Ты рожден побеждать.
Какой мужчина способен с холодным сердцем выслушивать такие речи, произносимые убежденным шепотом. Дорогину тоже было приятно, но осторожности он не терял. Предложение Веры вполне могло оказаться подставой, проверкой на вшивость.
Через два часа ему нужно отправляться в больницу к Тамаре. Неужели ему так и не суждено нормально поспать? Может, поступить, как поступают японцы? Не говорить «нет», чтобы тебя не убеждали долго и нудно.
– Обещаю подумать на свежую голову.
– Я не подведу, не сомневайся. Ладно, спи, я тихонько здесь приберу. Вообще-то я такими вещами не занимаюсь и Шура меня об этом не просил.
Но мне вдруг самой захотелось. Ты не против?
– Если только не будешь ничего ронять.
* * *
Надо отдать должное Никанору, Воробьев очень скоро получил в свое распоряжение пропуск. Через три часа его предстояло вернуть.
На самом деле универсальность Воробья имела один очень существенный пробел. Программное обеспечение оставалось для него тайной за семью печатями. Проблему Воробьев предполагал решить оригинальным способом: прививал любовь к программированию своему сыну – позднему ребенку, которого он удосужился завести только под сорок лет. Думал, когда сын подрастет, они будут работать в паре, взаимно дополняя друг друга.
Олег рос, быстро осваивал компьютер, но мать его выкинула номер – решила развестись с мужем и увезти сына с собой. На два года уехала за границу, потом вернулась в Москву. Страшно недовольна была контактами Олега с отцом, но ничего не могла поделать: парень начал зарабатывать с его помощью неплохие деньги. Ему уже исполнилось семнадцать, и никаких запретов он не признавал.
Воробьеву казалось, что у них с сыном налажено полное взаимопонимание. Но реальность оказалась несколько иной. Алеф укатил на Запад, спасаясь от Генеральной прокуратуры, Воробей остался без работы и без денег. И тут выяснилось, что сын не желает попусту тратить время на общение. Есть оплачиваемый заказ – есть тема для разговора.
На родственные чувства у него нет свободной минуты: дел выше крыши.
Для отца это стало ударом ниже пояса. В самый трудный для себя момент он увидел: рядом никого. Замкнулся, заперся в своей квартире вместе с пудами технической документации. Ограничил и без того скромные потребности до предельного минимума.
Он был уверен, что не позвонит сыну первым.
Но теперь у него просто не оставалось выбора. Программу нужно было слепить как можно быстрее, и он не знал больше никого, кто был бы способен на это, кроме собственного отпрыска. Неизвестно, как долго будет писать программу посторонний человек, не заложит ли он Воробьева милиции или ФСБ, поняв ее предназначение.
Главная проблема упиралась в деньги. Никанор ничего не сказал о вознаграждении, шеф тоже ни словом не обмолвился в своем «звуковом письме».
Воробей не привык выбивать себе зарплату или премиальные, и теперь тоже язык не поворачивался напомнить Никанору о бедственном своем положении.
С другой стороны, нет по сути и нового задания.
Закрыть старое дело, подчистить «хвосты» и только. От него, Воробья, требовался лишь рисунок на бумаге. Раз он сам вызывался сопровождать Никанора, смешно требовать за это плату.
Если б не мобильник, Олега вряд ли удалось бы отыскать – так часто он мотался с места на место. В отличие от отца, давно живущего по пословице «От добра добра не ищут», сын сотрудничал одновременно с десятком фирм, многие из которых находились за океаном. Одно время он собирался смотать с концами в Штаты, пока случайно не узнал, что ему там грозит тюремный срок. Одного из его товарищей задержали в Лос-Анджелесе по обвинению в злостном хакерстве.
С испугу парень дал показания против всех, с кем вместе еще в Москве проникал в корпоративные сети транснациональных компаний. Путь в Америку был для Олега закрыт. Но и Москва предлагала программисту большие возможности заработать.
– Привет, батя. Какие трудности? – в телефонную трубку было слышно, как сын стучит по клавиатуре.
– Можешь ко мне заскочить?
– Не раньше одиннадцати. И то вопрос.
– В течение часа. Работенка имеется.
– Работенки и без тебя хватает. Сколько тонн она весит?
– Приезжай, поговорим.
– Кстати, тачку мою глянуть надо, стук какой-то появился.
Насколько отец слабо разбирался в программировании, настолько же сын не рубил в разного рода «железе» – от утюга до автомобиля.
– У тебя есть где поставить ее на эстакаду?
– Найдем.
– Ладно, жди, – пулеметная очередь по клавиатуре затарахтела еще быстрей.
