Ты сказал, что она пишет книгу, может этим навредить тебе, и я хотел отнять рукопись. Но даже и не притронулся к ней – наверно, ее взял Риддл. Хотел замять эту историю. Однако только испортил дело, как и все дела в своей бестолковой жизни. Но вину я полностью беру на себя. Замешаны тут только мы с Риддлом. Я подпишу признание, сделаю заявление, признаю себя виновным – как ты скажешь.
Уитмор медленно поднялся, вышел из-за стола и обнял Ника за плечи.
– Крепко тебе не повезло, а, Ник? – Уитмор печально покачал головой. – Туго придется тебе, дружище. Тут уж я ничем не могу помочь. Тем не менее я по-прежнему твой друг.
Ник сделал попытку улыбнуться.
– Это самое главное, босс. Теперь я должен отсюда уйти. Я сказал все. Теперь только скажи мне, что делать. Фрэнк Кифнер откашлялся.
– Мистер президент, я считаю, что мне следует выслушать признание мистера Гальяно как можно скорее. Разумеется, если он хочет, при этом может присутствовать адвокат.
– Адвокат мне ни к чему, – сказал Ник. – Я пойду к себе в кабинет. Буду ждать там, пока вы не закончите.
Сунув руки в карманы, волоча ноги, Ник вышел, взгляд его был потуплен, жизнь, казалось, ушла из него.
Наступило короткое молчание, потом заговорил Кифнер:
– Мистер президент, есть несколько вопросов, которыми нужно заняться как можно скорее.
– Какие еще вопросы? – резко спросил Эд Мерфи. – Во всем повинны только Ник и Риддл. Ник признался, а Риддл мертв.
– Подождите немного, – сказал президент. – Я должен поговорить с Ником. Он пустит себе пулю в лоб, если решит, что окажет мне этим услугу. Надо его успокоить. И позаботиться об адвокате. Вернусь я через пятнадцать минут, и мы все доведем до конца.
Все трое поднялись, когда президент широким шагом выходил из кабинета, потом сели снова. Нортон думал о помиловании и о том, подобает ли президенту говорить сейчас с Ником. Но что тут поделаешь?
– А какое было чудесное утро, – устало сказал Эд Мерфи. – Жутко подумать, что это Ник, но по крайней мере эта проклятая история завершилась. Слушайте, а выпить никто не хочет?
Нортон и Кифнер покачали головой.
– Бен, я снова скажу, – продолжал Эд Мерфи, – поработал ты прекрасно. Ты был прав, а я нет. Упрямства тебе не занимать, но я тобой восхищаюсь. Босс тоже. И поверь, когда все утрясется, предложение работы остается в силе.
Нортон не знал, что ответить, но тут распахнулась дверь, и вошел расфранченный военный советник Джо Сарадино.
– Тебе записка, Бен, – сказал он и подал Нортону листок бумаги.
– Сейчас он занят, – проворчал Эд Мерфи. – Этому делу придется подождать.
Нортон взял записку, прочел ее и встал.
– Нет, – сказал он, – это дело ждать не может. Я вернусь через десять минут.
– Что за черт? – запротестовал Эд Мерфи, однако Нортон был уже за дверью.
По коридору он прошел всего несколько футов к соседнему кабинету. Клэр в одиночестве ждала его за столом, глядя в окно на Розовый сад. Когда Нортон вошел, она встала и подала ему руку.
– Миссис Уитмор… – начал было он.
– Бен, у нас мало времени, – перебила Клэр Уитмор. – Можете вы сказать мне, о чем там шла речь?
– Ник случайно убил Донну. Он признался. Риддл, тот самый человек, что погиб вчера, помогал ему заметать следы.
Клэр изумленно взглянула на Нортона, потом кивком пригласила его сесть рядом.
– А о чем пойдет речь теперь?
– Не знаю.
– Но все будет не так просто, как хотелось бы кое-кому?
– Нет, – ответил он.
– Можно обратиться к вам с просьбой? Нортон уставился на полированный стол красного дерева; это была самая неприятная минута за все утро.
– Даже не знаю, стоит ли вести этот разговор, – сказал он. – Мне и так нелегко. Вы знаете, что лично для вас я сделал бы все, однако…
– Я ничего не прошу для себя. Или для Чарлза. Бен, я не меньше вас хочу, чтобы свершилось правосудие. Помните записку о вскрытии?
Нортон был ошеломлен.
– Значит, вы…
– Один знакомый наводил для меня справки. Думаете, я не хотела знать, причастен ли мой муж к смерти этой несчастной женщины? Но я могла сделать очень мало, не привлекая к себе внимания, поэтому, узнав, что она была беременна, я решила, что лучше всего будет сообщить об этом вам. Видите, я ничего не скрываю.
– Я вовсе не думал, будто вы что-то скрываете. Что вы мне хотели сказать, миссис Уитмор?
Она стала складывать на коленях платок.
– Как-то неловко говорить это вам. Я не знаю всех фактов дела. Возможно, их никто никогда и не узнает. Но вскоре при вашем участии будет принято несколько очень важных решений. В общем, я хочу сказать вот что, Бен, принимая эти решения, старайтесь помнить, как напряженно работал Чарлз, вступив в эту должность. Вы не можете представить себе, что это такое. Никто не может. Как говорил Гамлет, один человек, ополчившийся против моря смут. Это невозможная работа, Бен. Поэтому он вынужден полагаться на других людей и, возможно, не всегда выбирает подходящих. В этом он похож на всех других президентов. Когда приходится выбирать между умным и преданным человеком, выбираешь преданного. И почему-то именно преданность неизменно заставляет их поступать не так, как нужно.
Чарлз совершал ошибки; никто не знает этого лучше, чем я. Но, несмотря на все свои недостатки, по-моему, он всегда стремился сделать для страны все, что в его силах. Помните, как Марк Антоний сказал о Цезаре? «Когда бедняк стонал, то Цезарь плакал». Чарлз тоже плакал, Бен, ночи напролет ходил по комнате, ругался, молился, напивался – и не только – из-за тягот своей работы и невозможности сделать все, что он хочет.
Я вижу это все, и мое сердце стремится к нему, не к мужу, которого я давно потеряла, а к человеку, которым я восхищаюсь, в которого верю и которого в конце концов прощаю. Поэтому, Бен, прошу вас только о том, чтобы, принимая свое решение, вы постарались понять, как трудно было ему, и помнили, как много в этом человеке хорошего.
Раздался стук в дверь.
– Мне пора, – сказал Нортон. – Прошу прощения. К сожалению, не могу передать вам, каково мне сейчас. Я согласен со многим, что вы говорили. Я… я запомню, что вы сказали. Благодарю вас. Он поднялся и вышел, оставив ее глядеть на Розовый сад. Президент вернулся и сидел за своим столом. Никто не спросил у Нортона, где он был. Видимо, они знали. Ему казалось, что все, кроме него, знают всё.
– Мы с Фрэнком обговорили этот вопрос, – сказал Эд Мерфи президенту. – Он считает, что Ник должен немедленно предстать перед большим жюри. Рассказать, что сделал он, что сделал Риддл, и вся история завершится в два счета. Вам, мистер президент, видимо, следует сделать заявление. Пригласите репортеров, сообщите, что вам стало известно, скажите о показаниях Ника, признайте наши ошибки, воздайте Бену должное за то, что он сделал, и все будет в прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71