Эта басня про Молоха в более позднюю эпоху получила бы название военной пропаганды, беспардонной лжи. Я могу доказать, что это была ложь. Я могу доказать это, и богом клянусь, что докажу... Докажу... - И он увлеченно повторял и повторял это обещание.
Миссис Поттерли также спускалась в подвал, но гораздо реже, обычно по вторникам и четвергам, когда профессор читал лекции вечером и возвращался домой поздно.
Она тихонько сидела в углу, не произнося ни слова. Ее глаза ничего не выражали, лицо как-то все обвисало, и вид у нее был рассеянный и отсутствующий.
Когда она пришла в первый раз, Фостер неловко намекнул, что ей лучше было бы уйти.
– Я вам мешаю? - спросила она глухо.
– Нет, что вы, - раздраженно солгал Фостер. - Я только потому... потому... - И он не сумел закончить фразы.
Миссис Поттерли кивнула, словно принимая приглашение остаться. Затем она открыла рабочий мешочек, который принесла с собой, вынула моток витроновых полосок и принялась сплетать их с помощью пары изящно мелькающих тонких четырехгранных деполяризаторов, подсоединенных тонкими проволочками к батарейке, так что казалось, будто она держит в руке большого паука.
Как-то вечером она сказала негромко:
– Моя дочь Лорель - ваша ровесница.
Фостер вздрогнул - так неожиданно она заговорила. Он пробормотал:
– Я и не знал, что у вас есть дочь, миссис Поттерли.
– Она умерла много лет назад.
Ее умелые движения превращали витрон в рукав какой-то одежды - какой именно, Фостер еще не мог отгадать. Ему оставалось только глупо пробормотать:
– Я очень сожалею.
– Она мне часто снится, - со вздохом сказала миссис Поттерли и подняла на него рассеянные голубые глаза.
Фостер вздрогнул и отвел взгляд.
В следующий раз она спросила, осторожно отклеивая полоску витрона, прилипшую к ее платью:
– А что, собственно, это означает - обзор времени?
Ее слова нарушили чрезвычайно сложный ход мысли, и Фостер почти огрызнулся:
– Спросите у профессора Поттерли.
– Я пробовала. Да, да, пробовала. Но, по-моему, его раздражает моя непонятливость. И он почти все время называет это хроноскопией. Что, действительно можно видеть образы прошлого, как в стереовизоре? Или аппарат пробивает маленькие дырочки, как эта ваша счетная машинка?
Фостер с отвращением посмотрел на свою портативную счетную машинку. Работала она неплохо, но каждую операцию приходилось проводить вручную, и ответы выдавались в закодированном виде. Эх, если бы он мог воспользоваться университетскими машинами... Пустые мечты! И так уж, наверное, окружающие недоумевают, почему он теперь каждый вечер уносит свою машинку из кабинета домой. Он ответил:
– Я лично никогда не видел хроноскопа, но, кажется, он дает возможность видеть образы и слышать звуки.
– Можно услышать, как люди разговаривают?
– Кажется, да... - И, не выдержав, он продолжал в отчаянии: Послушайте, миссис Поттерли, вам же здесь, должно быть, невероятно скучно! Я понимаю, вам неприятно бросать гостя в одиночестве, но, право же, миссис Поттерли, не считайте себя обязанной...
– Я и не считаю себя обязанной, - сказала она. - Я сижу здесь и жду.
– Ждете? Чего?
– Я подслушала, о чем вы говорили в тот первый вечер, - невозмутимо ответила она, - когда вы в первый раз разговаривали с Арнольдом. Я подслушивала у дверей.
– Да? - сказал он.
– Я знаю, что так поступать не следовало бы, но меня очень тревожил Арнольд. Я подозревала, что он намерен заняться чем-то, чем он не имеет права заниматься. И я хотела все узнать. А потом, когда я услышала... Она умолкла и, наклонив голову, стала внимательно рассматривать нитроновое плетение.
– Услышали что, миссис Поттерли?
– Что вы не хотите строить хроноскоп.
– Конечно, не хочу.
– Я подумала, что вы, может быть, передумаете.
Фостер бросил на нее свирепый взгляд.
– Так, значит, вы приходите сюда, надеясь, что я построю хроноскоп, рассчитывая, что я его построю?
– Да, да, доктор Фостер. Я так хочу, чтобы вы его построили!
С ее лица словно упало мохнатое покрывало - оно вдруг приобрело мягкую четкость очертаний, щеки порозовели, глаза оживились, а голос почти зазвенел от волнения.
– Как это было бы чудесно! - шепнула она. - Вновь ожили бы люди из прошлого - фараоны, короли и... и просто люди. Я очень надеюсь, что вы построите хроноскоп, доктор Фостер. Очень...