«Можно не сомневаться, приедет, – убедился Воробьев. – Знает, что хороший сервис иномарок стоит дорого, а отец все сделает бесплатно».
Через сорок пять минут внизу под окнами взвизгнули тормоза. Воробей знал фирменный стиль Олегова вождения, но не спешил в прихожую. Даже когда прозвенел звонок, он дочитал последний абзац на странице, положил листок в нужную папку и только тогда неторопливо направился к входной двери.
Раздался пятый звонок по счету. Можно представить, как он там, за дверью, бьет копытом от нетерпения. Ничего, подождет лишнюю пару секунд.
Пусть настроится на другой ритм, иначе от его скороговорок начинает в ушах звенеть.
– Чего не выходишь? Я же сказал, что еду.
Воробьев не видел сына больше двух лет и поразился произошедшим в нем изменениям. Настоящий мужчина, на голову выше отца. Энергичный, уверенный в себе. Только зачем ему понадобился этот пистон в ухе? Рецидив детства.
– Пошли, – Олег подхватил отца под руку. – Ты же обещал посмотреть моего «немца».
"И машину взял какую-то странную, – думал Воробей. – Маленькую, трехдверную, игрушечную.
В такой дамам пристало ездить". –.
– Погоди. Сперва мое дело, – он вытащил пропуск.
– Опять эти мелкие аферы, – скептически поморщился Олег. – Давай только покороче, не растекайся мыслью по древу.
Все считали Воробьева молчуном, из которого лишнего слова не вытянешь. Только родному сыну казалось, что отец неоправданно много разглагольствует. И это при том, что на одно отцовское слово приходилось по меньшей мере десять сыновних.
– Фотографии есть? – уточнил Олег, выслушав суть проблемы. – Тогда все, вопрос решаемый.
При условии, что заплатят нормально.
– Это как бы.., мой долг, – запнувшись, выговорил Воробей.
Сын успел осмотреться и заметить перемены в обстановке.
– В японском стиле, ничего лишнего. Так ты скоро стильным чуваком станешь.
– Я еще и похудеть намерен, – заметил с иронией отец.
– Так что ты говоришь? В долги залез?
– В другом смысле. Давнее дело, я за него уже получил. Теперь надо довести до конца.
– Стоп-стоп. То есть полностью получил деньги, а работы до конца не сделал?
– Вроде того, – покривил душой Воробей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Какой мужчина способен с холодным сердцем выслушивать такие речи, произносимые убежденным шепотом. Дорогину тоже было приятно, но осторожности он не терял. Предложение Веры вполне могло оказаться подставой, проверкой на вшивость.
Через два часа ему нужно отправляться в больницу к Тамаре. Неужели ему так и не суждено нормально поспать? Может, поступить, как поступают японцы? Не говорить «нет», чтобы тебя не убеждали долго и нудно.
– Обещаю подумать на свежую голову.
– Я не подведу, не сомневайся. Ладно, спи, я тихонько здесь приберу. Вообще-то я такими вещами не занимаюсь и Шура меня об этом не просил.
Но мне вдруг самой захотелось. Ты не против?
– Если только не будешь ничего ронять.
* * *
Надо отдать должное Никанору, Воробьев очень скоро получил в свое распоряжение пропуск. Через три часа его предстояло вернуть.
На самом деле универсальность Воробья имела один очень существенный пробел. Программное обеспечение оставалось для него тайной за семью печатями. Проблему Воробьев предполагал решить оригинальным способом: прививал любовь к программированию своему сыну – позднему ребенку, которого он удосужился завести только под сорок лет. Думал, когда сын подрастет, они будут работать в паре, взаимно дополняя друг друга.
Олег рос, быстро осваивал компьютер, но мать его выкинула номер – решила развестись с мужем и увезти сына с собой. На два года уехала за границу, потом вернулась в Москву. Страшно недовольна была контактами Олега с отцом, но ничего не могла поделать: парень начал зарабатывать с его помощью неплохие деньги. Ему уже исполнилось семнадцать, и никаких запретов он не признавал.
Воробьеву казалось, что у них с сыном налажено полное взаимопонимание. Но реальность оказалась несколько иной. Алеф укатил на Запад, спасаясь от Генеральной прокуратуры, Воробей остался без работы и без денег. И тут выяснилось, что сын не желает попусту тратить время на общение. Есть оплачиваемый заказ – есть тема для разговора.
На родственные чувства у него нет свободной минуты: дел выше крыши.
Для отца это стало ударом ниже пояса. В самый трудный для себя момент он увидел: рядом никого. Замкнулся, заперся в своей квартире вместе с пудами технической документации. Ограничил и без того скромные потребности до предельного минимума.
