Под утро, очевидно, сообразив, что все равно наговорил слишком много, Свиристельский вспомнил еще про один маленький фактик из жизни юрисконсультанта. Чего уж там. Тем более товарищ Таничев пообещал использовать всю полученную от нотариуса информацию без упоминания имени последнего, а если такая возможность будет исключена, то и вовсе не задействовать сведения.
Фактик был очень любопытным. Летом этого года Бражник прикупил дачу на Карельском перешейке. Сделка оформлялась через Свиристельского. Женщина получила от Бражника двадцать тысяч долларов наличными, после чего написала генеральную доверенность. Она собиралась эмигрировать в Штаты, где жили все ее родственники. Кроме дачи, она планировала продать еще и квартиру.
Спустя пару недель у Бражника появляется новый «Опель». Терзаемый смутными сомнениями, Вадим Семенович съездил к Анне Сергеевне – так звали женщину, – но обнаружил лишь опечатанные милицией двери. Из беседы с соседями выяснилось, что хозяйка покончила жизнь самоубийством путем повешения на дверной ручке. Про проданную дачу соседи ничего не знали, потому что Анна Сергеевна слыла человеком скрытным и осторожным.
Фактик этот насторожил нотариуса, особенно когда тот вспомнил, что Бражник был в довольно хороших отношениях с покойной и вполне мог знать, где спрятаны деньги.
После этого жуткого рассказа Свиристельский был выпущен операми на свободу и исчез в туманной пелене питерского утра.
Дождавшись смены в лице Казанцева и Белкина, Таничев и Гончаров поделились с ними полученными данными, после чего быстренько состоялся очередной военный совет.
– Учтите, коллеги, в нашем случае в чистом виде присутствует эксцесс исполнителя. Антона изначально не собирались убивать. Он сам вмешался. С Бражником можно очень хорошо поиграть на этом. Или сдавай исполнителей, можно без протокола, или мы даем ход дачной истории, – рассуждал Гончаров, сопровождая свою речь активной жестикуляцией.
– Убийство этой Анны Сергеевны еще доказать надо.
– Ерунда. Если у него хвост в дерьме, он согласится. Одно дело – организация квартирного налета, которую действительно трудно доказать, а другое – собственноручное исполнение убийства в корыстных целях. Главное, что у нас на него есть отличный крюк.
– Ага, Бражник – такой маленький, глупенький мальчик, что тут же расплачется, попросит поставить его в угол и поклянется, что больше не будет. Так он и поверит, что мы его отпустим. Иди, дорогой. Бог с ней, с Анной Сергеевной, мы понимаем, ты не хотел, ты не специально… Она сама виновата, сказала, где деньги хранятся. Зато ты нам с Антоном помог… Спасибочки, эти песенки для малолеток годятся, да для кино про шпионов и милицию.
– А ты что предлагаешь? – возмутился Паша. – Только и знаешь, что критиковать. Тоже мне, Белинский!
– Я предлагаю не спешить, – ответил критик Белкин. – Нотариус к Бражнику не побежит, он не самоубийца. Я лично думаю, что Вадим Семенович не случайно поехал проведать дачницу. Знание лишней гадости о компаньоне не помещает. Как там дальше судьба обернется? Вдруг заминка в дружбе приключится? Так мы дружбу восстановим. Методом горестных воспоминаний.
Я предлагаю сегодня убедиться в подлинности истории с дачей. Связаться с местным отделением, еще раз поговорить с соседями, найти по возможности знакомых этой Анны Сергеевны. Кто-то с ней должен был общаться? Работа, подруги. Вдруг все окажется лажей, а мы будем Бражника грузить? Один день роли не сыграет, тем более вы отчаливаете.
– Колька с Лешей на чердаке?
– Там, вчера звонили. Пускай сидят. Чем больше наснимают, тем лучше.
– Хорошо, – окончательно решил Петрович, – копайте. Бражника действительно рановато снимать. Тем более вдвоем. Да еще, не дай Бог, новое убийство. Паша, пошли, нам по пути. Давайте, мужики, пока. Я дома, если что – звоните.
– Я тоже дома. Правда, жениться сегодня хотел, так что просьба по возможности не тревожить.
– Валяй.
Когда компания уменьшилась вдвое, Вовчик повернулся к Казанцеву:
– Ну что, старый, поработаем во благо ближнему? Хороший Бражник – сидящий Бражник. Эх, что ни говори, а люблю я это дело.
– Сатрап ты, Вовчик. Душегуб.
– Нет, Казанова. Я, как говорили в коммунистические времена, человек с обостренным чувством справедливости. Так оно у меня обострено, что порезаться можно. Поострее опасной бритвы будет. Ну что, готов? Погнали.
ГЛАВА 6
Узкие проходы между высоченными стеллажами книг чем-то напоминали лабиринт. Назад бы выбраться.
Вовчик поднял глаза. Впечатляет. Неужели есть тот, кто все это осилил? Однотонные, строгие корешки подчеркивали серьезность и мощь хранящейся здесь литературы. В книжных магазинах, пестрящих красочными, броскими обложками, такого не увидишь.
– Сюда, молодой человек. Несколько шагов вперед, тяжелая темно-зеленая ширма, маленький кабинет-уголок.
– Присаживайтесь. Вот стул, снимите рулоны.
Белкин бросил взгляд на круглый стол: стопка книг, две раскрыты. Вроде с картинками. Красиво.
– Можно?
– Да, Владимир, пожалуйста. Это Данте. Хорошие иллюстрации, правда?
– Ничего. Фантастика?
– Что вы?! «Божественная комедия». Не читали?
Белкин пожал плечами:
– Я все больше по юридической линии. УК, УПК.
– Очень советую. Философия непревзойденной глубины. Непременно прочитайте. Изумительнейшая вещь.
Вовчик положил книгу. С земными бы делами разобраться.
Женщина присела на второй стул:
– Я не знаю, смогу ли вам чем-нибудь помочь, Владимир. Анна была очень скрытной женщиной.
– Заведующая сказала, что с вами она поддерживала наиболее близкие отношения.
– Просто у нас отделы рядом. Но, пожалуй, Да-с другими она была менее близка, хотя проработала здесь более пятнадцати лет. Что я могу сказать? Несомненно, очень образованная женщина. Четыре языка, поистине энциклопедические знания, но в обыденной жизни, наоборот, человек до обидного наивный и где-то даже неприспособленный. Вы говорите, что она продала дачу? Собиралась в Америку? Дача, да, действительно у нее была. Но я думаю, за помощью она обратилась бы к кому-нибудь из нас, если б захотела ее продать. Это ведь нешуточное дело, а с ее-то жизненной наивностью…
– Могла найти кого-нибудь. Необязательно на работе. Она, кстати, не упоминала фамилию Бражник?
– Нет, не помню.
– Его звать как меня, Владимиром.
– Да, она разговаривала по телефону с каким-то Володей. У нас аппарат там, в холле.
– Вы не спрашивали про него?
– Спросила один раз, но Аня ответила, что просто знакомый. Я же говорю, она была очень замкнутой женщиной. Возможно, это отпечаток профессии. Работа с книгами сказывается на психологии.
– Вас удивила ее смерть?
– Не знаю, что и ответить. Сейчас я склоняюсь к мнению, что нет, не удивила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25