глубине мозга какое-то шестое чувство предупреждало ее, что не надо стоять, и она снова тронулась в путь. Не бежала. Чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Следует выглядеть небрежной, обыденной. Никто не должен узнать, что где-то на этих улицах она потеряла день. Теперь был вечер. День прошел, миновал ее, не прикоснувшись к ней.
И она шла дальше, склонив голову, как будто искала пути и дороги потерянного дня. Мимо проходили пешеходы, проносились машины, ночь была полна шума, света и движения, но мисс Кларво не поднимала головы. "Я должна притворяться, – думала она. – Я должна притворяться, будто не знаю, что меня преследуют".
Если бы она была поумней и могла совладать с паникой, она без труда обнаружила бы, кто ее преследует. Белла? Старик, который слышал, как она разговаривала сама с собой? Кто-то из друзей Беллы? Какой им смысл преследовать ее, ведь при ней нет даже денег. Она потеряла сумочку вместе с днем. На следующем перекрестке из автобуса высыпала толпа пассажиров, мисс Кларво ускорила шаг и смешалась с толпой. На мгновение почувствовав себя в безопасности, оглянулась, скользнула взглядом по мешанине лиц. Только одно лицо выделялось среди других, бледное, сосредоточенное, чуть улыбающееся. Эвелин Меррик. Она стояла в затененном подъезде ателье по ремонту телевизоров, небрежно прислонившись к застекленной двери, как будто отдыхала во время вечерней прогулки. Но мисс Кларво знала, что никакая это не вечерняя прогулка, а охота и она сама – затравленный зверь.
Она повернулась и побежала через улицу, слепая, глухая, одуревшая от паники. Даже не почувствовала удара бампера...
Когда Элен пришла в себя, она лежала у тротуара, вокруг стояли люди и говорили все сразу.
– Я своими глазами видел: она как сиганет...
– На красный свет...
– Наверняка пьяная. За милю несет.
– Ей-богу, я не видел ее!
– Пошли отсюда. Я не хочу, чтобы меня взяли в свидетели.
– Пойдем, Джо, пойдем. Я не выношу крови.
"Кровь, – подумала мисс Кларво. – Значит, я истекаю кровью. Сбылось то, что она сказала мне в первый вечер. Она видела это в хрустальном шарике: со мной произошел несчастный случай, я покалечена, в крови".
– Подумаешь, немножко крови, смотришь же ты соревнования по боксу или нет?
– Должно быть, пьяная...
– Я своими собственными глазами...
– Пусть кто-нибудь вызовет машину "скорой помощи".
– Дама в зеленом пошла звонить своему мужу: он у нее врач.
Молодой человек в форме водителя такси снял свой плащ и пытался подложить его под голову мисс Кларво. Она оттолкнула его и с трудом села:
– Со мной все в порядке. Оставьте меня в покое.
Слова прозвучали глухо и невнятно, но молодой человек их услышал:
– Вам надо бы полежать здесь, пока не придет врач.
– Не нужен мне врач.
– Я прошел курс оказания первой помощи, там так сказано. Держать пострадавшего в тепле и...
– Я не ранена.
Мисс Кларво кое-как поднялась на ноги и принялась вытирать лицо носовым платком, не зная, что она вытирает: кровь или пот от быстрого бега.
Толпа начала расходиться – спектакль окончен, никто не убит, очень жаль, может, в другой раз повезет.
Только молодой человек в форме таксиста остался возле нее и выглядел раздосадованным.
– Я же не виноват. Это каждый может сказать. Вы выскочили прямо под бампер, и я не мог остановить машину мгновенно, безумнее ничего не видал в жизни.
Мисс Кларво оглянулась на вход в ателье, где перед происшествием она видела Эвелин Меррик. Девушки там не было. То ли ушла, то ли притаилась в тени и ждет. Эта игра получается у нее лучше всего: прятаться в тень, бродить в ночи, подстерегая неосторожную жертву.
Таксист все еще говорил, огорченно, но воинственно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40