.
-- А мы гадали и рядили, что это за стяжки такие и для какой цели они протянуты над ущельем, -- сказал Шторм, перенося все внимание на показавшиеся с северной стороны два вертолета.
Как позже выяснилось, это были российские армейские вертушки Ми-8, которым было дано задание найти и посадить только что перелетевший границу неопознанный летательный объект. Они прошли над ущельем и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, повернули назад и скрылись в северном направлении.
-- Что будем делать? -- задал в общем-то риторический вопрос Щербаков.
-- Подождем, может, сезам снова откроется и нам удастся сделать то, что мы должны сегодня сделать, -- в голосе Шторма звучало прежняя уверенность и твердость.
Путину не хотелось говорить, да и не о чем было. Все и так ясно, Всевышний не на их стороне. И пограничники Грузии тоже. "Надо закрываться от вас границу, дорогие геноцвали", -- подумал президент, но от этого ему легче не стало.
-- Будем ждать, -- завизировал единолично принятое решение Шторм.
И они ждали до тех пор, пока плотная синь не затянула небо, на котором снова вспыхнули хрусталики звезд. И они поняли, что если даже занавес снова откроет им вид на ущелье, искомых объектов там уже не будет. И поэтому Шторм, собрав группу, поставил новую задачу. Сказал:
-- Занавес опустился, и мне к этому добавить нечего, -- сухость и решительность превалировали в его голосе. -- Но уйти просто так мы отсюда не можем, поэтому...-- Полковник сглотнул слюну, его одолевал кашель и он едва сдерживался, чтобы не закашлять. -- Поэтому делаем так: снимаем, к чертовой матери, часовых с блокпостов, бесшумно убираем всех, кто будет в ущелье и штурмуем с помощью взрывчатки и гранатометов...С этой минуты будем использовать радиосвязь, нет больше смысла шифроваться...
-- Разрешите сказать, -- Гулбе сидел, по-татарски скрестив ноги. -- Мы знаем время смены караула... через каждые два часа, значит, наш выход надо приурочить к 22 часам...И попытаться со смененным постом проникнуть в подземелье...
-- А кто даст гарантию, что все посты сменяются в одно и то же время? -- спросил Шторм. -- Ведь вы ориентируетесь по одному блокпосту, который с южной стороны, и возле которого вы были прошлой ночью...
-- Именно так, товарищ полковник, но дело в том, что разница во времени нам не мешает. Просто надо брать все посты под контроль и ждать, когда из берлоги покажется смена...Для нас неважно, на какой пост она пойдет...Рано или поздно кто-то из-под скалы все равно должен выйти...
-- Согласен, -- решительно сказал Шторм. -- Значит, ты, Айвар, и реализуешь свою светлую идею...Теперь выбирай с кем пойдешь...Рассчитывай только на троих, больше не получишь.
-- Разрешите, товарищ полковник, мне пойти с Гулбе, -- неожиданно для всех вызвался Путин. -- Надоело сидеть на этом шестке, хочется размяться.
-- Нет, это дело для бывалых, у них рука набита и воображения меньше, -- так же решительно заявил Шторм.-- Так кого, Айвар, берешь?
-- Махмута, Воропаева и, если можно, одного из морпехов, -- на лице Гулбе появилось нечто улыбки, но этого из-за темноты никто не заметил.
Наступила пауза, которую нарушали близкий шелест ночного тепляка и не менее близкое пение цикад.
-- У морпехов своя задача, -- сказал Шторм, -- поэтому сделаем по-другому...За меня остается Путин, а я иду с вами вниз. -- И к Путину: -Владимир Владимирович, после того как мы внизу завяжем драку, вы с морпехами, а они с маяками, и Виктор спускаетесь в ущелье и уничтожаете вертолет. Возможно, это будет единственной приманкой, на которую клюнут ребята из подземелья. А сейчас разбираем снаряжение... Айвар, к тебе просьба: проверь у хлопцев снараяжение, чтобы ничего здесь не забыли и все было под рукой...И проверьте ножи и глушители на стволах...Махмут идет с Гулбе, я с Воропаевым -- на северный створ...
"Не до конца доверят старик Воропаеву, -- подумал Путин, но тут же перешел на другое. Ему показалось, что слишком прост план Шторма, что он какие-то детали не учитывает. -- А что, если там, внизу, кроме блокпостов еще человек десять охраны? И не исключено, что все пространство контролируется телемониторами, которых сверху не видно, но которые наверняка в распоряжении боевиков имеются. Да, но всего все равно не учтешь, и, может, полковник прав, отбросив сложные варианты, остановился на одном...примитивном, но, возможно, единственном...А почему он упомянул о ножах, неужели и впрямь они их пустят в ход, превратив всю операцию в обыкновенную резню? -- эта мысль особенно занимала президента. -- Но какая разница -- ножом или пулей...Ведь можно и сковородой прибить, в конце концов, простым кулаком вышибить у человека мозги..."
