— Да, безусловно.
— Почему решили обратиться с такой просьбой ко мне?
— Полковник Джулухидзе высказал мнение, что отца могли убить по ошибке. Охотились на вас...
Родионов брезгливо поморщился.
— Джулухидзе? Это тот грузин, что бросил наши дела и умотал за Казбек?
— Он, — подтвердил Андрей.
— И вы поверили, что это была ошибка?
— Не очень.
— А я в это не верю начисто. При такой четкости работы, которую показали террористы, никто бы из них не стал стрелять в городе в человека, который живет в гарнизоне.
Полковник посидел молча, потирая руки, потом спросил:
— Как я понимаю, теперь идет охота на вас?
— Так точно.
— Вы уверены, что свое получат именно те, кто виновны?
— Слово офицера.
— Я дам вам все, что вы просите.
— Можете рассчитывать, что об этом никому не будет известно.
— Штатного оружия вы не получите. Оно строго учтено. Но у меня есть конфискат. Два чешских автомата «Скорпион».
— Годится.
— У вас все?
Андрей смущенно улыбнулся.
— Нет, но я даже не знаю, с чего начать.
— Вот те раз! — удивился Родионов. — На оружие сделал заявку без стеснения, что же может быть деликатней?
— Правда, товарищ полковник. Я хочу, чтобы вы знали: моему отцу предложили миллион, если он даст возможность хапануть в Придонском арсенале оружие и боеприпасы. Отец отказался, и его тут же убили. А продать оружие согласился майор Мудрак...
Родионов помрачнел. Встал с места, одернул китель.
— Вы понимаете, Бураков, сколь серьезно бросать подобные обвинения, если у вас нет неопровержимых доказательств?
Андрей поднялся со стула в свою очередь и по-армейски вытянулся.
— Я никогда не терпел доносчиков, товарищ полковник. Но здесь речь идет об измене...
— Вы можете привести факты?
— И не один.
— Слушаю вас.
— Группа армянских боевиков при пособничестве майора собирается проникнуть на территорию арсенала. Сделают это под видом работников городского водопровода. Загрузят машину оружием и боеприпасами. Если сумеют уйти без шума — уйдут. Не сумеют — готовы прорываться с боем. Чтобы притупить бдительность караула, намерены сделать на базу две-три холостые ездки.
— Минуту, — сказал Родионов и нажал на клавишу селекторной связи. Защелкало реле вызова.
— Прапорщик Горелов, — отозвался динамик бодрым, чуть хрипловатым голосом. — Слушаю вас.
— Андрей Григорьевич, здравствуйте. Это Родионов.
— Здравия желаю, товарищ полковник.
— У тебя сейчас кто-нибудь есть?
— Нет, я один.
— Задам вопрос, но ты о нем никому. Понял?
— И начальству?
—Да.
— Слушаю вас.
— Приезжал кто-нибудь за эти дни на территорию из городского водопровода?
— Так точно. Вчера после обеда были. Целая бригада. Обещали сегодня вернуться. У них на насосной станции авария.
— Кавказцы?
— Так точно.
— Слушай, Григорьич, я к тебе сегодня приеду. Сам. Именно к тебе. Ты понял?
— Да-а. — В голосе прапорщика Андрей уловил растерянность. Хоть он и говорил «да», но явно не понимал, что случилось.
Полковник на это внимания не обратил.
— Вот и отлично, — сказал он. — Ты только будь готов ко всему. Вспомни, как мы с тобой на Шинданде управлялись. И никому ни слова. Короче, будь начеку.
— Но у меня начальство...
— Делай все сам. Понял? До моего приезда.
Дав отбой, полковник тут же снял трубку городского телефона. Набрал номер. Дождался ответа.
— Привет, Кирилл Афанасьевич.
Прикрыв ладонью микрофон, негромко пояснил Андрею:
— Городская управа. Зав коммунальным хозяйством. — И тут же, но уже громко спросил: — Слушай, дорогой, много у тебя в водопроводной службе кавказцев? Все, говоришь, в горторге и на рынках? Понял. А кто же слесарными делами занят?.. Все ясно, спасибо... Что заинтересовало? — Полковник засмеялся. — Да вот пришел к нам один наниматься слесарем. Говорит, в горводопроводе работал... Не верить? Добро!
Бросив трубку на аппарат, Родионов опустился на стул.
— Похоже, Бураков, ты прав, — сказал он, вдруг переходя на «ты». — Что-то вокруг арсенала затевается. Может, подключишься к моим? Разберемся вместе?
— Нет, товарищ полковник. У себя вы сами со всем совладаете. Как говорят, вам вершки, а уж я постараюсь корешки подобрать.
— Как понимать?
— Уверен, головка этой банды в пекло не сунется. Так я их и пощекочу в логове. Вот почему для меня сейчас главное — «Скорпионы»...
Мощный ЗИЛ-130 с крытым кузовом, тяжело подвывая, шел на подъем, двигаясь в сторону арсенала. Съехав с шоссе, машина миновала «кирпич» — знак, ограничивающий въезд в закрытую зону, и покатила по бетонке, с обеих сторон обсаженной пирамидальными тополями. Пригнув лобастую курчавую голову к рулю и напряженно вглядываясь в даль, грузовик вел Грант Бароян. В отряде Акопа Галустяна он считался боевиком опытным и довольно удачливым. На его счету числились две активные акции по изъятию оружия у воинских подразделений Советской Армии. В Карабахе он возглавлял нападения на радиолокационные точки войск ПВО, которые располагались в отдалении от основных воинских баз. К контрольно-пропускным пунктам подходила толпа женщин и детей. Вполне понятно, стрелять в них русские солдаты не решались. Даже самым молодым, прослужившим в строю всего по полгода, замполит успел внушить мысль о том, что в сердцах армян живет генетическая благодарность к русскому народу, который не раз спасал Армению от турецких ятаганов и персидских мечей. Верил в это и сам замполит, выпускник политического училища, хотя реалии жизни ничем его веры не подкрепляли. Ни в одном из ближайших к точке горных сел он не встречал армян, знавших как следует историю своего народа. Еще меньше их умело связать более трех русских слов. Познания самых грамотных ограничивались фразами вроде: «Купы хорошо», «давай дэнги». Зато армянин-учитель истории, которого в роту привозили из города, рассказывал солдатам о Великой Армении, права которой на жизненное пространство распространялись далеко за северные склоны Кавказских гор.
Бароян сумел выдвинуться и попал в специальный отряд Галустяна. Теперь ему предстояло проявить себя в деле, совсем не похожем на прошлые. Предчувствие беды томило душу, делало настроение смутным, угрюмым.
Метрах в ста перед бетонным забором, который ограничивал территорию арсенала, тянулась колючая проволока. Бетонку дороги перекрывал металлический шлагбаум, рядом с которым была кирпичная караульная будка. Здесь машине пришлось остановиться. И сразу к кабине подошли трое. Два автоматчика, изготовив оружие, встали с двух сторон, широко расставив ноги. Третий — прапорщик — приблизился к кабине и потребовал предъявить документы.
— Э! — шутливо возразил Бароян. — Документы-монументы, сколько можно?! Я уже здесь приезжал, да?
Прапорщик даже бровью не повел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35