Дома жизнь продолжалась. Мама работала юристом у Маури Кравитца, а затем поступила на вторую работу официанткой, а позже фитнесс-инструктором в оздоровительном клубе, которым управляла ее подруга. После средней школы я пошел в Католическую среднюю школу Монтини в Ломбарде. Поступив в эту школу, я начал понимать, как долго отец находился вдали от нас и какую большую часть моей юности он пропустил. Когда я был на первом курсе, отец снова предстал перед советом о досрочном освобождении, и ему снова отказали. На этот раз вынести это оказалось для меня тяжелее, чем раньше. Когда я услышал новости, то ушел в свою комнату и разрыдался. Мама пыталась успокоить меня. Раньше она никогда не видела, чтобы я плакал так сильно. Но это было недолго, и больше никто этого не видел. Отец был в тюрьме, и мы не знали, сколько продлится его отсутствие. В тот момент я решил, что никогда больше не буду плакать из-за отсутствия моего отца. Я должен жить своим умом, как это делал отец, и быть морально стойким, чтобы блокировать эту боль.
Тем временем я осознал: лучшее, что я мог бы сделать, – это то, чего хотел от меня отец. Я ходил в школу каждый день, выполнял просьбы мамы, играл в футбольной команде средней школы. Занятия спортом помогали мне чувствовать себя ближе к отцу, хотя его не было рядом. Я никогда не связывался с наркотиками. Я не хотел огорчать своих родителей и считал употребление наркотиков проявлением слабости. В школе я состоял в команде жокеев и участвовал в зональных соревнованиях по другим видам спорта. В этом отношении я был почти как мой отец. Я был спортсменом и имел друзей в очень разных кругах. В Монтини я мог общаться с детьми богатого и среднего класса, а в районе Сикеро с плохой репутацией мог дружить с итальянскими детьми из бедных кварталов.
Со временем я доказал, что могу нести ответственность, возложенную на меня отцом – быть главой семьи в его отсутствие. Я помню тот день, когда вернулся домой с летней работы после первого курса в средней школе и сразу почувствовал, что-то не так. Мамина машина была в гараже, но маму я не мог найти. Я обошел весь дом, зовя ее. Я поднялся на второй этаж. Дверь в ванную была закрыта. "Мам?" – крикнул я через дверь. Ответа не было. "Мам?" – крикнул я немного громче и постучал.
Я приоткрыл дверь и крикнул снова: "Мам?"
Я нашел свою мать в полубессознательном состоянии, лежащую в ванне, истекающую кровью. Я взял ее из ванны и отнес в машину. Мне было всего 15 лет, у меня не было водительских прав, но я отвез ее в госпиталь Элмхерст, где ей сделали экстренное переливание крови.
Мой отец в тюрьме, а моя мать в больнице. Я не имел понятия, насколько близко к смерти было ее состояние. Но я не позволил страху овладеть мной. Мне надо было связаться с отцом, но обычно заключенным не разрешают принимать телефонные звонки. Сегодня они могут принимать звонки хоть каждый день, если захотят. Но в те дни это было не так.
Мы с Джоуи пошли в дом к тете Джози и позвонили в тюрьму. После некоторых усилий мы связались со священником, который был тюремным капелланом, и объяснили ему ситуацию. Наконец, к телефону подошел отец.
Я был так рад слышать его голос, но мне было очень трудно сказать ему то, что я должен был сказать. "Пап, – сказал я. – С мамой случилось что-то очень плохое. Сегодня я пришел домой и нашел ее в ванной, истекающую кровью. Я отвез ее в больницу".
Моему отцу разрешили разговаривать по телефону только со мной. Такое было правило. Но тетя Джози, его сестра, передала отцу, что все будет нормально. "Не беспокойся о своих детях, Тони", – кричала она рядом с трубкой достаточно громко, чтобы отец мог услышать. – Они будут со мной. Я позабочусь о них, Тони. Тебе не надо о них беспокоиться".
"Скажешь тете Джози, что я слышал ее, – ответил отец. – Скажи ей, что я не буду беспокоиться, потому что она будет присматривать за вами".
После того, как маме сделали операцию, у нас возникли другие проблемы. У мамы не было медицинского страхового полиса, а у нас денег. К счастью, работник социальной защиты в больнице помог нам получить финансовую помощь и талоны на продукты. Мама была в крайнем смущении, что нам приходилось отоваривать талоны на продукты. Поэтому она нашла бакалейщика, который менял наши талоны номиналом $50 на $40 наличными. Отец, со своей стороны, сделал все, чтобы помочь нам и отблагодарить больницу за оказанную маме помощь. Поскольку отец отвечал за банк донорской крови в Левенворте, он организовал крупную поставку крови в эту больницу.
Пока мама поправлялась, ей пришлось оставить работу. Мы были разорены, и я знал, что должен что-то делать. Поскольку у меня были летние каникулы, я попросил Чака, одного из маминых друзей, помочь мне устроиться на работу в Профсоюз монтажников, который занимался монтажом крупных рекламных щитов в Мак-Кормик Плэйс, выставочном центре Чикаго. У Чака не было для меня работы. Но через два дня мне позвонил человек из Профсоюза водителей грузовиков, знакомый с моим отцом. Чак звонил ему и объяснил ситуацию. Мне сказали выходить на работу в понедельник утром.
На МакКормик Плэйс водители грузовиков устанавливали и разбирали павильоны для экспонентов, приезжающих на различные торговые выставки и съезды. Ни одна коробка и ни один груз не попадал на МакКормик Плэйс, минуя водителя грузовика. В то лето я получил очень ценное образование. Я научился играть в лжепокер с помощью серийного номера на долларовой купюре. Я научился игре в кости. И я встретил несколько самых лучших ребят в мире, мужчин, которые были настоящей солью земли.
Одну из первых своих работ я получил на участке Дяди Лу. Он стоял, ростом пять футов одиннадцать дюймов, с грудной клеткой, похожей на бочку, с темными волосами и с сине-черной отметиной между бровями. Дядя Лу ездил вокруг МакКормик Плэйс на мотороллере. Все, что он говорил, исполнялось беспрекословно. В один из дней он поставил меня в разгрузочный док с подробными инструкциями: "Не разрешай никому из экспонентов здесь парковаться. Мы должны сохранять эту площадку свободной. Говори им, чтобы ехали на парковочную стоянку".
Как только Дядя Лу уехал на своем мотороллере, подъехал какой-то экспонент на шикарном новом кадиллаке. Я сказал ему: "Извините, сэр. Вы не можете здесь парковаться".
Парень закрыл дверь и проигнорировал мои слова.
"Сэр, вы не можете оставить здесь вашу машину", – повторил я.
"Я буду всего минуту", – сказал парень, отталкивая меня.Когда через несколько минут вернулся Дядя Лу, он увидел меня. Рядом стоял "кадиллак", припаркованный на том самом месте. "Льюис! – заорал он. – Я что тебе говорил? Экспонентам нельзя здесь парковаться".
"Я говорил ему об этом. Но он не обратил на меня никакого внимания".
Лицо Дяди Лу, выглядевшее мрачным из-за большой бороды, от гнева стало красным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80