Что это? Осторожность? Тревога? Неуверенность?
Да. Неуверенность. Лимен почувствовал это каким-то сверхчутьем. Весь вечер этот человек казался таким самоуверенным, а теперь он не уверен в себе. Или, может быть, такое выражение было у него все время, только Лимен его не замечал?
Президент, почти успокоившись, откинулся в кресле. «А ведь этого человека можно сломить, — сказал он себе. — В сущности, у него ничего нет за душой». Лимен отвел глаза от лица Скотта. Дальше эта дуэль была ни к чему. Он обвел взглядом комнату: знамена Эйзенхауэра, кресло Кеннеди, разукрашенный письменный стол Монро. Реликвии президентства еще раз напомнили ему о силе государственной власти, которую теперь он держал в руках.
— Генерал, — спокойно сказал он, — я хочу вам кое-что прочитать. — Он вынул из кармана портсигар.
— Я сейчас ухожу, — быстро проговорил Скотт.
— Нет, — сказал президент. «О, я кое-что заметил, теперь все в порядке», — подумал он. — Нет, садитесь и слушайте. Я скажу вам, когда вы можете идти.
Скотт смотрел, как Лимен, вскрыв портсигар, вынул два листка обгорелой бумаги, положил на стол, тщательно их разгладил и поправил очки.
— Это нашли среди обломков самолета, на котором погиб Поль Джирард, — сказал он. — Он возвращался домой из Гибралтара.
Теперь Скотт уже не мог бы уйти, даже если бы Лимен приказал ему. Любопытство приковало его к кушетке.
Лимен начал читать:
— «Памятная записка президенту. Гибралтар. Пятнадцатого мая. Мы, нижеподписавшиеся, поставившие также свои инициалы на каждой странице, подтверждаем, что изложенное ниже представляет собой содержание беседы, имевшей место в этот день в каюте адмирала Барнсуэлла на борту американского корабля „Эйзенхауэр“.
Лимен посмотрел на Скотта. Лицо генерала сохраняло бесстрастное выражение, только веки опустились, полуприкрыв глаза.
— «В конце декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года адмирал Барнсуэлл, находившийся по делам службы в Вашингтоне, встретился с генералом Скоттом, председателем комитета начальников штабов, на его квартире в Форт-Майере. Присутствовали также генерал Райли, командующий морской пехотой, и генерал Диффенбах, начальник штаба армии США.
Собравшиеся подробно обсудили положение в стране и пришли к единодушному выводу, что правительство Лимена теряет доверие народа и вызывает недовольство в широких кругах общества. Было признано также, что предлагаемый договор о ядерном разоружении оставляет страну беззащитной в случае внезапного нападения. Эти соображения, наряду с угрожающим падением морального духа в вооруженных силах вследствие отказа правительства поддержать требования об улучшении материального положения военнослужащих, привели всех присутствующих к заключению, что страна переживает самый критический момент своей истории.
Генерал Скотт заявил, что в такой обстановке военачальники должны быть готовы, в соответствии с данной ими клятвой верности конституции, предпринять любые шаги, которые представятся необходимыми. Было достигнуто соглашение, что если потребуются определенные действия, то командиры, разделяющие мнение присутствующих, могут быть подняты по тревоге распоряжением генерала Скотта.
26 февраля во время инспекционной поездки по Средиземному морю генерал Скотт посетил адмирала Барнсуэлла на борту этого корабля. В ходе длительной конфиденциальной беседы Скотт указал, что обстановка со времени декабрьского совещания еще более ухудшилась. Барнсуэлл согласился с тем, что военные должны исполнить свой долг перед страной, но спросил, что Скотт предлагает. Скотт ответил, что надо действовать, «чтобы поддержать авторитет нации». Барнсуэлл спросил, означает ли это поддержку конституционной власти, в частности президента. Скотт сказал, что конституционную власть, безусловно, надо поддерживать, если только внешние события не подорвут и не ослабят ее до такой степени, что она потеряет смысл. Барнсуэлл заявил Скотту, что он, как всегда, готов выполнить свой долг.
23—24 апреля адмирал Барнсуэлл опять был в Вашингтоне и имел еще одну беседу со Скоттом. В этот раз Скотт сказал, что, если потребуется действовать, Барнсуэллу и другим будет сообщено об этом кодированной телеграммой в форме приглашения принять участие в коллективной ставке на скачках, причем в телеграмме будет указано время начала необходимых действий. Согласие принять участие в коллективной ставке, данное в ответной телеграмме, послужит достаточным подтверждением.
