— Тут до нас побывали, — сообщает он. Вот и все.
Операция закончена.
— Жмурики там? — у меня подвело живот.
— Живые, — успокоил собровец. — Но слабо.
Лучи фонариков метались по чернильно темным помещениям.
Я нашарил выключатель и зажег свет. Спартанская обстановка выдавала сугубо утилитарное назначение здания. Единственным украшением здесь были развешанные на стенах яркие порнографические плакаты. Уж в этом миклухо-маклаевские маньяки себе отказать не могли.
Простая мебель, казенные стулья, табуретки. Чистота, порядок, который, впрочем, был слегка нарушен — то тут, то там валялись тела «спартаковцев».
Сам Миклухо-Маклай сидел, прислонившись спиной к холодной мокрой ржавой стене в подвале. Его руки были закованы в браслеты, но для надежности кто-то еще опутал его веревками и привязал к вентиляционной трубе. Рядом с паханом лежали изогнутые скрученные наручники. Так же по полу были в беспорядке разбросаны щипцы, зажимы, ножи, в которых было нетрудно опознать пыточный арсенал. В печке-буржуйке дотлевали угли — налет на базу произошел недавно.
Миклухо-Маклай пыхтел, иногда жалобно поскуливал, тяжело дышал.
— Отдыхаешь? — спросил Донатас, приседая на колено рядом с паханом. — Не хочешь рассказать нам все ? Миклухо-Маклай что-то нечленораздельно просипел. Донатас разрезал веревки и оттащил пахана в угол, поставил на ножки перевернутый стул и усадил на него бедолагу.
— Отвали, падла, — просипел слабо Миклухо-Маклай. Вот и вся благодарность за заботу.
Донатас взял Миклухо-Маклая за шею и потряс как куклу.
— Не пугай! Пуганые! — вдруг прорезался у Миклухо-Маклая визгливый голос.
— Мясо-хотел жарить? Человеческое? — Донатас кивнул на догорающие угли. — Инквизитор московский. Где заложник, сволочь?
— Не пугай! Пуганые!
— Тебя мячом по голове много били. Замкнуло? — Донатас налил воду в стакан из графина. Стакан и графин стояли на уцелевшем, даже не перевернутом столе в углу. Вода полилась на голову пахана.
— Не путай! Путаные!
Донатас вылил остатки содержимого графина.
Миклухо-Маклай встряхнул головой, отфыркнулся. Взор немного просветлел. — Как цуциков сделали. Во второй раз, — шмыгнул он носом. — Мои козлы даже ни разу выстрелить не успели. Они наверху были, а мы со Змеем разговаривали с этим слоном.
Он помолчал, потом снова заговорил:
— Двое заходят. В масках. Утенок Дональд Дак и мышонок Микки-Маус! И игрушечные пистолеты… Ох, беда-а… Миклухо-Маклай всхлипнул, и из глаз его потекли слезы.
Что-то слабоват самый бешеный пахан Москвы стал.
— А слон этот… Наручники английские, качественные, крепкие — так он их порвал. Представь, Магомедыч. Английские наручники, качественные, взял и порвал. Хрясь — и порвал, слон такой!
? Не хнычь. Совсем ты плох стал. Завязывать пора с бандитской жизнью..
— Завязывать? Я сначала их, волчар позорных, найду и в соляной кислоте искупаю!.. Магомедыч, они вежливые такие, со мной только на вы. Змей за пушкой дернулся. Микки-Маус ему в лоб из игрушечного пистолета хлоп. И вырубил. А меня слон тот стиснул в объятиях. Как кузнечный пресс, гадом буду! И утенок мне, прям как ты сейчас, говорит: «Завязывайте, Сергей Сергеевич, с преступной деятельностью, это нехорошо и неэтично». Магомедыч, слово в слово так, падла, и сказал.
Ладно бы матюги, а то, сучара: «Нехорошо и неэтично»… Ушли они. Слона забрали И Змея забрали. Магомедыч, на хрена им Змей?
— Для вивария… Сколько ты человек видел?
— Четверых. Двое в масках. А двое — нет.
— Опознать можешь? Миклухо-Маклай всхлипнул:
— Те, без масок — это мои же козлы вонючие, которые раньше у меня пропали. Один из них мне и гнал пургу, что преступления совершать неэтично. Представляешь, Магомедыч, «неэтично»! Ох, беда-а…
А что, действительно неэтично. Тут я был с Миклухи-ными незваными гостями полностью согласен…
— Я не понимаю, что происходит, — удивленно распахнув глазищи, вещает худосочный индивидуум. — Где они, надоевшие телячьи отбивные, где опостылевшая семга, навязшая на зубах красная икра? Жена стала готовить куда лучше. Да она и сама похорошела… Бульонные кубики «Кнорр» — вкусно, быстро, красиво!..
— После пасты «Аквафреш» Хочешь пей, а хочешь ешь!
Детский хор трудолюбиво славит новую зубную пасту, лучи заходящего солнца играют на ровных отполированных детских зубках.
Хор сменяет баритон под гитару:
— Шаланды, полные «Тефалей», В столицу «Элис» привозил…
— А сейчас, — сообщает миловидная дикторша, лихорадочно шаря в бумагах на столе. — А сейчас… — находит нужную бумагу и ослепительно улыбается белыми зубами — видать, тоже последствия «Аквафреша». — Передача для тех, кто за суетой будней не забывает о душе. Проповедник из США Майк Дукакис.
Хор юнцов под джазовую музыку заводит: «Алилуйя, алилуйя!» Огромный концертный зал переполнен тучными американскими телесами. В Америке не только ножки Буша быстро вес набирают, в жизни средний американец тянет за центнер, голливудовские стандарты — всего лишь их сладкие грезы. По сцене пантерой в клетке мечется похожий на Пола Ньюмена мужчина в элегантном костюме. Обхватив обеими руками микрофон, он орет с обворожительной улыбкой.
— И вот Мария с Исусом заходят в город Иерусалим. Над городом возвышается прекрасный храм. Гигантский храм. Храм, который стоит никак не меньше миллиарда долларов.
Миллиард долларов! Зал в оцепенении. Зал в экстазе. Дальше все просто. Будешь верить в Господа нашего Исуса Христа, у тебя будет большой дом, новая машина, здоровье и высокооплачиваемая работа. Хор под джаз время от времени заводит: «И-и-исус — отличный парень!» Слезы умиления у публики. Все довольны. Все счастливы.
Да, рецепт благополучия прост. Надо попробовать.
Впрочем, «не были мы на Таити, нас и здесь неплохо кормят» — говаривал кот из мультика про попугая Кешу (ох, совсем на шефа становлюсь похожим — уже мультики цитирую). Жизнь у нас и так недурна. Сидим с Донатасом на моей квартире, жуем воблу и заканчиваем уже вторую двухлитровую бутылку пива «Красный восток».
Клару я из квартиры выпер. Заявил — у меня гостит тетка из деревни Обжоровка, что в Тульской губернии. Родственница приехала якобы на ВДНХ, привезла на выставку восемнадцать элитных хохлаток и держит их у меня дома. Клара поверила. Она представить себе не может, что кто-то, кроме нее, способен «преувеличивать». Нечего моей любимой змее у меня дома делать. Пусть лучше потрудится на благо общества — побродит по городу под прикрытием нашей наружки и поищет Грасского.
Скучно ей без него. Хочется надеяться, что ему тоже скучно без нее, и он наконец объявится или как-то проявит себя:
Хоть бы цветы моей женщине прислал, негодник…
Пиво — далеко не лучший стимулятор умственной активности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50