– Боюсь, друг Элидж, это неосуществимо. Они не могут покинуть лайнер из-за карантина. И по той же причине не можете явиться к ним и вы.
– Да, конечно, Дэниил, но я имел в виду беседу по видеофону.
– К сожалению, они вряд ли согласятся, чтобы их допрашивал простой полицейский следователь. Опять-таки вопрос престижа.
– Ну, с роботами-то я могу поговорить по видеофону?
– Это, я полагаю, можно будет устроить.
– Попробуем обойтись и этим. Значит, мне придется взять на себя функции робопсихолога-любителя.
– Но вы же сыщик, друг Элидж, а не робопсихолог.
– Ну, неважно. Только прежде, чем я увижусь с ними, давайте поразмыслим. Скажите, а может ли быть так, что оба робота говорят правду? Например, разговор между математиками велся полунамеками. И каждый робот искренне верит, что идея принадлежала его хозяину. Или оба слышали лишь части разговора, причем разные, а в результате пришли к одному и тому же выводу.
– Исключено, друг Элидж. Оба робота повторяют разговор совершенно одинаково, если не считать главного противоречия.
– Значит, несомненно, что один из роботов лжет?
– Да.
– Можно мне будет получить копию показаний. Дававшихся в присутствии капитана?
– Я предвидел, что копия может вам понадобиться, и захватил ее с собой.
– Вот и чудесно. А роботам была устроена очная ставка? И это отражено в протоколе?
– Роботы просто рассказали то, что им было известно. Устраивать очную ставку правомочен только робопсихолог.
– А я?
– Вы – сыщик, друг Элидж, а не…
– Ну ладно, ладно, Дэниил. Подумаем-ка еще. При обычных обстоятельствах робот лгать не станет. Однако он солжет, чтобы не нарушить какой-нибудь из Трех Законов. Он может солгать, чтобы спасти себя в соответствии с Третьим Законом. Еще легче он солжет, чтобы выполнить распоряжение, полученное от человека, так как это соответствует Второму Закону. И он скорее всего солжет, если это понадобится для спасения человеческой жизни или если он таким способом воспрепятствует тому, чтобы человеку был причинен вред, – согласно Первому Закону.
– Совершенно верно.
– В данном случае каждый из этих роботов предположительно защищает профессиональную репутацию своего хозяина и ради этого в случае необходимости, несомненно, будет лгать. Ведь профессиональная репутация тут почти эквивалентна жизни, и Первый Закон принудит его ко лжи.
– Однако такой ложью каждый камердинер будет вредить профессиональной репутации другого математика, друг Элидж.
– Да, пожалуй. Но ведь репутация хозяина может представляться ему более значимой и важной, чем репутация любого другого человека. И в этом случае, с его точки зрения, ложь принесет намного меньше вреда, чем правда.
Сказав это, Лидж: Бейли умолк и задумался. Затем он продолжал:
– Ну, хорошо. Так вы мне дадите возможность побеседовать с роботами? Я думаю, лучше будет начать с Р. Айда.
– Робота доктора Себбета?
– Да.
– Ну, так подождите минутку, – сказал Р. Дэниил. – Я захватил с собой микроприемник, соединенный с проектором. Мне потребуется только белая стена. Вот эта вполне подойдет, если вы разрешите мне отодвинуть ящики с картотекой.
– Валяйте. Мне что, нужно будет говорить в микрофон?
– Нет. Вы сможете говорить так, словно ваш собеседник находится перед вами. Но извините, друг Элидж, мне придется еще немного вас задержать. Я должен сперва связаться с космолетом и вызвать Р. Айда к передатчику.
– Ну, в таком случае, Дэниил, может, вы мне пока дадите копии протоколов?
Пока Р. Дэниил налаживал оборудование, Лидж Бейли, закурив трубку, принялся перелистывать протоколы, которые передал ему робот.
Через несколько минут Р. Дэниил сказал:
– Р. Айд ждет вас, друг Элидж. Но, может быть, вы хотели бы еще несколько минут посвятить протоколам?
– Нет, – вздохнул Бейли, – Ничего нового я в них не нахожу. Включайте передатчик и последите, чтобы наш разговор записывался.
На стене появилось двухмерное изображение Р. Аида. В отличие от Р. Дэниила он вовсе не походил на человека и был сделан из металла. Он был высок, но состоял из нескольких блоков и мало чем отличался от обыкновенных роботов, Бейли заметил только несколько мелких отклонений от привычного стандарта.
– Добрый день, Р. Айд, – сказал Бейли.
– Добрый день, сэр, – ответил Р. Айд негромким и совсем человеческим голосом.
– Ты камердинер Дженнана Себбета, не так ли?
– Да, сэр.
– И давно ты у него служишь?
– Двадцать два года, сэр.
– И репутация твоего хозяина для тебя важна?
– Да, сэр.
– Ты считаешь необходимым защищать его репутацию?
– Да, сэр.
– Наравне с его жизнью?
– Нет, сэр.
– Наравне с репутацией какого-нибудь другого человека?
После некоторого колебания Р. Айд сказал:
– Тут не может быть общего ответа, сэр. В каждом подобном случае решение будет зависеть от конкретных обстоятельств.
Бейли помолчал, собираясь с мыслями. Этот робот рассуждал много тоньше и логичнее, чем те, с которыми ему приходилось иметь дело до сих пор. И он вовсе не был уверен, что сумеет расставить ему ловушку. Бейли сказал:
– Если бы ты решил, что репутация твоего хозяина важнее репутации другого человека, например Альфреда Гумбольдта, ты бы солгал, чтобы защитить репутацию своего хозяина?
– Да, сэр.
– Солгал ли ты, давая показания о споре твоего хозяина с доктором Гумбольдтом?
– Нет, сэр.
– Но если бы ты солгал, ты отрицал бы это, чтобы скрыть свою ложь, не так ли?
– Да, сэр.
– В таком случае, – сказал Бейли, – рассмотрим ситуацию поподробнее. Твой хозяин, Дженнан Себбет, имеет репутацию замечательного математика, но он еще очень молод. Если доктор Гумбольдт сказал правду и твой хозяин, не устояв перед искушением, действительно совершил неэтичный поступок, его репутация, конечно, несколько пострадает. Но у него впереди вся жизнь, и он успеет искупить свой поступок. Его ждет много блестящих открытий, и со временем все забудут эту попытку плагиата, объяснив ее опрометчивостью, свойственной молодым людям. То есть для него все еще поправимо. Если же, с другой стороны, искушению поддался доктор Гумбольдт, то положение создается гораздо более серьезное. Он уже стар, и главные его свершения относятся к прошлому. До сих пор его репутация оставалась незапятнанной. И этот единственный проступок на склоне лет зачеркнет все его славное прошлое, а у него не будет времени поправить дело. За остающиеся ему годы он вряд ли сумеет сделать что-нибудь значительное. По сравнению с твоим хозяином доктор Гумбольдт теряет гораздо больше, а возможностей поправить случившееся у него гораздо меньше. Таким образом, ты видишь, что положение доктора Гумбольдта намного более серьезно и чревато, несомненно, более опасными последствиями, не так ли?
Наступила долгая пауза.
1 2 3 4 5