Миссис Поттерли умолкла, словно не выдержав напряжения собственных слов, и даже не заметила, что витроновые полоски соскользнули с ее колен на пол. Она вскочила и бросилась вверх по лестнице, а Фостер следил за неуклюже движущейся фигурой в полной растерянности.
Теперь Фостер почти не спал по ночам, напряженно и мучительно думая. Это напоминало какое-то несварение мысли.
Его заявка на дотацию в конце концов отправилась к Ральфу Ниммо. Он больше на нее не рассчитывал и только подумал тупо: "Одобрения я не получу".
В таком случае не миновать скандала на кафедре и, возможно, в конце академического года его не утвердят в занимаемой должности.
Но Фостера это почти не трогало. Сейчас для него существовал нейтрино, нейтрино, только нейтрино! След частицы прихотливо извивался и уводил его все дальше по неведомым путям, неизвестным даже Стербинскому и Ламарру. Он позвонил Ниммо.
– Дядя Ральф, мне кое-что нужно. Я звоню не из городка.
Лицо Ниммо на экране, как всегда, излучало добродушие, но голос был отрывист.
– Я знаю, что тебе нужно: пройти курс по ясному формулированию собственных мыслей. Я совсем измотался, пытаясь привести твою заявку в божеский вид. Если ты звонишь из-за нее...
– Нет, не из-за нее, - нетерпеливо замотал головой Фостер. - Мне нужно вот что... - Он быстро нацарапал на листке бумаги несколько слов и поднес листок к приемнику.
Ниммо испустил короткий вопль.
– Ты что, думаешь, мои возможности ничем не ограничены?
– Это вы можете достать, дядя, можете!
Ниммо еще раз прочел список, беззвучно шевеля пухлыми губами и все больше хмурясь.
– И что получится, когда ты соберешь все это воедино? - спросил он.
Фостер только покачал головой.
– Что бы из этого ни получилось, исключительное право на популярное издание будет принадлежать вам, как всегда. Только, пожалуйста, пока больше меня ни о чем не расспрашивайте.
– Видишь ли, я не умею творить чудеса.
– Ну, а на этот раз сотворите! Обязательно! Вы же писатель, а не ученый. Вам не приходится ни перед кем отчитываться. У вас есть связи, друзья. Наверно, они согласятся на минутку отвернуться, чтобы ваш следующий публикационный срок мог сослужить им службу?
– Твоя вера, племянничек, меня умиляет. Я попытаюсь.
Попытка Ниммо увенчалась полным успехом. Как-то вечером, заняв у приятеля машину, он привез материалы и оборудование. Вместе с Фостером они втащили их в дом, громко пыхтя, как люди, не привыкшие к физическому труду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Миссис Поттерли также спускалась в подвал, но гораздо реже, обычно по вторникам и четвергам, когда профессор читал лекции вечером и возвращался домой поздно.
Она тихонько сидела в углу, не произнося ни слова. Ее глаза ничего не выражали, лицо как-то все обвисало, и вид у нее был рассеянный и отсутствующий.
Когда она пришла в первый раз, Фостер неловко намекнул, что ей лучше было бы уйти.
– Я вам мешаю? - спросила она глухо.
– Нет, что вы, - раздраженно солгал Фостер. - Я только потому... потому... - И он не сумел закончить фразы.
Миссис Поттерли кивнула, словно принимая приглашение остаться. Затем она открыла рабочий мешочек, который принесла с собой, вынула моток витроновых полосок и принялась сплетать их с помощью пары изящно мелькающих тонких четырехгранных деполяризаторов, подсоединенных тонкими проволочками к батарейке, так что казалось, будто она держит в руке большого паука.
Как-то вечером она сказала негромко:
– Моя дочь Лорель - ваша ровесница.
Фостер вздрогнул - так неожиданно она заговорила. Он пробормотал:
– Я и не знал, что у вас есть дочь, миссис Поттерли.
– Она умерла много лет назад.
Ее умелые движения превращали витрон в рукав какой-то одежды - какой именно, Фостер еще не мог отгадать. Ему оставалось только глупо пробормотать:
– Я очень сожалею.
– Она мне часто снится, - со вздохом сказала миссис Поттерли и подняла на него рассеянные голубые глаза.
Фостер вздрогнул и отвел взгляд.
В следующий раз она спросила, осторожно отклеивая полоску витрона, прилипшую к ее платью:
– А что, собственно, это означает - обзор времени?
Ее слова нарушили чрезвычайно сложный ход мысли, и Фостер почти огрызнулся:
– Спросите у профессора Поттерли.
– Я пробовала. Да, да, пробовала. Но, по-моему, его раздражает моя непонятливость. И он почти все время называет это хроноскопией. Что, действительно можно видеть образы прошлого, как в стереовизоре? Или аппарат пробивает маленькие дырочки, как эта ваша счетная машинка?
