Какое несчастье, что человекообразные отбились от рук!
– Отбились?..
– Двести лет назад.
– Уже неплохо.
– Да не будьте вы таким ограниченным! – сказал эльф жестко. – Сотрудничество было полезным для обеих сторон, покуда вы, человекообразные, не научились сами управлять энергией. С вашей стороны это было просто гнусно, – впрочем, чего еще от вас ждать…
– Почему же гнусно?
– Ну как вам объяснить!.. Было так хорошо освещать ночные наши пирушки светлячками – это требовало психоэнергии всего на две человечьих силы. Но вы провели повсюду электрический свет. Наши антенны годны для связи на целые мили, но вы придумали телеграф, телефон и радио. Наши слуги-кобольды добывали всевозможные руды куда эффективней, чем вы, покуда не был изобретен динамит. Вам понятно?
– Нет.
– А вы полагаете, чувствительные создания высшего порядка, эльфы, могли равнодушно взирать на то, как кучка волосатых млекопитающих теснит их и обгоняет? Это, может, и не было бы трагично, если бы мы были способны развить свою электронику или скопировать вашу, но для такой цели наша психоэнергия оказалась, увы, неприменима. И вот мы ушли от мира. Мы рассердились, зачахли, упали духом. Назовите это комплексом неполноценности, если угодно, но за последние два столетия мы мало-помалу расстались с человечеством и удалились в такие местечки, как Авалон…
Прентисс напряженно размышлял.
– Давайте-ка без обиняков. Значит, как я понимаю, вы способны читать мои мысли?
– Разумеется. Труд довольно грязный и неблагодарный, но могу, если надо. Ваша фамилия Прентисс, и вы сочиняете рассказы о том, что считаете небывальщиной. У вас есть детеныш, который сейчас находится в так называемой школе. Я знаю о вас достаточно много.
Прентисс поморщился.
– А где находится Авалон?
– Вы его все равно не найдете. – Эльф щелкнул челюстями два-три раза подряд. – И не помышляйте даже о том, чтобы вызвать полицию. Вы окажетесь в сумасшедшем доме. Авалон – если уж вы надеетесь, что это вам как-то поможет, – находится в самой середине Атлантики и к тому же совершенно невидим. Когда вы, человекообразные, придумали пароходы, то взяли себе в привычку плавать как попало, очертя голову, и мы были вынуждены накрыть весь остров психоэкраном.
Разумеется, оградить себя от инцидентов мы все-таки не могли. Однажды корабль, огромный до безобразия, стукнул нас точнехонько посередине, и потребовалась психоэнергия всего населения, чтобы придать нашему острову вид айсберга. Кажется, “Титаник” – вот какое название было на борту корабля. А сегодня над нашими головами то и дело проносятся самолеты, и с ними происходят аварии. Один раз мы подобрали несколько ящиков сгущенного молока. Тогда-то я его и попробовал…
– Ну, так почему же, черт возьми, – воскликнул Прентисс, – вам не сидится на вашем Авалоне? Почему вы здесь, а не там?
– Меня выслали, – сказал эльф со злостью. – Дурачье!..
– Выслали?..
– Вы же знаете, чем это пахнет, когда вы разнитесь ото всех хотя бы на самую малость. Я не такой, как они, и бедное дурачье, слепо верующее в традиции, вознегодовало. Они приревновали ко мне. Вот оно, лучшее объяснение. Приревновали!..
– Чем же это вы не такой, как они?
– Подайте мне вон ту лампочку, – сказал эльф. – Нет, нет, просто выверните ее из патрона…
Содрогнувшись от отвращения, Прентисс сделал, что ему было велено, и передал лампочку в лапки эльфа. Тот осторожно, пальчиками, тонкими и гибкими, словно усики, коснулся цоколя снизу и сбоку. Нить накаливания слабо засветилась.
– Боже милостивый, – вымолвил Прентисс.
– Это, – заявил эльф гордо, – мой величайший талант. Я говорил вам, что мы, эльфы, не способны применять психоэнергию к электронике. Зато я – я могу! Я не просто заурядный эльф. Я мутант! Суперэльф! Новая ступень в нашей эволюции! Этот накал, как вы понимаете, возник лишь благодаря активности собственного моего мозга. Теперь взгляните, что получится, когда я использую ваш как линзу…
И едва он произнес это, лампочка раскалилась добела, на нее стало больно смотреть. Где-то внутри, глубоко под черепом, у Прентисса возникло смутное, но отнюдь не противное ощущение сродни щекотке. Лампочка погасла, и эльф положил ее на стол позади машинки.
– Я еще не пробовал, – сказал он горделиво, – но подозреваю, что сумел бы даже расщепить ядро урана…
– Но постойте, чтоб зажечь лампочку, нужна энергия. Нельзя же просто взять ее и…
– Я ведь говорил вам – психоэнергия. Великий Оберон, ну постарайся же понять, человекообразный!..
