Джонс беспомощно развел руками. Джорджи сделал глоток и продолжал:
— Как только она опознает тебя, ты будешь арестован и допрошен. У ФБР есть методы, способные заставить людей заговорить. Ты заговоришь,
Джонс попытался было возразить, но Джорджи совершенно не обратил на это внимания.
— Ты заговоришь, и, чтобы получить снисхождение суда, ты расскажешь все. Ты заложишь нас всех.
— Джорджи, я вам клянусь, что нет. Ведь вы меня знаете уже десять лет...
— Я знал людей и покрепче тебя, которые не выдерживали. Корпорация не может подвергаться такому риску, тебе это известно. В об щем, я пришел сделать тебе предложение.
С ним будут разговаривать! Внезапно Джонс преисполнился огромной признательности к Джорджи и наполнил его стакан.
— Прежде всего, — продолжал Джорджи, ты не должен был убивать адвоката. Тебе просто надо было испугать его.
— Я подумал, что лучше... Дом был пуст, никто не видел, как я туда пришел...
— Да. Но заявилась девушка. И ты упустил ее. Значит, вот мое предложение. То есть предложение Корпорации. Ты завершишь свою работу. Уберешь девушку. До того, как она тебя опознает.
— Но это невозможно! Она в больнице, ее охраняет армия полицейских!
— У тебя нет другого выхода, старина. Если ты откажешься, это сделает кто-то другой. И на следующий день найдут твой труп и письмо, подписанное тобой, в котором ты признаешься, что убил адвоката и его дочь. Все.
Джонс ломал руки в отчаянье. Ему не удастся выкрутиться. Это невозможно. Убивать или быть убитым. Таков закон Корпорации.
— Ты понимаешь, старина, нам в Корпорации не нужны люди, которые теряют самообладание. Ты плохо выполнил работу, которую тебе поручили, и поставил нас под удар. Тебе и исправлять положение. Хладнокровно. Как сделаешь дело, мы вспомним свое обещание. Ты станешь патроном всех букмекеров Западного побережья. Если же опять не выполнишь задачу или откажешься сотрудничать...
Он замолчал и сделал весьма красноречивый жест, проведя ребром ладони по горлу.
Последовала тишина, нарушаемая лишь бесконечной рекламой какой-то марки пива. Это напомнило Джонсу о мучившей его жажде.
— Ты знаешь, старина, полиция уже неплохо поработала. У них есть список шести подозреваемых, все они члены Корпорации. И твое имя в нем значится под номером три. У тебя надежное алиби на ночь убийства, я думаю?
— О, алиби безупречное. Я был на маскараде у судьи Фрайсби. Куча народу может это за свидетельствовать.
— Если только я не прикажу им не делать этого. Понимаешь, старина?
— Очень хорошо.
Джорджи помешал кусочки льда в своем стакане. Его улыбка стала еще шире.
— Сколько тебе лет, старина?
— Сорок два.
— Ты неплохо продвинулся в Корпорации, не так ли? Еще пять лет назад ты занимался контрактами по неустойкам... Если ты докажешь свою ловкость, то через несколько месяцев заменишь Смитти... Ты знаешь, сколько Смитти зарабатывает?
У Джонса перехватило дыхание, он кивнул головой.
— Только не забывай этот принцип, старина: никакого безумства. Самообладание. Только самообладание, и ты доживешь до сорока трех лет.
Он встал. Громкий голос диктора заполнил комнату:
— Неожиданная развязка дела об убийстве Бушэ. В тот момент, когда полиция полагает, что Кристина Бушэ сможет опознать убийцу своего отца, профессор Хардинг, специалист по глазным болезням, ставит диагноз, согласно которому молодая женщина останется слепой.
Джонс, застывший со стаканом в руке, почувствовал, как его пальцы разжимаются. Стакан бесшумно упал на ковер, и виски разлилось.
Джорджи подошел к Джонсу и положил правую руку на его левое плечо.
— Старина, я видел много счастливцев, но таких, как ты, — никогда.
Ошеломленный, еще не верящий в чудо Джонс что-то неразборчиво пролепетал. Переполненный любезностью Джорджи поднял его стакан, впихнул ему в руку и наполнил до краев.
— За это надо выпить, старина. Ты можешь считать себя с этой минуты патроном Западного побережья. Рад?
Спасибо, Джорджи.
Нет-нет, не благодари. Для меня это удовольствие. Настоящее удовольствие. И я уверен, что все парни из Корпорации будут рады твоему продвижению. — Он толкнул его локтем в бок. — Слушай, старина, когда у тебя будет точная информация, не забудь мне позвонить!
По знаку Джорджи верзила Маркус задвигался, открыл дверь, осмотрел коридор и вышел. Джорджи последовал за ним. Дверь закрылась.
Джонс выключил телевизор. Его руки дрожали еще добрых полчаса.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ
ПАРИЖ
Глава 3
Газеты лежали на столе, около подноса с завтраком. Стол стоял в проеме между окнами, выходившими в садик. На улице шел мелкий дождь.
Боб Мюрэ удобно устроился, вытянув свои длинные ноги, поднял крышку кофейника и с наслаждением вдохнул восхитительный аромат.
Он налил себе кофе, попробовал его с легкой гримасой. Слишком горячий. Поставив чашку, он намазал маслом тост и развернул первую газету, «Нью-Йорк геральд».
Не спеша попивая кофе, он раскрыл газету на рубрике биржевых новостей. Внимательно их прочитав, нашел страницу с информацией о театре. Затем Боб просмотрел «Уолл-стрит джорнэл», сожалея о том, что газета попадает в Париж с двенадцатичасовым опозданием и, следовательно, сведения в ней утратили смысл.
Наконец он принялся за «Фигаро», которую обычно читал до последней строки, начиная со светской хроники. Узнав о свадьбе одного из своих знакомых, он пометил в записной книжке, что надо послать поздравление.
Статья, находившаяся в низу колонки, не особенно его заинтересовала. Он рассеянно пробежал ее, отнюдь не подозревая, что это сообщение в несколько строк могло бы изменить его жизнь. Уже много лет он не замечал, что в его положении было что-то ненормальное, и поэтому не увидел никакой непосредственной связи между своей женой и статьей в «Фигаро».
Он съел второй тост, который намазал апельсиновым мармеладом, выпил еще одну чашку кофе и ощутил себя в полной форме. Всего десять часов, у него впереди длинный приятный день. Как обычно, деловые вопросы он разрешит в ходе хорошего обеда, а затем изысканного ужина. В промежутке между ними он покатается пару часов на лошади, лишь бы погода разгулялась» и сыграет два сета в теннис. Вечер он вероятно, закончит в новом модном кабаке с одной или двумя хорошенькими девушками...
Дверь открылась, оторвав его от составления этой программы. Он посмотрел на приближающуюся к нему Веронику, улыбнулся ей, но она опустила глаза и быстро сказала:
— Здравствуйте, Боб.
Боб улыбнулся еще шире, продолжая бесстыдно рассматривать молодую женщину. Он знал, что она не может это не почувствовать, и был с ней в высшей степени любезен именно для того, чтобы заставить ее мучиться угрызениями совести.
— Я пришла за газетами, — сказала Вероника, — но я вижу, вы еще читаете их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30