Адмирал Барнсуэлл и в этот раз потребовал заверения, что такие действия никоим образом не будут направлены против законных гражданских властей. Скотт дал такое заверение с оговоркой: «в зависимости от обстановки, сложившейся в данный момент». Тогда адмирал Барнсуэлл спросил, что Скотт подразумевает под «обстановкой, сложившейся в данный момент»? Скотт ответил, что он имеет в виду последние события, указывающие на то, что президент, по-видимому, не выполняет своих обязанностей в отношении национальной безопасности и что если это действительно подтвердится, то, быть может, для блага страны потребуется его заменить.
12 мая адмирал Барнсуэлл получил от Скотта телеграмму с приглашением принять участие в коллективной ставке на скачках в Прикнессе в субботу 18 мая с указанием времени начала заезда. Подумав, адмирал Барнсуэлл ответил: «Не ставлю». Тем самым адмирал Барнсуэлл хотел сказать, что ему желательно получить более подробную информацию и заверения, что намечаемые меры одобрены президентом.
К моменту настоящей беседы адмирал Барнсуэлл не получил от генерала Скотта больше никаких сообщений. Адмирал Барнсуэлл был удивлен и встревожен, узнав со слов господина Джирарда, что президент не информирован о предстоящих действиях и, следовательно, не мог их одобрить. В сложившейся обстановке адмирал Барнсуэлл не может выполнять дальнейшее распоряжение без особого подтверждения президента.
Фарли К.Барнсуэлл, вице-адмирал. 22:00 по Гринвичу 15 мая.
Поль Джирард».
— Что вы скажете? — спросил Лимен.
— Это фальшивка.
— Фальшивка? — не веря своим ушам, повторил Лимен.
— Именно, господин президент.
Кровь бросилась в лицо Лимену, он скрестил свои длинные руки на груди.
— Вы обвиняете меня в подделке документа, генерал?
— Я никого не обвиняю. Я только хочу сказать, что события, изложенные на этих клочках бумаги, никогда не имели места. У меня не было подобных разговоров с адмиралом Барнсуэллом. Жаль, что здесь нет мистера Джирарда, он мог бы нам рассказать, при каких обстоятельствах это было написано.
— Жаль, что Поль лишился жизни, пытаясь спасти свою страну, — с гневом поправил его Лимен.
— Если все это предназначено для того, чтобы бросить тень на мои патриотические чувства, то вы напрасно тратите время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Да. Неуверенность. Лимен почувствовал это каким-то сверхчутьем. Весь вечер этот человек казался таким самоуверенным, а теперь он не уверен в себе. Или, может быть, такое выражение было у него все время, только Лимен его не замечал?
Президент, почти успокоившись, откинулся в кресле. «А ведь этого человека можно сломить, — сказал он себе. — В сущности, у него ничего нет за душой». Лимен отвел глаза от лица Скотта. Дальше эта дуэль была ни к чему. Он обвел взглядом комнату: знамена Эйзенхауэра, кресло Кеннеди, разукрашенный письменный стол Монро. Реликвии президентства еще раз напомнили ему о силе государственной власти, которую теперь он держал в руках.
— Генерал, — спокойно сказал он, — я хочу вам кое-что прочитать. — Он вынул из кармана портсигар.
— Я сейчас ухожу, — быстро проговорил Скотт.
— Нет, — сказал президент. «О, я кое-что заметил, теперь все в порядке», — подумал он. — Нет, садитесь и слушайте. Я скажу вам, когда вы можете идти.
Скотт смотрел, как Лимен, вскрыв портсигар, вынул два листка обгорелой бумаги, положил на стол, тщательно их разгладил и поправил очки.
— Это нашли среди обломков самолета, на котором погиб Поль Джирард, — сказал он. — Он возвращался домой из Гибралтара.
Теперь Скотт уже не мог бы уйти, даже если бы Лимен приказал ему. Любопытство приковало его к кушетке.
Лимен начал читать:
— «Памятная записка президенту. Гибралтар. Пятнадцатого мая. Мы, нижеподписавшиеся, поставившие также свои инициалы на каждой странице, подтверждаем, что изложенное ниже представляет собой содержание беседы, имевшей место в этот день в каюте адмирала Барнсуэлла на борту американского корабля „Эйзенхауэр“.
Лимен посмотрел на Скотта. Лицо генерала сохраняло бесстрастное выражение, только веки опустились, полуприкрыв глаза.
— «В конце декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года адмирал Барнсуэлл, находившийся по делам службы в Вашингтоне, встретился с генералом Скоттом, председателем комитета начальников штабов, на его квартире в Форт-Майере. Присутствовали также генерал Райли, командующий морской пехотой, и генерал Диффенбах, начальник штаба армии США.