Прентисс чувствовал растущее беспокойство, но ограничился осторожным вопросом:
– И что вы намерены делать с этим вашим даром?
– Вернуться в Авалон, разумеется. Я мог бы предоставить дурачье их собственной судьбе, но эльфам не чужд известный патриотизм… Мы вернемся обратно вместе, вы и я.
– Но постойте…
– Подумать только, – продолжал эльф, раскачиваясь взад и вперед в своего рода экстазе, – наши ночные пирушки на волшебной лужайке озарит причудливое сияние неоновых трубок. В свои летающие тележки мы впрягали раньше осиный рой – теперь мы приспособим к ним двигатели внутреннего сгорания. Когда наступало время спать, мы завертывались в листья – теперь мы покончим с этим обычаем, построим заводы по производству матрасов. Мы заживем, доложу я вам!.. А они, которые меня выслали, будут ползать передо мной на коленях…
– Но я не могу отправиться с вами, – заблеял Прентисс. – У меня обязательства. У меня жена и ребенок. Вы же не станете отрывать человека от его… от его детеныша? Не станете, правда?
– Я не жесток, – сказал эльф, уставив свои глазищи прямо на Прентисса. – У меня нежная душа эльфа. Однако есть ли у меня выбор? Мне необходим человеческий мозг, чтоб сфокусировать его на стоящих передо мной задачах, или я ничего не свершу. И вовсе не всякий человеческий мозг пригоден для этой цели…
– Почему же не всякий?
– Великий Оберон, ну пойми же ты, существо! Мозг – это тебе не пассивный кусок дерева или камня. Чтоб принести пользу, он должен вступить в сотрудничество. А сотрудничество возможно, только если сам мозг уверен, что мы, эльфы, действительно способны им управлять. Я могу, например, использовать твой мозг, но мозг твоей жены был бы для меня бесполезен. Понадобились бы годы, чтобы она поняла, кто я и откуда.
– Это черт знает что, – оскорбился Прентисс. – Уж не хотите ли вы убедить меня, что я верю в сказки? Считаю своим долгом сообщить вам, что я полный рационалист.
– Неужто? Когда я впервые тебе явился, у тебя мелькнуло было сомненьице по части снов и галлюцинаций, но ты говорил со мной, ты принял меня как факт. Твоя жена, наверно, завизжала бы и забилась в истерике…
Прентисс молчал. Он не мог придумать никакого ответа.
1 2 3 4
– Отбились?..
– Двести лет назад.
– Уже неплохо.
– Да не будьте вы таким ограниченным! – сказал эльф жестко. – Сотрудничество было полезным для обеих сторон, покуда вы, человекообразные, не научились сами управлять энергией. С вашей стороны это было просто гнусно, – впрочем, чего еще от вас ждать…
– Почему же гнусно?
– Ну как вам объяснить!.. Было так хорошо освещать ночные наши пирушки светлячками – это требовало психоэнергии всего на две человечьих силы. Но вы провели повсюду электрический свет. Наши антенны годны для связи на целые мили, но вы придумали телеграф, телефон и радио. Наши слуги-кобольды добывали всевозможные руды куда эффективней, чем вы, покуда не был изобретен динамит. Вам понятно?
– Нет.
– А вы полагаете, чувствительные создания высшего порядка, эльфы, могли равнодушно взирать на то, как кучка волосатых млекопитающих теснит их и обгоняет? Это, может, и не было бы трагично, если бы мы были способны развить свою электронику или скопировать вашу, но для такой цели наша психоэнергия оказалась, увы, неприменима. И вот мы ушли от мира. Мы рассердились, зачахли, упали духом. Назовите это комплексом неполноценности, если угодно, но за последние два столетия мы мало-помалу расстались с человечеством и удалились в такие местечки, как Авалон…
Прентисс напряженно размышлял.
– Давайте-ка без обиняков. Значит, как я понимаю, вы способны читать мои мысли?
– Разумеется. Труд довольно грязный и неблагодарный, но могу, если надо. Ваша фамилия Прентисс, и вы сочиняете рассказы о том, что считаете небывальщиной. У вас есть детеныш, который сейчас находится в так называемой школе. Я знаю о вас достаточно много.
Прентисс поморщился.
– А где находится Авалон?
– Вы его все равно не найдете. – Эльф щелкнул челюстями два-три раза подряд. – И не помышляйте даже о том, чтобы вызвать полицию. Вы окажетесь в сумасшедшем доме. Авалон – если уж вы надеетесь, что это вам как-то поможет, – находится в самой середине Атлантики и к тому же совершенно невидим. Когда вы, человекообразные, придумали пароходы, то взяли себе в привычку плавать как попало, очертя голову, и мы были вынуждены накрыть весь остров психоэкраном.
