Там Майкл впервые услышал выстрелы — не те, что звучат в боевиках с Сильвестром Сталлоне, а самые настоящие. Когда внутри тебя становится пусто, как в полковом барабане, и осознаешь, что выпущенная пуля может найти тебя. Это неповторимое ощущение. Адреналин бежит по жилам, а когда опасность минует, накатывает эйфория. И ты счастлив, что жив, а поэтому воспринимаешь мир полнее и тоньше!
После второй командировки, вернувшись в красивейший город Европы, показавшийся совсем другим, каким-то искусственным, игрушечным, будто созданным для кукол, а не для живых людей, Майкл вдруг ощутил, что такая жизнь ему по душе. Ему понравился риск. Может, дали знать о себе гены предков-первопроходцев…
Потом были еще миссии. Были Латинская Америка и Юго-Восточная Азия. Перед глазами стояла череда изможденных лиц, искалеченные тела людей, подорвавшихся на противопехотных минах, слезы детей. Сперва в его душе ныли раны. Позже он ощутил, что привыкает. Человек привыкает ко всему. Невозможно принимать боль каждого человека как свою… Кроме того, оказалось, что от него и не ждут разделять этого. Организация была куда менее сентиментальной, чем отдельные ее представители…
Майклу пришлось многое узнать. Он понял, что милосердие бывает избирательным. И объекты для милосердия тоже бывают неравнозначные. Они делятся на тех, кто заслуживает милосердия, и тех, кто не имеет на него никаких прав.
Но окончательной вехой в его душе, разлучившей его с прошлым, оказалась Югославия.
— Милошевич — фашист, — говорил заместитель председателя исполнительного комитета организации Жан Ришар в беседе с Майклом перед той проклятой командировкой. — Он рад превратить всю свою страну в концллагерь. Косово — это Дахау для албанцев. Надерите Милошевичу задницу.
— Постараемся, — кивнул Майкл.
На следующий день он улетел в Югославию в составе той самой международной комиссии, после заключения которой пошла волна в средствах массовой информации об этнических чистках. И все закончилось бомбежками, разрушенной страной, тысячами убитых. Но на них милосердие организации не распространялось.
Когда самолеты-невидимки начали бомбежку Югославии и первых людей разнесло бомбами в клочья, Майкл прилично напился. Он давно расставил все по полочкам. Он знал, что заключение их комиссии высосано из пальца. И этнические чистки — слишком громко сказано для того, что в действительности там происходило. Настоящие чистки начались позже, когда албанцы взяли с помощью корпуса Кэйфор власть в Косово и завалили всю Европу дешевыми наркотиками… Но это уже была не сфера интересов «Милосердия без границ». Организацию интересовал теперь другой край света. Другая страна. Другая работа.
Страна эта называлась Чечня.
— Поездка опасная, — сказал Ришар. — Но и оплачивается соответственно. Плата за риск.
— Похороните хоть с почестями? — пробовал невесело шутить Майкл.
— До этого не дойдет… Представители национально-освободительного движения Чечни вполне управляемы. Они заинтересованы в нашей поддержке. И с твоей головы не упадет и волосок.
Ришар говорил так, будто сам хотел убедить себя. Но перед глазами у Майкла стояли фотографии отрезанных голов четырех англичан, сотрудников компании «Гранджер телеком», которая устанавливала сотовую связь в Чечне. Англия тоже имела влияние на Чечню. Но это не помешало чеченцам отрезать головы у ее граждан, а потом еще взять выкуп за тела.
— Я согласен, — сказал Майкл.
Он уже не мыслил себя без ощущения близкой опасности. Ему нравилось возвращаться и глядеть на сытый мир умудренным взором человека, видевшего чистилище.
— Как понимаешь, сфера деятельности будет несколько шире, — сказал Жан Ришар. — Это регион, где уже десять лет попираются права человека.
Сотрудники организации даже в разговорах между собой никак не могли удержаться от барабанной софистики.
— Я все понимаю…
Да, Майкл понимал, что фактически его деятельность мало отличается от обычной разведывательной деятельности на территории противника. Он был игроком в игре, хотя не состоял в штате ни одной спецслужбы…
И теперь он здесь. В Ингушетии. Здесь пыль и жара, плохая вода, от которой расстраивается желудок и поднимается температура. Но бывало и хуже. Африка. Восточный Тэймор. Таиланд. Там просто невозможно дышать, воздух заливается в легкие, раскаленный, удушающий. А здесь еще можно жить… И здесь нужно выжить…
— Они звери, звери, — все еще причитала женщина, уже колотя по обрубку ноги лежащего на топчане ребенка. — Убийцы!
