Если боевой пловец сталкивается с боевым животным один на один – он практически обречен… К тому моменту, когда Николай столкнулся с Клаусом, у Нефедова был уже реальный опыт подводных сражений с человеком – в холодной воде норвежского фьорда Николаю довелось сразиться с американским «фрогменом». Тогда он победил. В схватке с Клаусом у него не было шансов. Он должен был погибнуть в теплых водах возле Дананга, но и здесь он одержал победу… Все это было давно. Сейчас Николай Нефедов плыл в мирных водах Ладожского озера. Расширяя круги, Николай спокойно и методично отработывал площадь предполагаемого нахождения объекта. Он почти не пользовался приборами, определял свое нахождение интуитивно. Это приходит только с огромным опытом, да и то не ко всем… Даже на суше на отработку площади с радиусом четыре кабельтовых – а где четыре, там и пять – требуется время. Под водой на ту же работу времени нужно вдвое больше, а усилий – вчетверо. Нефедов не надеялся на быстрый успех. Во-первых, капитан буксира мог – и очень сильно – ошибиться в определении места. Во-вторых, очень даже может быть, что предметы, которые он сейчас ищет, давно подняли… Вполне вероятно, что ему придется утюжить дно пролива несколько дней. Хорошо, что есть «Драгер». С обычным аквалангом на такой глубине делать нечего – даже профессионал может работать считаные минуты. А если ныряльщик перебрал лимит времени, рассчитанный по «кривой безопасности», то соответственно увеличивается время, необходимое для декомпрессии. Это значит, что на каждые три метра подъема нужно будет делать остановку на две-три минуты. Довольно часто любители дайвинга пренебрегали этим правилом. Из-за усталости, холода или просто по глупости. Результат – газовая эмболия и кессонная болезнь. Или смерть… Нефедов работал, пока не начал садиться аккумулятор фонаря. Потом пошел наверх.
День за днем, день за днем Дельфин отрабатывал дно. Нашел старинный якорек с финским клеймом. Через неделю Иван сказал: все. Будем прекращать… Николай попросил разрешения на еще одно – крайнее – погружение. Он надеялся, что на этот раз он найдет. Было у него такое предчувствие. Иван согласился на еще одно погружение, но предчувствие обмануло – Николай ничего не нашел… Медленно шевеля ластами, Николай пошел наверх. В пятнадцати метрах от поверхности он наткнулся на темное веретенообразное тело буйка. К буйку был прикреплен плотно натянутый тросик. Один конец его уходил вниз, в темную глубину. Второй – наверх.
Через полчаса Братишка позвонил Ивану: похоже, нашли.
После короткого отдыха Нефедов ушел под воду в очередной раз. Он спускался вдоль троса. На дне обнаружил два почти занесенных песком деревянных ящика без маркировки. Один – большой, метра три длиной, второй значительно меньше. Сомнений не было – оно!
Поднимали ящики ночью, по одному, грузовой лебедкой буксира. Начали с большого. Лебедка буксира могла взять полторы тонны. Наматывался на барабан трос, пощелкивал храповик. Пока ящик находился под водой, лебедка справлялась легко. Однако, когда ящик, обитый стальными полосами с рымами по углам, показался над поверхностью, лебедка заскрежетала. Капитан Гринев остановил подъем. Ящик повис над водой на грузовой стреле. И все смотрели на него. А он висел в свете прожектора, слегка покачивался. Скрипели ржавые рымы, из щелей ящика стекала вода.
Заволновался Ракетчик:
– Утопим, утопим. Заводите его быстрее на борт.
Гринев ответил:
– Тяжелый. Лебедка не вытянет. Подождем, пока стечет вода. Может, тогда получится…
Опытный капитан оказался прав – вода стекла, лебедка справилась.
Ящик поместили в трюм, туда сразу же спустились Ракетчик и Братишка с противогазами и инструментом. С ними хотел пойти Иван, но Борис Витальевич остановил:
– Не надо. Как ни крути, а ящик деревянный, негерметичный. Пролежал под водой полтора десятка лет. Изделие, конечно, целиком выполнено из нержавейки, но гарантий все равно никаких. А ну как наши «консервы» испортились – я имею в виду, что произошла протечка гептила?