Разумеется, оградить себя от инцидентов мы все-таки не могли. Однажды корабль, огромный до безобразия, стукнул нас точнехонько посередине, и потребовалась психоэнергия всего населения, чтобы придать нашему острову вид айсберга. Кажется, “Титаник” – вот какое название было на борту корабля. А сегодня над нашими головами то и дело проносятся самолеты, и с ними происходят аварии. Один раз мы подобрали несколько ящиков сгущенного молока. Тогда-то я его и попробовал…
– Ну, так почему же, черт возьми, – воскликнул Прентисс, – вам не сидится на вашем Авалоне? Почему вы здесь, а не там?
– Меня выслали, – сказал эльф со злостью. – Дурачье!..
– Выслали?..
– Вы же знаете, чем это пахнет, когда вы разнитесь ото всех хотя бы на самую малость. Я не такой, как они, и бедное дурачье, слепо верующее в традиции, вознегодовало. Они приревновали ко мне. Вот оно, лучшее объяснение. Приревновали!..
– Чем же это вы не такой, как они?
– Подайте мне вон ту лампочку, – сказал эльф. – Нет, нет, просто выверните ее из патрона…
Содрогнувшись от отвращения, Прентисс сделал, что ему было велено, и передал лампочку в лапки эльфа. Тот осторожно, пальчиками, тонкими и гибкими, словно усики, коснулся цоколя снизу и сбоку. Нить накаливания слабо засветилась.
– Боже милостивый, – вымолвил Прентисс.
– Это, – заявил эльф гордо, – мой величайший талант. Я говорил вам, что мы, эльфы, не способны применять психоэнергию к электронике. Зато я – я могу! Я не просто заурядный эльф. Я мутант! Суперэльф! Новая ступень в нашей эволюции! Этот накал, как вы понимаете, возник лишь благодаря активности собственного моего мозга. Теперь взгляните, что получится, когда я использую ваш как линзу…
И едва он произнес это, лампочка раскалилась добела, на нее стало больно смотреть. Где-то внутри, глубоко под черепом, у Прентисса возникло смутное, но отнюдь не противное ощущение сродни щекотке. Лампочка погасла, и эльф положил ее на стол позади машинки.
– Я еще не пробовал, – сказал он горделиво, – но подозреваю, что сумел бы даже расщепить ядро урана…
– Но постойте, чтоб зажечь лампочку, нужна энергия. Нельзя же просто взять ее и…
– Я ведь говорил вам – психоэнергия. Великий Оберон, ну постарайся же понять, человекообразный!..
Прентисс чувствовал растущее беспокойство, но ограничился осторожным вопросом:
– И что вы намерены делать с этим вашим даром?
– Вернуться в Авалон, разумеется. Я мог бы предоставить дурачье их собственной судьбе, но эльфам не чужд известный патриотизм… Мы вернемся обратно вместе, вы и я.
– Но постойте…
– Подумать только, – продолжал эльф, раскачиваясь взад и вперед в своего рода экстазе, – наши ночные пирушки на волшебной лужайке озарит причудливое сияние неоновых трубок. В свои летающие тележки мы впрягали раньше осиный рой – теперь мы приспособим к ним двигатели внутреннего сгорания. Когда наступало время спать, мы завертывались в листья – теперь мы покончим с этим обычаем, построим заводы по производству матрасов. Мы заживем, доложу я вам!.. А они, которые меня выслали, будут ползать передо мной на коленях…
– Но я не могу отправиться с вами, – заблеял Прентисс. – У меня обязательства. У меня жена и ребенок. Вы же не станете отрывать человека от его… от его детеныша? Не станете, правда?
– Я не жесток, – сказал эльф, уставив свои глазищи прямо на Прентисса. – У меня нежная душа эльфа. Однако есть ли у меня выбор? Мне необходим человеческий мозг, чтоб сфокусировать его на стоящих передо мной задачах, или я ничего не свершу. И вовсе не всякий человеческий мозг пригоден для этой цели…
– Почему же не всякий?
– Великий Оберон, ну пойми же ты, существо! Мозг – это тебе не пассивный кусок дерева или камня. Чтоб принести пользу, он должен вступить в сотрудничество. А сотрудничество возможно, только если сам мозг уверен, что мы, эльфы, действительно способны им управлять. Я могу, например, использовать твой мозг, но мозг твоей жены был бы для меня бесполезен. Понадобились бы годы, чтобы она поняла, кто я и откуда.
– Это черт знает что, – оскорбился Прентисс. – Уж не хотите ли вы убедить меня, что я верю в сказки? Считаю своим долгом сообщить вам, что я полный рационалист.
– Неужто? Когда я впервые тебе явился, у тебя мелькнуло было сомненьице по части снов и галлюцинаций, но ты говорил со мной, ты принял меня как факт. Твоя жена, наверно, завизжала бы и забилась в истерике…
Прентисс молчал. Он не мог придумать никакого ответа.
1 2 3 4