Собравшиеся подробно обсудили положение в стране и пришли к единодушному выводу, что правительство Лимена теряет доверие народа и вызывает недовольство в широких кругах общества. Было признано также, что предлагаемый договор о ядерном разоружении оставляет страну беззащитной в случае внезапного нападения. Эти соображения, наряду с угрожающим падением морального духа в вооруженных силах вследствие отказа правительства поддержать требования об улучшении материального положения военнослужащих, привели всех присутствующих к заключению, что страна переживает самый критический момент своей истории.
Генерал Скотт заявил, что в такой обстановке военачальники должны быть готовы, в соответствии с данной ими клятвой верности конституции, предпринять любые шаги, которые представятся необходимыми. Было достигнуто соглашение, что если потребуются определенные действия, то командиры, разделяющие мнение присутствующих, могут быть подняты по тревоге распоряжением генерала Скотта.
26 февраля во время инспекционной поездки по Средиземному морю генерал Скотт посетил адмирала Барнсуэлла на борту этого корабля. В ходе длительной конфиденциальной беседы Скотт указал, что обстановка со времени декабрьского совещания еще более ухудшилась. Барнсуэлл согласился с тем, что военные должны исполнить свой долг перед страной, но спросил, что Скотт предлагает. Скотт ответил, что надо действовать, «чтобы поддержать авторитет нации». Барнсуэлл спросил, означает ли это поддержку конституционной власти, в частности президента. Скотт сказал, что конституционную власть, безусловно, надо поддерживать, если только внешние события не подорвут и не ослабят ее до такой степени, что она потеряет смысл. Барнсуэлл заявил Скотту, что он, как всегда, готов выполнить свой долг.
23—24 апреля адмирал Барнсуэлл опять был в Вашингтоне и имел еще одну беседу со Скоттом. В этот раз Скотт сказал, что, если потребуется действовать, Барнсуэллу и другим будет сообщено об этом кодированной телеграммой в форме приглашения принять участие в коллективной ставке на скачках, причем в телеграмме будет указано время начала необходимых действий. Согласие принять участие в коллективной ставке, данное в ответной телеграмме, послужит достаточным подтверждением.
Адмирал Барнсуэлл и в этот раз потребовал заверения, что такие действия никоим образом не будут направлены против законных гражданских властей. Скотт дал такое заверение с оговоркой: «в зависимости от обстановки, сложившейся в данный момент». Тогда адмирал Барнсуэлл спросил, что Скотт подразумевает под «обстановкой, сложившейся в данный момент»? Скотт ответил, что он имеет в виду последние события, указывающие на то, что президент, по-видимому, не выполняет своих обязанностей в отношении национальной безопасности и что если это действительно подтвердится, то, быть может, для блага страны потребуется его заменить.
12 мая адмирал Барнсуэлл получил от Скотта телеграмму с приглашением принять участие в коллективной ставке на скачках в Прикнессе в субботу 18 мая с указанием времени начала заезда. Подумав, адмирал Барнсуэлл ответил: «Не ставлю». Тем самым адмирал Барнсуэлл хотел сказать, что ему желательно получить более подробную информацию и заверения, что намечаемые меры одобрены президентом.
К моменту настоящей беседы адмирал Барнсуэлл не получил от генерала Скотта больше никаких сообщений. Адмирал Барнсуэлл был удивлен и встревожен, узнав со слов господина Джирарда, что президент не информирован о предстоящих действиях и, следовательно, не мог их одобрить. В сложившейся обстановке адмирал Барнсуэлл не может выполнять дальнейшее распоряжение без особого подтверждения президента.
Фарли К.Барнсуэлл, вице-адмирал. 22:00 по Гринвичу 15 мая.
Поль Джирард».
— Что вы скажете? — спросил Лимен.
— Это фальшивка.
— Фальшивка? — не веря своим ушам, повторил Лимен.
— Именно, господин президент.
Кровь бросилась в лицо Лимену, он скрестил свои длинные руки на груди.
— Вы обвиняете меня в подделке документа, генерал?
— Я никого не обвиняю. Я только хочу сказать, что события, изложенные на этих клочках бумаги, никогда не имели места. У меня не было подобных разговоров с адмиралом Барнсуэллом. Жаль, что здесь нет мистера Джирарда, он мог бы нам рассказать, при каких обстоятельствах это было написано.
— Жаль, что Поль лишился жизни, пытаясь спасти свою страну, — с гневом поправил его Лимен.
— Если все это предназначено для того, чтобы бросить тень на мои патриотические чувства, то вы напрасно тратите время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97