Была глубокая ночь. Под водой мелькал свет фонаря Нефедова – он готовил подъем второго ящика, крепил трос к гаку лебедки.
Капитан Гринев ждал сигнала к началу подъема.
В стальном чреве буксира, при желтом свете ламп, заключенных в проволочные «намордники», двое мужчин в противогазах вскрывали поднятый со дня моря ящик с ракетным двигателем.
Ракетчик приговаривал:
– Ничего, ничего, все будет хорошо.
Ключом на семнадцать Братишка отвернул двенадцать приржавевших гаек крепления крышки, гвоздодером подцепил ее край… Крышка поддалась со скрипом.
Братишка повернул к Ракетчику голову в противогазе и сказал:
– Чистый сюр. Вскрываем гроб подводного Дракулы.
– Давайте, давайте, – ответил Ракетчик. – Открывайте.
Голоса звучали глухо.
Крышку сняли, открылся мешок из толстого матового полиэтилена. Сквозь него слабо просвечивала конструкция из светлого металла. Братишка посмотрел на Ракетчика, Борис Витальевич кивнул. Финкой Братишка взрезал пленку, раздвинул руками. Внутри было сухо… Даже дилетанту стало понятно, что эти «консервы» вполне съедобны.
Братишка и Ракетчик выбрались на палубу и сели рядышком на скамейку в корме. Братишка снял противогаз и сказал:
– Сюр, однако.
– Что? – спросил Ракетчик.
– Вы противогаз-то снимите, профессор. А то, извините, сюр еще сильнее.
– Ах, да, – ответил Ракетчик и стал снимать противогаз. – А что такое «сюр»? – спросил он, когда освободился от противогаза.
Братишка достал из кармана сигареты, предложил Ракетчику.
– Да я, собственно, уже лет пять… А-а, давайте! – Борис Витальевич махнул рукой. – Такое дело, что сегодня все можно.
Закурили, Ракетчик закашлялся. Потом засмеялся и спросил:
– Так что же такое «сюр»? Сюрреализм?
– А вот все это, – Братишка широко повел рукой. – Ночь… море… звезды над головой… А в трюме гроб подводного Дракулы, поднятый из пучины.
Над бортом показалась упакованная в черный неопрен и маску голова Нефедова.
– Да уж, – согласился Борис Витальевич. – Это действительно чистый сюр.
Внешний осмотр двигателя показал, что он находится в рабочем состоянии и готов к пуску хоть завтра. И все то, что казалось хоть и выполнимым, но все-таки сомнительным, стало казаться реальным.
До саммита оставалось почти четыре месяца.
* * *
На Невском судоремонтном заводе Гринев присмотрел подходящую самоходную баржу. Сказал:
– Ремонта, конечно, требует, но не шибко большого. Она из лихтера переделана в самоходку. Они, лихтера, крепкие… Сколько я их по Ладоге перетаскал!
Баржу купили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
День за днем, день за днем Дельфин отрабатывал дно. Нашел старинный якорек с финским клеймом. Через неделю Иван сказал: все. Будем прекращать… Николай попросил разрешения на еще одно – крайнее – погружение. Он надеялся, что на этот раз он найдет. Было у него такое предчувствие. Иван согласился на еще одно погружение, но предчувствие обмануло – Николай ничего не нашел… Медленно шевеля ластами, Николай пошел наверх. В пятнадцати метрах от поверхности он наткнулся на темное веретенообразное тело буйка. К буйку был прикреплен плотно натянутый тросик. Один конец его уходил вниз, в темную глубину. Второй – наверх.
Через полчаса Братишка позвонил Ивану: похоже, нашли.
После короткого отдыха Нефедов ушел под воду в очередной раз. Он спускался вдоль троса. На дне обнаружил два почти занесенных песком деревянных ящика без маркировки. Один – большой, метра три длиной, второй значительно меньше. Сомнений не было – оно!
