Толстый уже не бежал, а шёл. Его пошатывало, ватные ноги он переставлял кое-как, брюки приспустились и мешали при ходьбе. Куртку расстегнул почти до пояса. Автомат просто висел на шее, руки положил на него. Кепи засунуто под погон. Лицо красное и все мокрое от пота, взгляд мутный.
— Эй, киши, сигареты бар?
Остановился. Согнулся пополам, автомат почти достаёт до земли, крупные капли падают в песок. Распрямился, растирает грудь.
— Не помрёт?
— Не должен.
— Эй! Сигареты бар?
— Йок! Нэт курить. Зачэм так быстро бегать?
— Командир приказал. А ты как воевать-то без сигарет будешь?
— Ладно, Олежа, хватит лясы точить, пошли атомную бомбу готовить!
— А ты, киши, ничего здесь не трогай. А то взорвётся! Бум! Понимаешь? — Горин изобразил руками взрыв. — Понимаешь?
Аника-воин лишь устало мотнул головой, продолжал растирать грудь.
— Ты иди, посиди в той будочке, посиди, отдохни. Обратно ещё быстрее побежим.
Толстый тяжко вздохнул и поплёлся к будке, а мы — к установке.
— Леха, а может грохнем толстого и автомат заберём?
— Заманчиво, но они там наших перебьют. А мысль хороша! Не искушай, Олег, не искушай! А сможешь его по-тихому убрать?
— Элементарно. Я морально уже давно готов к этому, а технически нас этому с первого дня училища готовили.
— Давай пока не будем! Но у самого руки чешутся!
Тем временем мы подошли к установке.
— Значит так, Олег. Вот тебе щётка. Вот разъём почистить контакты, а потом пристыкуй, а я сигарет или бычкунов поищу.
— Издеваешься?
— Надо так. Делай.
Минуты две я добросовестно ширикал щёткой по контактам, потом присобачил их на место. Спустился вниз. Присел на станину, прислонился спиной и затылком к металлу. Сижу, жду и думаю, что же будет-то. Если не эти чмыри прибьют, так свои же матку наизнанку вывернут. Тьфу! Куда не кинь, везде клин!
— Олег! Ты где? — послышался голос Горина.
— Здесь я, Леха, под отбойником! Туточки!
— Кабель подключил?
— Ага.
Из-за угла вывернул Лешка. Морда красная, радостная, мокрая от пота, а в зубах сигарета и мне протягивает «Примину» целую.
— А я смотрю, что тебя нет там, где оставил. Грешным делом подумал, что ты пошёл кончать толстого.
— Кому он нужен? Сам помрёт от инфаркта. Ух ты! Ты где взял такое богатство? — спросил я, жадно прикуривая.
— Где взял, уже нет.
— Понял, не дурак.
— Кури и арбайтен, арбайтен!
— Яволь, герр гауптман!
Горин минут пять деловито полазил по ракете, по пусковой, что-то открывал, куда-то заглядывал. Потом кивнул мне.
— Пошли.
Во втором кунге, где сидел толстый с автоматом, была ГГС. Мы раскрыли дверь. Толстый насторожился, ствол на нас.
— Не боись, Маруся! Немцы далеко! Дай-ка мне микрофон.
— Что говоришь? — ствол по-прежнему на нас, но уже нет насторожённости во взгляде.
— Вон ту чёрную хреновину дай, говорю. Ай, спасибо, дорогой!
И уже в микрофон:
— Стартовая батарея! Готовность номер один! ОШ-10 пристыкован.
— Принято. Приступить к КФ. Горин и Маков ко мне! — раздался из динамика слегка хрипловатый, искажённый голос командира.
— Гусейнов! Адыль, Адыль?! — толстый выхватил у Горина микрофон и заметался по кунгу как курица. Пару раз ударился об аппаратуру головой и плечом.