Он был уверен, что не позвонит сыну первым.
Но теперь у него просто не оставалось выбора. Программу нужно было слепить как можно быстрее, и он не знал больше никого, кто был бы способен на это, кроме собственного отпрыска. Неизвестно, как долго будет писать программу посторонний человек, не заложит ли он Воробьева милиции или ФСБ, поняв ее предназначение.
Главная проблема упиралась в деньги. Никанор ничего не сказал о вознаграждении, шеф тоже ни словом не обмолвился в своем «звуковом письме».
Воробей не привык выбивать себе зарплату или премиальные, и теперь тоже язык не поворачивался напомнить Никанору о бедственном своем положении.
С другой стороны, нет по сути и нового задания.
Закрыть старое дело, подчистить «хвосты» и только. От него, Воробья, требовался лишь рисунок на бумаге. Раз он сам вызывался сопровождать Никанора, смешно требовать за это плату.
Если б не мобильник, Олега вряд ли удалось бы отыскать – так часто он мотался с места на место. В отличие от отца, давно живущего по пословице «От добра добра не ищут», сын сотрудничал одновременно с десятком фирм, многие из которых находились за океаном. Одно время он собирался смотать с концами в Штаты, пока случайно не узнал, что ему там грозит тюремный срок. Одного из его товарищей задержали в Лос-Анджелесе по обвинению в злостном хакерстве.
С испугу парень дал показания против всех, с кем вместе еще в Москве проникал в корпоративные сети транснациональных компаний. Путь в Америку был для Олега закрыт. Но и Москва предлагала программисту большие возможности заработать.
– Привет, батя. Какие трудности? – в телефонную трубку было слышно, как сын стучит по клавиатуре.
– Можешь ко мне заскочить?
– Не раньше одиннадцати. И то вопрос.
– В течение часа. Работенка имеется.
– Работенки и без тебя хватает. Сколько тонн она весит?
– Приезжай, поговорим.
– Кстати, тачку мою глянуть надо, стук какой-то появился.
Насколько отец слабо разбирался в программировании, настолько же сын не рубил в разного рода «железе» – от утюга до автомобиля.
– У тебя есть где поставить ее на эстакаду?
– Найдем.
– Ладно, жди, – пулеметная очередь по клавиатуре затарахтела еще быстрей.
«Можно не сомневаться, приедет, – убедился Воробьев. – Знает, что хороший сервис иномарок стоит дорого, а отец все сделает бесплатно».
Через сорок пять минут внизу под окнами взвизгнули тормоза. Воробей знал фирменный стиль Олегова вождения, но не спешил в прихожую. Даже когда прозвенел звонок, он дочитал последний абзац на странице, положил листок в нужную папку и только тогда неторопливо направился к входной двери.
Раздался пятый звонок по счету. Можно представить, как он там, за дверью, бьет копытом от нетерпения. Ничего, подождет лишнюю пару секунд.
Пусть настроится на другой ритм, иначе от его скороговорок начинает в ушах звенеть.
– Чего не выходишь? Я же сказал, что еду.
Воробьев не видел сына больше двух лет и поразился произошедшим в нем изменениям. Настоящий мужчина, на голову выше отца. Энергичный, уверенный в себе. Только зачем ему понадобился этот пистон в ухе? Рецидив детства.
– Пошли, – Олег подхватил отца под руку. – Ты же обещал посмотреть моего «немца».
"И машину взял какую-то странную, – думал Воробей. – Маленькую, трехдверную, игрушечную.
В такой дамам пристало ездить". –.
– Погоди. Сперва мое дело, – он вытащил пропуск.
– Опять эти мелкие аферы, – скептически поморщился Олег. – Давай только покороче, не растекайся мыслью по древу.
Все считали Воробьева молчуном, из которого лишнего слова не вытянешь. Только родному сыну казалось, что отец неоправданно много разглагольствует. И это при том, что на одно отцовское слово приходилось по меньшей мере десять сыновних.
– Фотографии есть? – уточнил Олег, выслушав суть проблемы. – Тогда все, вопрос решаемый.
При условии, что заплатят нормально.
– Это как бы.., мой долг, – запнувшись, выговорил Воробей.
Сын успел осмотреться и заметить перемены в обстановке.
– В японском стиле, ничего лишнего. Так ты скоро стильным чуваком станешь.
– Я еще и похудеть намерен, – заметил с иронией отец.
– Так что ты говоришь? В долги залез?
– В другом смысле. Давнее дело, я за него уже получил. Теперь надо довести до конца.
– Стоп-стоп. То есть полностью получил деньги, а работы до конца не сделал?
– Вроде того, – покривил душой Воробей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72