Фостер с отвращением посмотрел на свою портативную счетную машинку. Работала она неплохо, но каждую операцию приходилось проводить вручную, и ответы выдавались в закодированном виде. Эх, если бы он мог воспользоваться университетскими машинами... Пустые мечты! И так уж, наверное, окружающие недоумевают, почему он теперь каждый вечер уносит свою машинку из кабинета домой. Он ответил:
– Я лично никогда не видел хроноскопа, но, кажется, он дает возможность видеть образы и слышать звуки.
– Можно услышать, как люди разговаривают?
– Кажется, да... - И, не выдержав, он продолжал в отчаянии: Послушайте, миссис Поттерли, вам же здесь, должно быть, невероятно скучно! Я понимаю, вам неприятно бросать гостя в одиночестве, но, право же, миссис Поттерли, не считайте себя обязанной...
– Я и не считаю себя обязанной, - сказала она. - Я сижу здесь и жду.
– Ждете? Чего?
– Я подслушала, о чем вы говорили в тот первый вечер, - невозмутимо ответила она, - когда вы в первый раз разговаривали с Арнольдом. Я подслушивала у дверей.
– Да? - сказал он.
– Я знаю, что так поступать не следовало бы, но меня очень тревожил Арнольд. Я подозревала, что он намерен заняться чем-то, чем он не имеет права заниматься. И я хотела все узнать. А потом, когда я услышала... Она умолкла и, наклонив голову, стала внимательно рассматривать нитроновое плетение.
– Услышали что, миссис Поттерли?
– Что вы не хотите строить хроноскоп.
– Конечно, не хочу.
– Я подумала, что вы, может быть, передумаете.
Фостер бросил на нее свирепый взгляд.
– Так, значит, вы приходите сюда, надеясь, что я построю хроноскоп, рассчитывая, что я его построю?
– Да, да, доктор Фостер. Я так хочу, чтобы вы его построили!
С ее лица словно упало мохнатое покрывало - оно вдруг приобрело мягкую четкость очертаний, щеки порозовели, глаза оживились, а голос почти зазвенел от волнения.
– Как это было бы чудесно! - шепнула она. - Вновь ожили бы люди из прошлого - фараоны, короли и... и просто люди. Я очень надеюсь, что вы построите хроноскоп, доктор Фостер. Очень...
Миссис Поттерли умолкла, словно не выдержав напряжения собственных слов, и даже не заметила, что витроновые полоски соскользнули с ее колен на пол. Она вскочила и бросилась вверх по лестнице, а Фостер следил за неуклюже движущейся фигурой в полной растерянности.
Теперь Фостер почти не спал по ночам, напряженно и мучительно думая. Это напоминало какое-то несварение мысли.
Его заявка на дотацию в конце концов отправилась к Ральфу Ниммо. Он больше на нее не рассчитывал и только подумал тупо: "Одобрения я не получу".
В таком случае не миновать скандала на кафедре и, возможно, в конце академического года его не утвердят в занимаемой должности.
Но Фостера это почти не трогало. Сейчас для него существовал нейтрино, нейтрино, только нейтрино! След частицы прихотливо извивался и уводил его все дальше по неведомым путям, неизвестным даже Стербинскому и Ламарру. Он позвонил Ниммо.
– Дядя Ральф, мне кое-что нужно. Я звоню не из городка.
Лицо Ниммо на экране, как всегда, излучало добродушие, но голос был отрывист.
– Я знаю, что тебе нужно: пройти курс по ясному формулированию собственных мыслей. Я совсем измотался, пытаясь привести твою заявку в божеский вид. Если ты звонишь из-за нее...
– Нет, не из-за нее, - нетерпеливо замотал головой Фостер. - Мне нужно вот что... - Он быстро нацарапал на листке бумаги несколько слов и поднес листок к приемнику.
Ниммо испустил короткий вопль.
– Ты что, думаешь, мои возможности ничем не ограничены?
– Это вы можете достать, дядя, можете!
Ниммо еще раз прочел список, беззвучно шевеля пухлыми губами и все больше хмурясь.
– И что получится, когда ты соберешь все это воедино? - спросил он.
Фостер только покачал головой.
– Что бы из этого ни получилось, исключительное право на популярное издание будет принадлежать вам, как всегда. Только, пожалуйста, пока больше меня ни о чем не расспрашивайте.
– Видишь ли, я не умею творить чудеса.
– Ну, а на этот раз сотворите! Обязательно! Вы же писатель, а не ученый. Вам не приходится ни перед кем отчитываться. У вас есть связи, друзья. Наверно, они согласятся на минутку отвернуться, чтобы ваш следующий публикационный срок мог сослужить им службу?
– Твоя вера, племянничек, меня умиляет. Я попытаюсь.
Попытка Ниммо увенчалась полным успехом. Как-то вечером, заняв у приятеля машину, он привез материалы и оборудование. Вместе с Фостером они втащили их в дом, громко пыхтя, как люди, не привыкшие к физическому труду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17