— Дурень! Вот сбоку есть такая пимпочка, «тангента» называется. Нажал — говори, потом отпускай! — объяснил я ошалевшему воину новой освободительной армии Азербайджана. — Вот сюда жми, а сюда говори.
Воин Аллаха наконец-то справился с волнением и овладел техникой. Пульт ГГС взорвался азербайджанской скороговоркой.
— Якши, якши! — Толстый не только говорил в микрофон. Он жил разговором. Мимика, жесты, все свидетельствовало об этом.
— Я здесь остаюсь! — он повернулся к нам.
— Ну, парень, удачи тебе! Штаны береги! — Горин похлопал его по плечу. — Чтобы не случилось, ничего не трогай. Убьёт! Тут все заминировано.
У парня округлились глаза от страха.
— Ну что, старлей. Побежали?
— Побежали, кэп.
— Олег! У меня в заначке два литра коньяка есть, банка тушёнки. Если все закончится благополучно — ко мне.
— Я бы прямо сейчас начал.
— Ты второй раз за пятнадцать минут меня искушаешь. Прямо не человек, а змей какой-то.
— Так ты ведь тоже не Ева.
— Вот только не пустят ли нас после старта в расход?
— Не думаю. Без нас — это железо мёртвое.
— А Сергей?
— Он по пояс деревянный. Как памятник. Кроме как задницу лизать, больше ни на что не способен. Посмотрим.
Вот и оперзал. Оттолкнули охрану. С улицы толком не разглядеть в полумраке, только слышны голоса.
— Смирнитский — контроль функционирования проведён. Боечасть в норме.
— П-18. Провёл круговой поиск. Цель обнаружил. Азимут 300, дальность 100.
— Офицеру наведения. Цель номер один. Азимут 300, дальность 100.
— Смирнитский обнаружил цель номер один. Азимут 300, дальность 100, высота — 3? РС? — щёлкнули штурвалы.
— Петров (он за оператора РС по дальности). Есть цель по углу, азимуту, дальности. Цель без помех. Одиночная, скорость — ноль, высота — 3.
Из темноты раздался голос командира:
— Цель номер один одиночную уничтожить одной ракетой! Метод «К-3»!
Леха зашептал мне на ухо:
— Готова только одна — пятая.
— Смирнитский! Пятая — пуск! — снова раздался напряжённый голос командира.
Командир уставился в индикатор, рядом с ним Гусь. От экрана лица у них казались мёртвыми. Сине-зелёными. Повисла гробовая тишина. Слышно лишь, как шумят приборы, и стук собственного сердца гремит, шумит в ушах, струйки пота бегут по спине. Вдалеке раздался шум стартующей ракеты. Я вздрогнул от неожиданности.
Раздался голос Смирнитского.
— Цель уничтожена. Расход — одна.
— Ну что, попал?! — Гусь напряжённо вглядывался в полумрак на Смирнитского, затем на командира.
— Отбой готовности личному составу. Собраться в курилке, — командир встал со своего кресла и потянулся, разминая спину.
— Ну что, попал? Говори, попал или нет?! — Гусь подпрыгивал от нетерпения.
— Попал. Радуйтесь! — командир был мрачен.
Леха включил свет. Мимо меня пронёсся радостный Гусь — за ним спешила вся наша-его охрана. Распахнул дверь на улицу. Споткнулся, с трудом удержался на ногах и что-то закричал. От радостных криков победителей и стрельбы в воздух заломило в ушах.
— Ну что, пошли получать награды! — голос командира звучал громко, еле перекрывая шум на улице, но было видно, что он устал. Мы все устали от этого налёта и этой жизни.
Снаружи ослепительный свет резал глаза. Неподалёку была расположена беседка-курилка, оплетённая виноградом. Рядом танцевали победители, лихо вскидывали полусогнутые руки к груди, стучали в бубны. Забавно. Это же надо, на войну и с бубнами! Ну, артисты! Для них война что-то вроде развлекаловки. В воздух периодически кто-то на радостях стрелял из автомата, выпуская целый магазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72