— Отто Вульф, — прочел вслух Яруга и с уважением возвратил билет леснику. — Надо полагать, что немцы теперь создадут у себя такую власть, при которой незачем будет скрывать билет компартии. А ваша жена… — Майор встретился с испуганным взглядом фрау Герты — Ваша жена…, — как у нас говорят, — молодец, геройский спутник жизни. — Он улыбнулся.
Вощин перевел смысл слов майора.
Фрау Герта сдержанно улыбнулась, поблагодарив за комплимент. Вульф одобрительно взглянул на нее и гостеприимно подал офицерам рюмки.
Лейтенант Вощин всё более проникался уважением к этому человеку, как к близкому по духу, поглядывал на майора и ждал, что тот сейчас начнет каким-то косвенным путем выяснять интересующий их вопрос. Но Ярута вдруг попросил его узнать, не готова пи машина.
Возле мотора всё еще усердно возился шофер, что-то отвинчивал, завинчивал, продувал и при появлении лейтенанта метнул в его сторону вопросительный взгляд: не пора ли, мол, кончать представление?..
К Вощину подошел старший сержант Зименко.
— Так что дозвольте доложить, товарищ лейтенант, братья-славяне тут отметились.
— Какие братья?
— Ходить сюды, я вам покажу.
Зименко подвел лейтенанта к одиноко стоявшей у конюшни осине.
— Дывиться, товарищ лейтенант, расписались на память две разнесчастные души.
Вощин сперва ничего не увидел, креме множества поперечных и продольных насечек на сизоватой коре, но потом разглядел между ними вырезанную надпись:
«Ваня и Наташа, 1944 год».
— Не иначе, товарищ лейтенант, как рабы этого паразита свой паспорт оставили, — сказал Зименко. — И молодые, мабуть: взрослый человек таким делом забавляться не станет. Вы спытайте его, где теперь эти Ваня с Наташей?
Вощин молча смотрел на «паспорт» — след руки человека, заброшенного сюда горькой судьбой. Да, они, конечно, из числа тех, кого гитлеровцы угнали с оккупированной советской территории в рабство в Германию. И этот лесник, который называет себя коммунистом, значит, тоже держал русских батраков? Впрочем, это еще неизвестно.
— Ну, насчет паразита — это ты, Максим Петрович, подзагнул, — возразил он Зименко. — Лесник — старый коммунист, билет даже сохранил.
Направляясь с майором к машине, Вощин доложил ему о находке Зименко. На Яруту это сообщение, казалось, не произвело никакого, впечатления. Но затем он вдруг громко заметил:
— Любопытно, Зименко, что вы тут обнаружили?
Не дожидаясь ответа, он быстро направился к осине. Остановившись возле нее так, чтобы одновременно видеть и ствол дерева, и спускавшегося с крыльца Вульфа, Ярута громко прочел:
— «Ваня и Наташа, 1944 год». Любопытно.
От его взгляда не ускользнуло, как лесник при его словах вдруг как бы споткнулся, лицо его вздрогнуло.
— Не знаю, как вы к этому отнесетесь, — у меня тоже двое русских было, девушка и молодой человек, — торопливо объяснил он Вощину. — Фрау Герта часто болеет, пришлось взять девушку. Да для нее это лучше было, чем у кого-либо другого работать. А молодой человек… О, это был настоящий русский парень! Он убежал из концлагеря, и больше года я его укрывал. Всё приглашал меня в гости, когда война кончится.
— И где же они теперь? — спросил майор.
— Где они теперь, — грустно повторил Вульф. — Не знаю. Угнали их туча, за Одер. Ночью приехала полиция и увезла. Всех русских туда увозили. Эх, комрад официр, вы бы только знали, как ждали они вас…
В голосе лесника прозвучала неподдельная грусть. Ярута попрощался с ним за руку и распорядился заводить машину.
III. В ГЕНЕРАЛЬСКОМ ПОМЕСТЬЕ
Прямая, вымощенная гранитными плитами и обсаженная могучими липами дорога привела к старинному двухэтажному зданию Массивные стены, узкие стрельчатые окна, зубчатый парапет вдоль крыши и круглые башенки то ушам придавали дому вид средневекового замка Широкая лестница парадного подъезда зела к готической арке, которую с обеих сторон поддерживали черные геркулесы.
— Да, гнездо по всей форме, — заметит майор Ярута, разглядывая дом — В таких берлогах столетиями выращивалось воинствующее немецкое юнкерство. Есть ли тут хоть что-либо живое, лейтенант?
Поднявшись по лестнице советские офицеры очутились в просторном вестибюле Еще одна мраморная лестница вела отсюда во внутренние комнаты. Везде царил беспорядок — следы поспешного бегства владельцев дома. Не встретив никого на первом этаже, Ярута и Вощин поднялись на второй, но и там застали такой же хаос… По всему было видно, что людей в доме нет Майор уже намеревался, спуститься вниз, как вдруг послышатся шум, будто что-то упало на пол. Ярута прислушался. Тишина.
— Кто там? — крикнул он по-немецки — Прошу выйти!
Только эхо откликнулось по анфиладам, и снова наступила тишина.
— Странно, — произнес майор и, пройдя через ряд дверей к последней, плотно прикрытой, резко рванул ее.
…В углу перед распятием стоял на коленях человек. Вечерний луч солнца проникал через окна и ярко горел на позолоте креста. Человек, казалось, не слышал шагов вошедших и продолжал молиться, низко опустив голову. Потом, не подымаясь с колен, медленно повернулся, поднял вверх руки и что-то залепетал. Это был древний старик в мундире генерала кайзеровской армии, обвешанном потускневшими от времени орденами и медалями.
— Встаньте, — обратился к нему майор по-немецки.
Старик забормотал громче, и тогда стало понятно, что он повторяет одно и то же слово:
— Тод, тод…
— К смерти, видать, припарадился, товарищ майор, — высказал догадку Вощин. — По-моему, он не совсем в своем уме. Как же это его одного забыли тут?..
В душе Яруты на миг шевельнулось сочувствие к этому дряхлому человеку, оставленному в одиночестве в пустом, заброшенном доме. Он хотел помочь старику подняться и усадить его в кресло, но тот торопливо отстранил его руку.
— Успокойтесь, генерал, — сказал ему Вощин — Почему вы здесь один?
Но старик был или глух, или не хотел слушать русского офицера. Он смотрел пустыми глазами куда-то мимо Яруты и, как заводной, продолжал твердить своё «тод». Оставив его в комнате, офицеры спустились вниз.
— Откровенно говоря, Николай Степанович, я не понимаю, чего мы здесь ищем, — сказал лейтенант Вощин, когда они дошли до вестибюля.
— Сейчас поговорим. Зайдемте-ка вот сюда, что ли, и подумаем, что будем делать дальше.
Комната, в которую они вошли, служила, очевидно, женской спальней. Там стояли широкая кровать, платяной шкаф, овальное трюмо и стол с разбросанными по нему туалетными принадлежностями. Лейтенант взял какую-то вещичку неизвестного назначения я с любопытством принялся разглядывать ее, а Ярута, заложив руки за спину, молча ходил по комнате.
— Я жду вашего мнения, лейтенант, о леснике, — сказал он наконец.
— О леснике?.. Признаться, ой произвел на меня хорошее впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22