Шаги затихли, цикады в ближайших кустах на время умолкшие, вновь затрещали и эта трескотня не была надоедливой. Она, как ни странно, успокаивала, превращаясь в своеобразный релаксатор.
Ему показалось, что на скале он остался один, хотя это было не так. Просто каждый был в своей непроницаемой скорлупе одиночества. Щербаков, в метрах трех от него, сидел, прислонившись к тонкому стволу боярышника, на который еще днем он обратил внимание. Виктор Шторм тоже был где-то поблизости, и, видимо, сейчас ему нелегко, беспокойство за отца, конечно же, его тревожит...Тут же, чуть ли не свесив ноги в ущелье, находились морпехи... Интересно, о чем они сейчас думают? А о чем думаю я? Обо всем сразу, и в то же время ни о чем существенном, в голове какая-то мешанина...Ячневая каша, поставь ложку и она будет стоять, такая это каша густая...Что сейчас делают мои девчонки? Люся, наверное, не спит, молится или просит мироздание меня уберечь...А, может, я преувеличиваю свое значение в этом мире и все идет своим чередом, а мои дела и дела этих людей -- не более, чем микроскопический эпизод в общей Системе? Если время дискретно...если ничто живое не вечно, то -- есть ли смысл в том, что творит человек? Глупый вопрос: значит, есть, если человек задается таким вопросом...А мог бы я убить себе подобного ножом? Хорошо, что темнота, не видно лиц, одни тени и силуэты...А тебя, между прочим, учили стрелять по силуэтам. И на звук учили и на тень, и на огонек от сигареты..."
Он услышал как Щербаков уселся удобнее. Возможно, отсидел ногу. "А ведь он тоже сейчас, наверное, думает о своей семье, и наверняка прикидывает варианты исхода операции. В принципе, он мог бы не идти сюда, это его добрая воля, как, впрочем, и любого из нас...Тот же Воропаев, ему не терпится показать, что ТАМ он оказался случайно и что он СВОЙ, не предатель..."
...И как неожиданны были эти странные звуки, исходящие откуда-то снизу. Будто звук от вылетевшей из бутылки пробки -- пэк, пэк...И справа послышались такие же звуки и Путин не мог, конечно, не понимать, что это за токката...Это, без сомнения, были выстрелы через глушитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
-- А мы гадали и рядили, что это за стяжки такие и для какой цели они протянуты над ущельем, -- сказал Шторм, перенося все внимание на показавшиеся с северной стороны два вертолета.
Как позже выяснилось, это были российские армейские вертушки Ми-8, которым было дано задание найти и посадить только что перелетевший границу неопознанный летательный объект. Они прошли над ущельем и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, повернули назад и скрылись в северном направлении.
-- Что будем делать? -- задал в общем-то риторический вопрос Щербаков.
-- Подождем, может, сезам снова откроется и нам удастся сделать то, что мы должны сегодня сделать, -- в голосе Шторма звучало прежняя уверенность и твердость.
Путину не хотелось говорить, да и не о чем было. Все и так ясно, Всевышний не на их стороне. И пограничники Грузии тоже. "Надо закрываться от вас границу, дорогие геноцвали", -- подумал президент, но от этого ему легче не стало.
-- Будем ждать, -- завизировал единолично принятое решение Шторм.
И они ждали до тех пор, пока плотная синь не затянула небо, на котором снова вспыхнули хрусталики звезд. И они поняли, что если даже занавес снова откроет им вид на ущелье, искомых объектов там уже не будет. И поэтому Шторм, собрав группу, поставил новую задачу. Сказал:
-- Занавес опустился, и мне к этому добавить нечего, -- сухость и решительность превалировали в его голосе. -- Но уйти просто так мы отсюда не можем, поэтому...-- Полковник сглотнул слюну, его одолевал кашель и он едва сдерживался, чтобы не закашлять. -- Поэтому делаем так: снимаем, к чертовой матери, часовых с блокпостов, бесшумно убираем всех, кто будет в ущелье и штурмуем с помощью взрывчатки и гранатометов...С этой минуты будем использовать радиосвязь, нет больше смысла шифроваться...
-- Разрешите сказать, -- Гулбе сидел, по-татарски скрестив ноги. -- Мы знаем время смены караула... через каждые два часа, значит, наш выход надо приурочить к 22 часам...И попытаться со смененным постом проникнуть в подземелье...
-- А кто даст гарантию, что все посты сменяются в одно и то же время? -- спросил Шторм. -- Ведь вы ориентируетесь по одному блокпосту, который с южной стороны, и возле которого вы были прошлой ночью...