Майкл выщелкнул видеокассету и вставил новую… Отлично. Есть материал. Главное, чтобы были детские слезы. Детские слезы ценятся дорого. Материал постепенно набирался. И экспертное заключение может быть востребовано в ближайшее время. Он постарается сделать эту работу безукоризненно.
Отложив видеокамеру, Майкл открыл медицинский чемоданчик и склонился над другим больным — высоким, мускулистым, дурно пахнущим бородачом, смотревшим на него с болью и злобой. Бородач лежал на соседней кровати, и у него были три едва затянувшиеся раны от пуль.
Глава 8
КАФЕ «ЛЕЙЛА»
В кабинете было душно и жарко, свежий воздух с трудом проникал через окно с разбитым и склеенным синей изолентой стеклом, наполовину заложенное пластиковыми мешками с песком, — в этих мешках вязнут пули и от них уходят вверх взрывные волны, из-за них можно отстреливаться. Первое, что надлежит сделать при оборудовании помещений в Чечне — найти эти самые мешки и установить бетонные кубики и шлагбаумы на подъездах. Стандартное здание отдела внутренних дел уже давно превращено в крепость, где каждый сотрудник знает свое место, где около каждого окна прилеплена нарисованная шариковой ручкой схема местности с сектором обстрела — ее с любовью нарисовал начальник штаба, бывший командир мотострелкового батальона, уволившийся из армии и пристроившийся на работу в милиции, который не пропускал ни одной командировки в Чечню.
Пот струился по лбу Алейникова. Он смахнул его рукавом и ошалело оглядел своих подчиненных.
Двенадцать человек. Криминальная служба временного отдела внутренних дел. В основном молодые ребята. Лишь один капитан, остальные — старлеи и лейтенанты. Что их привело сюда? Кому-то мерещатся подвиги. Кто-то приехал за небольшими, но все-таки хоть какими-то деньгами. Кого-то просто насильно загнали в эту командировку, в случае отказа грозя всяческими карами. Раньше, когда платили боевые и выходило девятьсот долларов в месяц, на командировки в Чечню выстраивалась очередь. Но сегодня материальный стимул приказал долго жить.
Ребята, одетые в комбезы, сидели в обнимку со ставшими родными автоматами Калашникова, в панамах и кепках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
После второй командировки, вернувшись в красивейший город Европы, показавшийся совсем другим, каким-то искусственным, игрушечным, будто созданным для кукол, а не для живых людей, Майкл вдруг ощутил, что такая жизнь ему по душе. Ему понравился риск. Может, дали знать о себе гены предков-первопроходцев…
Потом были еще миссии. Были Латинская Америка и Юго-Восточная Азия. Перед глазами стояла череда изможденных лиц, искалеченные тела людей, подорвавшихся на противопехотных минах, слезы детей. Сперва в его душе ныли раны. Позже он ощутил, что привыкает. Человек привыкает ко всему. Невозможно принимать боль каждого человека как свою… Кроме того, оказалось, что от него и не ждут разделять этого. Организация была куда менее сентиментальной, чем отдельные ее представители…
Майклу пришлось многое узнать. Он понял, что милосердие бывает избирательным. И объекты для милосердия тоже бывают неравнозначные. Они делятся на тех, кто заслуживает милосердия, и тех, кто не имеет на него никаких прав.
Но окончательной вехой в его душе, разлучившей его с прошлым, оказалась Югославия.
— Милошевич — фашист, — говорил заместитель председателя исполнительного комитета организации Жан Ришар в беседе с Майклом перед той проклятой командировкой. — Он рад превратить всю свою страну в концллагерь. Косово — это Дахау для албанцев. Надерите Милошевичу задницу.
— Постараемся, — кивнул Майкл.
На следующий день он улетел в Югославию в составе той самой международной комиссии, после заключения которой пошла волна в средствах массовой информации об этнических чистках. И все закончилось бомбежками, разрушенной страной, тысячами убитых. Но на них милосердие организации не распространялось.
Когда самолеты-невидимки начали бомбежку Югославии и первых людей разнесло бомбами в клочья, Майкл прилично напился. Он давно расставил все по полочкам. Он знал, что заключение их комиссии высосано из пальца. И этнические чистки — слишком громко сказано для того, что в действительности там происходило. Настоящие чистки начались позже, когда албанцы взяли с помощью корпуса Кэйфор власть в Косово и завалили всю Европу дешевыми наркотиками… Но это уже была не сфера интересов «Милосердия без границ». Организацию интересовал теперь другой край света. Другая страна. Другая работа.