Поднимали ящики ночью, по одному, грузовой лебедкой буксира. Начали с большого. Лебедка буксира могла взять полторы тонны. Наматывался на барабан трос, пощелкивал храповик. Пока ящик находился под водой, лебедка справлялась легко. Однако, когда ящик, обитый стальными полосами с рымами по углам, показался над поверхностью, лебедка заскрежетала. Капитан Гринев остановил подъем. Ящик повис над водой на грузовой стреле. И все смотрели на него. А он висел в свете прожектора, слегка покачивался. Скрипели ржавые рымы, из щелей ящика стекала вода.
Заволновался Ракетчик:
– Утопим, утопим. Заводите его быстрее на борт.
Гринев ответил:
– Тяжелый. Лебедка не вытянет. Подождем, пока стечет вода. Может, тогда получится…
Опытный капитан оказался прав – вода стекла, лебедка справилась.
Ящик поместили в трюм, туда сразу же спустились Ракетчик и Братишка с противогазами и инструментом. С ними хотел пойти Иван, но Борис Витальевич остановил:
– Не надо. Как ни крути, а ящик деревянный, негерметичный. Пролежал под водой полтора десятка лет. Изделие, конечно, целиком выполнено из нержавейки, но гарантий все равно никаких. А ну как наши «консервы» испортились – я имею в виду, что произошла протечка гептила?
Была глубокая ночь. Под водой мелькал свет фонаря Нефедова – он готовил подъем второго ящика, крепил трос к гаку лебедки.
Капитан Гринев ждал сигнала к началу подъема.
В стальном чреве буксира, при желтом свете ламп, заключенных в проволочные «намордники», двое мужчин в противогазах вскрывали поднятый со дня моря ящик с ракетным двигателем.
Ракетчик приговаривал:
– Ничего, ничего, все будет хорошо.
Ключом на семнадцать Братишка отвернул двенадцать приржавевших гаек крепления крышки, гвоздодером подцепил ее край… Крышка поддалась со скрипом.
Братишка повернул к Ракетчику голову в противогазе и сказал:
– Чистый сюр. Вскрываем гроб подводного Дракулы.
– Давайте, давайте, – ответил Ракетчик. – Открывайте.
Голоса звучали глухо.
Крышку сняли, открылся мешок из толстого матового полиэтилена. Сквозь него слабо просвечивала конструкция из светлого металла. Братишка посмотрел на Ракетчика, Борис Витальевич кивнул. Финкой Братишка взрезал пленку, раздвинул руками. Внутри было сухо… Даже дилетанту стало понятно, что эти «консервы» вполне съедобны.
Братишка и Ракетчик выбрались на палубу и сели рядышком на скамейку в корме. Братишка снял противогаз и сказал:
– Сюр, однако.
– Что? – спросил Ракетчик.
– Вы противогаз-то снимите, профессор. А то, извините, сюр еще сильнее.
– Ах, да, – ответил Ракетчик и стал снимать противогаз. – А что такое «сюр»? – спросил он, когда освободился от противогаза.
Братишка достал из кармана сигареты, предложил Ракетчику.
– Да я, собственно, уже лет пять… А-а, давайте! – Борис Витальевич махнул рукой. – Такое дело, что сегодня все можно.
Закурили, Ракетчик закашлялся. Потом засмеялся и спросил:
– Так что же такое «сюр»? Сюрреализм?
– А вот все это, – Братишка широко повел рукой. – Ночь… море… звезды над головой… А в трюме гроб подводного Дракулы, поднятый из пучины.
Над бортом показалась упакованная в черный неопрен и маску голова Нефедова.
– Да уж, – согласился Борис Витальевич. – Это действительно чистый сюр.
Внешний осмотр двигателя показал, что он находится в рабочем состоянии и готов к пуску хоть завтра. И все то, что казалось хоть и выполнимым, но все-таки сомнительным, стало казаться реальным.
До саммита оставалось почти четыре месяца.
* * *
На Невском судоремонтном заводе Гринев присмотрел подходящую самоходную баржу. Сказал:
– Ремонта, конечно, требует, но не шибко большого. Она из лихтера переделана в самоходку. Они, лихтера, крепкие… Сколько я их по Ладоге перетаскал!
Баржу купили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82