-- Именно так, товарищ полковник, но дело в том, что разница во времени нам не мешает. Просто надо брать все посты под контроль и ждать, когда из берлоги покажется смена...Для нас неважно, на какой пост она пойдет...Рано или поздно кто-то из-под скалы все равно должен выйти...
-- Согласен, -- решительно сказал Шторм. -- Значит, ты, Айвар, и реализуешь свою светлую идею...Теперь выбирай с кем пойдешь...Рассчитывай только на троих, больше не получишь.
-- Разрешите, товарищ полковник, мне пойти с Гулбе, -- неожиданно для всех вызвался Путин. -- Надоело сидеть на этом шестке, хочется размяться.
-- Нет, это дело для бывалых, у них рука набита и воображения меньше, -- так же решительно заявил Шторм.-- Так кого, Айвар, берешь?
-- Махмута, Воропаева и, если можно, одного из морпехов, -- на лице Гулбе появилось нечто улыбки, но этого из-за темноты никто не заметил.
Наступила пауза, которую нарушали близкий шелест ночного тепляка и не менее близкое пение цикад.
-- У морпехов своя задача, -- сказал Шторм, -- поэтому сделаем по-другому...За меня остается Путин, а я иду с вами вниз. -- И к Путину: -Владимир Владимирович, после того как мы внизу завяжем драку, вы с морпехами, а они с маяками, и Виктор спускаетесь в ущелье и уничтожаете вертолет. Возможно, это будет единственной приманкой, на которую клюнут ребята из подземелья. А сейчас разбираем снаряжение... Айвар, к тебе просьба: проверь у хлопцев снараяжение, чтобы ничего здесь не забыли и все было под рукой...И проверьте ножи и глушители на стволах...Махмут идет с Гулбе, я с Воропаевым -- на северный створ...
"Не до конца доверят старик Воропаеву, -- подумал Путин, но тут же перешел на другое. Ему показалось, что слишком прост план Шторма, что он какие-то детали не учитывает. -- А что, если там, внизу, кроме блокпостов еще человек десять охраны? И не исключено, что все пространство контролируется телемониторами, которых сверху не видно, но которые наверняка в распоряжении боевиков имеются. Да, но всего все равно не учтешь, и, может, полковник прав, отбросив сложные варианты, остановился на одном...примитивном, но, возможно, единственном...А почему он упомянул о ножах, неужели и впрямь они их пустят в ход, превратив всю операцию в обыкновенную резню? -- эта мысль особенно занимала президента. -- Но какая разница -- ножом или пулей...Ведь можно и сковородой прибить, в конце концов, простым кулаком вышибить у человека мозги..."
Шаги затихли, цикады в ближайших кустах на время умолкшие, вновь затрещали и эта трескотня не была надоедливой. Она, как ни странно, успокаивала, превращаясь в своеобразный релаксатор.
Ему показалось, что на скале он остался один, хотя это было не так. Просто каждый был в своей непроницаемой скорлупе одиночества. Щербаков, в метрах трех от него, сидел, прислонившись к тонкому стволу боярышника, на который еще днем он обратил внимание. Виктор Шторм тоже был где-то поблизости, и, видимо, сейчас ему нелегко, беспокойство за отца, конечно же, его тревожит...Тут же, чуть ли не свесив ноги в ущелье, находились морпехи... Интересно, о чем они сейчас думают? А о чем думаю я? Обо всем сразу, и в то же время ни о чем существенном, в голове какая-то мешанина...Ячневая каша, поставь ложку и она будет стоять, такая это каша густая...Что сейчас делают мои девчонки? Люся, наверное, не спит, молится или просит мироздание меня уберечь...А, может, я преувеличиваю свое значение в этом мире и все идет своим чередом, а мои дела и дела этих людей -- не более, чем микроскопический эпизод в общей Системе? Если время дискретно...если ничто живое не вечно, то -- есть ли смысл в том, что творит человек? Глупый вопрос: значит, есть, если человек задается таким вопросом...А мог бы я убить себе подобного ножом? Хорошо, что темнота, не видно лиц, одни тени и силуэты...А тебя, между прочим, учили стрелять по силуэтам. И на звук учили и на тень, и на огонек от сигареты..."
Он услышал как Щербаков уселся удобнее. Возможно, отсидел ногу. "А ведь он тоже сейчас, наверное, думает о своей семье, и наверняка прикидывает варианты исхода операции. В принципе, он мог бы не идти сюда, это его добрая воля, как, впрочем, и любого из нас...Тот же Воропаев, ему не терпится показать, что ТАМ он оказался случайно и что он СВОЙ, не предатель..."
...И как неожиданны были эти странные звуки, исходящие откуда-то снизу. Будто звук от вылетевшей из бутылки пробки -- пэк, пэк...И справа послышались такие же звуки и Путин не мог, конечно, не понимать, что это за токката...Это, без сомнения, были выстрелы через глушитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117