— Попался, попался! — заорал Зирп; его крик сплелся с истерическим визгом Сэлли, стоявшей у открытого окна. — Эй, там! Заткните эту суку! — крикнул Зирп, и мгновение спустя крик Сэлли неожиданно прервался, сменившись хрипом человека, которому сдавливают горло.
Гэс пришел в себя — и тут же вернулась боль; он увидел, что вокруг него собирается группа каких-то людей.
— Вставай! — приказал кто-то ледяным голосом, и острый носок ботинка врезался ему в ребра. — Вставай-вставай!
Даже не ощупывая себя, Гэс понял, что пистолеты у него уже отобрали; понял он и то, что левая нога была в таком состоянии, что стоять он не сможет.
Острый носок ударил его в живот.
— Вставай! Вставай!
Гэс немного приподнялся на локтях и сказал:
— Ладно, в чем дело? Что вам от меня нужно?
Гэс внимательно посмотрел на человека, который пинал его ногами. Такое запоминается на всю жизнь: нос, похожий на пенис, глаза рептилии, скособоченные тонкие губы; Гэсу показалось даже, что от него исходит зловоние, как из вскрытого склепа.
Гэс перевел взгляд на других людей, стоявших вокруг него: три громилы Зирпа, Гроувер Дарби, жующий зубочистку, с нечищенной, криво подвешенной звездой шерифа на груди; два полицейских в сапогах и шляпах, какие обычно носят бойскауты, и еще четверо полицейских в серой форме. Они казались еще гнуснее громил Зирпа. Мафия, шериф и полицейские в одной упряжке...
— Где грузовики? — спросил Зирп.
— Забавно, что вы все снюхались, — сказал Гэс. — Но воняете одинаково.
Зирп ударил его по голове ручкой пистолета; голова дернулась в сторону, и Гэс снова потерял сознание.
Пришел в себя он в тюремной камере. Старый Винкельман уже собирал свои инструменты в чемоданчик. Гэс почувствовал, что его сломанную ногу крепко сжимает шина.
— Спасибо, док, — сказал Гэс.
— Не стоит благодарностей. Я давал клятву Гиппократа. Я бы и собаку лечил.
— Я не собака, док!
— Может, и не собака, но ты связался с бандитской сворой. — Старый сельский доктор осуждающе покачал головой; у него были маленькие бегающие глазки, и с первого взгляда был виден любитель выпить. И Гэс догадался, как ему следует вести себя с Винкельманом.
— Док, мне нужно кое-чего кой-кому передать. Вам это не составит труда, а за услугу вы получите пять тысяч долларов.
— А если меня убьют? — Глаза врача слезились, а на лице сохранялось осуждающее выражение.
— Не бойтесь, не убьют. Мне нужно передать несколько слов человеку, который ждет вместе с несколькими грузовиками недалеко от города. Место называется Буффало-Хамп. Вы знаете, где это?
— Конечно, знаю. Я недалеко оттуда принимал роды. Двойня была. Зимой. Снегу намело столько, что моя лошаденка едва тащила повозку...
— Вам нужно поехать туда и сказать этому человеку, чтобы он сматывался. Вот и все. Скажите ему, что меня упрятали в тюрьму. Пускай везет груз назад на восток. И быстро.
— Ладно, это не сложно запомнить. А кто мне заплатит?
Гэс засунул руку в карман — там было пусто.
— Этот человек вам заплатит. Его зовут Солтц. Скажите ему, что я приказываю заплатить вам.
— Ну что ж, Гэс. Я постараюсь сделать то, что ты просишь.
Добродушного вида врач, сутулый, словно придавленный тысячами ошибок, которые он допустил в своей врачебной практике за свою долгую жизнь, пошел к двери камеры. Он постучал, и дверь открыл Гроувер Дарби.
Гэс притворился, что смотрит на пол, но прекрасно видел, как врач подмигнул Дарби; дверь закрылась, в замке повернулся ключ.
Гэс почувствовал, что может вздохнуть свободнее: Мики Зирп и легавые отправятся в Буффало-Хамп — место, противоположное тому, где стоят грузовики; на рассвете Соленый заедет в город с севера, а после того, как груз будет доставлен, отбить его уже не удастся — разве что по президентскому приказу пригонят войска.
А ему нужно продержаться до рассвета. Всего лишь до рассвета.
Но в тот момент он еще не подозревал, что для него будет значить “продержаться до рассвета”.
Когда дверь открылась, в камеру вошли горбун Зирп и его огромный телохранитель, от которого так же сильно пахло чесноком и оливковым маслом, как от Зирпа несло тленом и гниением. Гэс рассматривал шину, наложенную на левую ногу ниже колена. Он демонстративно не поднял голову.
Вслед за ними вошел толстый человек в дорогом костюме; на жилетке, облегающей выпирающий живот, болтались золотые цепочки. А, сам Хундертмаркс пожаловал.
— Послушай, Гиплин, — сказал Зирп, — мои ребята поехали проверить, стоят ли грузовики там, где ты сказал. Но я не верю ни одному твоему слову.
Гэс посмотрел на часы. Полночь. До рассвета часа четыре. Как продержаться это время?
— Ты слушаешь меня, Гилпин, — крикнул Зирп, — или, может, прочистить тебе ушки?
— Слушаю, — сказал Гэс. — И удивляюсь — как тебе удалось так подружиться с легавыми?
— Очень просто. Эл Капоне заключил с министром юстиции соглашение. Все заметано. Везде, где нужно, наши ребята из Сицилии. Нас не перешибешь! Твое дело труба, Гилпин.
А что, вы прибрали к рукам и армию, и флот, и морских пехотинцев?
Зирп фыркнул:
— Ты даже не поверишь, насколько у нас все отлажено! Если нам понадобятся услуги Национальной гвардии — пожалуйста, гвардейцы сделают все, что нам надо. Большой Эл держит всю страну в кармане!
— А кто держит твоего Большого Эла в кармане?
— Догадайся.
— Рокфеллер?
— Твоего Фитцджеральда сотрут, мальчик, — сказал Зирп. — Но тобой займемся первым. Ладно, говори, где груз?
— Отправился назад на восток.
— Брехня! А ну-ка, встряхни его немного, Бонзо!
Бонзо нанес Гэсу быстрый и сильный удар кулаком в живот. Ощущение было такое, будто внутри взорвалась бомба. Он едва успел добраться до параши — его стошнило.
— Уловил, что с тобой будет? — спросил Зирп. — Бонзо ловит кайф когда обламывает красавчиков вроде тебя.
— Нет, не уловил.
— Гилпин, я не собираюсь делать из тебя стукача, — сказал Зирп. — Ты просто скажешь нам, где грузовики. Это же не значит на кого-то стучать. Людей мы отпустим.
— Нет, — ответил Гэс. — Я не продам тех, на кого работаю.
— Ну, посмотрим. Времени у нас достаточно, — сказал Зирп, растягивая в ухмылке тонкие белесые губы. — А пока ты думаешь, я пойду жарить ту рыжую шлюху во все дырки. А ты думай, думай!
Гэс понял, что Зирп вовсе не шутит: горбун отправится к Сэлли, будет развлекаться с ней, а тем временем Бонзо будет обрабатывать Гэса. И от этой мысли у него сжалось сердце; его охватила бессильная ярость. Душевная боль казалась сильнее боли физической.
— Забавно, — сказал Бонзо, — так все забавно! У старины Мики сифилис. У него пунктик такой — награждать им других. Клевый парень этот Мики!
Гэс попытался парировать удар, но даже его могучая рука не смогла остановить огромный кулак, который обрушился на его скулу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92