Страна эта называлась Чечня.
— Поездка опасная, — сказал Ришар. — Но и оплачивается соответственно. Плата за риск.
— Похороните хоть с почестями? — пробовал невесело шутить Майкл.
— До этого не дойдет… Представители национально-освободительного движения Чечни вполне управляемы. Они заинтересованы в нашей поддержке. И с твоей головы не упадет и волосок.
Ришар говорил так, будто сам хотел убедить себя. Но перед глазами у Майкла стояли фотографии отрезанных голов четырех англичан, сотрудников компании «Гранджер телеком», которая устанавливала сотовую связь в Чечне. Англия тоже имела влияние на Чечню. Но это не помешало чеченцам отрезать головы у ее граждан, а потом еще взять выкуп за тела.
— Я согласен, — сказал Майкл.
Он уже не мыслил себя без ощущения близкой опасности. Ему нравилось возвращаться и глядеть на сытый мир умудренным взором человека, видевшего чистилище.
— Как понимаешь, сфера деятельности будет несколько шире, — сказал Жан Ришар. — Это регион, где уже десять лет попираются права человека.
Сотрудники организации даже в разговорах между собой никак не могли удержаться от барабанной софистики.
— Я все понимаю…
Да, Майкл понимал, что фактически его деятельность мало отличается от обычной разведывательной деятельности на территории противника. Он был игроком в игре, хотя не состоял в штате ни одной спецслужбы…
И теперь он здесь. В Ингушетии. Здесь пыль и жара, плохая вода, от которой расстраивается желудок и поднимается температура. Но бывало и хуже. Африка. Восточный Тэймор. Таиланд. Там просто невозможно дышать, воздух заливается в легкие, раскаленный, удушающий. А здесь еще можно жить… И здесь нужно выжить…
— Они звери, звери, — все еще причитала женщина, уже колотя по обрубку ноги лежащего на топчане ребенка. — Убийцы!
Майкл выщелкнул видеокассету и вставил новую… Отлично. Есть материал. Главное, чтобы были детские слезы. Детские слезы ценятся дорого. Материал постепенно набирался. И экспертное заключение может быть востребовано в ближайшее время. Он постарается сделать эту работу безукоризненно.
Отложив видеокамеру, Майкл открыл медицинский чемоданчик и склонился над другим больным — высоким, мускулистым, дурно пахнущим бородачом, смотревшим на него с болью и злобой. Бородач лежал на соседней кровати, и у него были три едва затянувшиеся раны от пуль.
Глава 8
КАФЕ «ЛЕЙЛА»
В кабинете было душно и жарко, свежий воздух с трудом проникал через окно с разбитым и склеенным синей изолентой стеклом, наполовину заложенное пластиковыми мешками с песком, — в этих мешках вязнут пули и от них уходят вверх взрывные волны, из-за них можно отстреливаться. Первое, что надлежит сделать при оборудовании помещений в Чечне — найти эти самые мешки и установить бетонные кубики и шлагбаумы на подъездах. Стандартное здание отдела внутренних дел уже давно превращено в крепость, где каждый сотрудник знает свое место, где около каждого окна прилеплена нарисованная шариковой ручкой схема местности с сектором обстрела — ее с любовью нарисовал начальник штаба, бывший командир мотострелкового батальона, уволившийся из армии и пристроившийся на работу в милиции, который не пропускал ни одной командировки в Чечню.
Пот струился по лбу Алейникова. Он смахнул его рукавом и ошалело оглядел своих подчиненных.
Двенадцать человек. Криминальная служба временного отдела внутренних дел. В основном молодые ребята. Лишь один капитан, остальные — старлеи и лейтенанты. Что их привело сюда? Кому-то мерещатся подвиги. Кто-то приехал за небольшими, но все-таки хоть какими-то деньгами. Кого-то просто насильно загнали в эту командировку, в случае отказа грозя всяческими карами. Раньше, когда платили боевые и выходило девятьсот долларов в месяц, на командировки в Чечню выстраивалась очередь. Но сегодня материальный стимул приказал долго жить.
Ребята, одетые в комбезы, сидели в обнимку со ставшими родными автоматами Калашникова, в панамах и кепках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77